Был только один способ продолжить игру, но он должен был подождать, пока Таша все поймет.
— Что? Ты собираешься убить меня, Квин? Я тебе не верю.
Таша сделала шаг вперед.
— Кто. Твой. Связник.
В течение минуты все молчали, а потом Квин медленно покачал головой.
— Какой бы информацией Дженни ни располагала, она нам ничего не скажет.
Таша вздохнула и пожала плечами.
— Сама понимаешь, — продолжал Квин. — Как только ты сообщишь, что арестовала ее, об этом сразу узнают люди из LP.
После недолгого колебания Таша кивнула, соглашаясь.
— Полагаю, они легко добьются ее освобождения.
На сей раз Таша не стала кивать, но ничего не возразила.
— Она убила Маркоффа, — продолжал Квин. — А он когда-то работал на вашу организацию.
Таша наконец взглянула на Квина.
— Око за око?
— Я его должник.
Таша молча перевела взгляд на Дженни.
— Итак? — спросил Квин.
— Имя, — Таша обращалась к Дженни. — Чтобы мы могли продолжать.
Дженни посмотрела на Квина и повернулась к Таше.
— Вы договорились заранее? Думаете, меня можно запугать? Ну, арестуйте меня, и покончим с этими глупостями. Я проголодалась.
— Назови нам имя, — повторила Таша.
— Мать Тереза, — улыбнулась Дженни.
— Ладно. — Таша посмотрела на Квина. — Я закончила.
Она развернулась и зашагала прочь.
Квин слегка приподнял пистолет. Он вспомнил рыбалку на яхте в Кабо-Сан-Лукас. Они с Маркоффом пили пиво, не обращая особого внимания на удочки. Дженни поцеловала Маркоффа и растянулась на палубе, чтобы позагорать…
Дженни рассмеялась.
— Ты не станешь меня убивать. Давай делай, что положено. Арест и все такое прочее.
Еще одно воспоминание. Однажды Маркофф и Квин пересеклись в Афинах, каждый со своим заданием. За бутылкой паршивой узо[23] они засиделись дольше, чем планировали. Под влиянием алкоголя и позднего времени они разговорились о своих мечтах.
— Ты всего лишь чистильщик, — сказала Дженни. — Ты убираешь и прячешь трупы. Ты не убийца. Хватит играть.
Сан-Диего, яхта, вечер. Квин смотрел, как Маркофф не сводит глаз с Дженни. Забота и любовь в глазах немолодого мужчины были искренними. И ради чего?
— Я не играю, — ответил Квин.
Дженни продолжала улыбаться, когда пуля ударила ей в грудь.
Выстрел получился не идеальным, но его хватило. Квин подошел к упавшей на песок Дженни. Он слышал, как она втягивает последние глотки воздуха. На ее лице застыло выражение глубокого удивления.
— Твоя последняя ошибка — ты меня недооценила.
Квин стоял над Дженни, пока она не умерла. Потом он поднял ее, положил на здоровое плечо и понес обратно.
Таша ждала его возле кустов.
— Ты бы ничего от нее не добилась, — сказал он.
— Знаю.
— И то, что я сказал о ее друзьях, тоже правда? Они бы смогли освободить ее?
— Точно не знаю, но весьма вероятно.
— Кто они?
— Именно это мы и пытаемся выяснить.
Квин кивнул. Это уже не его война. Убийца Маркоффа мертв. Все остальное значения не имело.
— Мой босс будет недоволен, — сказала Таша, когда они пробирались сквозь кустарник. — Но он поймет. Я… я скажу, что ее застрелили во время погони.
Квин пожал плечами.
— Делай, как тебе удобнее.
Когда они подошли к ограде, Лиан спрыгнул к ним с контейнера.
— Давайте я понесу, — предложил Лиан, указывая на неподвижное тело Дженни.
— Я сам, — ответил Квин.
Лиан кивнул и повел их к воротам. Когда они подошли, он открыл ворота, и Квин вынес тело.
За воротами ждал Не Вин.
— Конгрессмен и мой друг? — спросил Квин.
— В машине, — ответил Не Вин. — Они в порядке.
— А тот тип, которого я оглушил?
Не Вин пожал плечами.
— Какой еще тип?
— Спасибо, — сказал Квин и повернулся к Таше. — Насколько я понимаю, труп вам не нужен.
— Не нужен.
Квин молча повернулся и зашагал вдоль рядов контейнеров. Лиан и Не Вин последовали за ним.
Через десять минут Квин нашел то, что искал. Темно-синий контейнер, на боку которого большими белыми буквами было написано: «БАРОН И БАРОН ЛТД». Квин посмотрел на Лиана и сказал:
— Сюда.
Лиан открыл контейнер, Квин внес тело внутрь и бросил на пол. Потом вышел, даже не обернувшись.
Как только он оказался снаружи, Лиан закрыл контейнер.
— Хотелось бы, чтобы он поскорее отправился в море, — сказал Квин Не Вину. — Будет досадно, если он свалится с палубы в каком-нибудь неприметном месте.
— Да, — кивнул Не Вин, — очень досадно.
— Слушай, ты вроде бы не предупреждал, что меня могут убить? — набросился на Квина Мюррей, когда он распахнул дверцу машины Не Вина.
— Не сейчас, Кеннет, — сказал Квин.
Они с Ташей сели сзади, рядом с Мюрреем и конгрессменом. Стало тесно, но никто не жаловался. Мюррей был возбужден, а конгрессмен помалкивал, глядя в пол.
Лиан поменялся местами с другим человеком Не Вина, а сам старик уселся на свое привычное место впереди. Одному из людей Не Вина пришлось остаться и подождать, пока за ним приедут.
Когда машина тронулась, Гуэрреро поднял голову и заговорил.
— Она работала у меня целый год, — произнес он так, словно не верил собственным словам. — Бывала у нас дома, на вечеринках и на встречах. Я видел ее в офисе почти каждый день. — Он повернулся к Таше. — Когда вы сказали, что она собирается меня убить, я… я не мог поверить. Почему? Почему она пошла на это?
Квин посмотрел в окно.
— Потому что ей приказали.
Конгрессмен помолчал, дыша глубоко и ровно. Потом перевел взгляд с Таши на Квина.
— Быть может, вам пора рассказать мне обо всем. И начните, мистер Дрейк, со своего настоящего имени.
— Меня зовут Джонатан Квин, — ответил он, начиная со лжи.
Как и Ричард Дрейк, Джонатан Квин не было его настоящим именем.
Нейт оставался в операционной почти до полуночи. Его отвезли в небольшую частную больницу на западной окраине города. Доктор Хан — сам он не был хирургом — позаботился о том, чтобы Нейт получил наилучшую врачебную помощь. Квин через Не Вина обещал серьезное вознаграждение за всеобщее молчание.
Квин и Орландо ждали в маленькой комнатке без окон. Не Вин остался с ними, но ему постоянно звонили, и он то и дело выходил в коридор.
— Много интересного в новостях, — сообщил Не Вин, вернувшись после очередной отлучки. — Все говорят о перестрелке в «Максвелле». Считается, что в городе появились опасные люди.
— Весьма возможно, — ответил Квин.
— Конгрессмен выступил по Си-эн-эн. Он заявил, что случайно оказался не в том месте и не в то время. Еще он сказал, что ему помогли избежать опасности местные жители. И никто не говорит о покушении.
Квин одобрительно кивнул. Это хорошие новости. Впрочем, если честно, ему было все равно. Его интересовали только Нейт и Орландо.
Он покинул Лос-Анджелес только потому, что беспокоился за попавшую в беду девушку своего погибшего друга. Теперь она мертва, и он сам нажал на курок. Квин старался не думать об этом, но у него не очень получалось.
Орландо понимала, что с ним происходит. Она положила руку ему на спину и начала массировать шею. Она молчала, и это лишний раз подтверждало, как хорошо Орландо его знала. Если он захочет поговорить, она будет рядом. Квин в этом не сомневался.
Через тридцать минут появился доктор Хан.
— Он уже в палате, — сказал доктор. — Крепкий парень. Потерял много крови, но до конца сражался за жизнь. С ним все будет в порядке. Ну… с учетом…
Доктор отвел их в палату Нейта.
— Он проспит до утра, — сказал доктор Хан.
— Мы здесь не останемся, — обещала Орландо.
Доктор посмотрел на Квина, Орландо, а потом на Не Вина.
— Вам всем нужно поспать, — посоветовал он на прощание и вышел.
Квин стоял рядом с кроватью своего ученика. Отовсюду торчали трубки и провода, из-за чего Нейт стал похож на марионетку, которая ждет, когда кукольник ее разбудит.
Однако его лицо выглядело безмятежным. Оно совсем не пострадало. Можно было поверить, что с Нейтом все в порядке, что очень скоро жизнь вернется в прежнее русло. Но когда взгляд Квина скользнул вниз от лица Нейта, он увидел забинтованное плечо и пустоту под одеялом на месте правой ступни.
Хирург ампутировал ногу от щиколотки. Ступню можно было оставить, но тогда Нейт на всю жизнь остался бы калекой. Конечно, он и сейчас калека, но теперь у него появится шанс хотя бы выглядеть нормально. В последние годы протезы стали более совершенными. Во всяком случае, именно так сказала Орландо, когда Квину пришлось принимать решение об ампутации ноги Нейта.
Квин еще один раз встретился с Ташей. Они пришли в ресторан на набережной Кларка. Таша явилась первой и сидела за крайним столиком у реки.
