— Потому что вы лично не рискуете! — вырвалось у Коплана.
Старик недовольно поморщился.
— Взвешивайте свои слова, Коплан, — процедил он. — Я никогда не подставляю своих агентов легкомысленно и всегда солидарен с каждым из них.
Франсис чувствовал себя не в своей тарелке:
— Простите меня, я беру свои слова обратно. Старик посмотрел ему прямо в глаза и сказал:
— Допустим, что вы оказались в румынской тюрьме, а мне представляется случай вас освободить. Что бы я, по-вашему, сделал?
Коплан молчал. Старик продолжил:
— Я взвесил бы все «за» и «против» и не пренебрег бы риском. По какому праву я могу отказаться от такого шанса, даже если он полон скрытых угроз?..
Он помолчал, затем добавил:
— Разумеется, вы смотрите на это другими глазами, чем я, будучи директором... Я узнаю из неизвестных источников, что Кельберг стал пленником румынской сигуранцы, что подтверждает мои опасения, вызванные его необъяснимым молчанием. Далее мне предлагают помощь, чтобы спасти моего сотрудника. Как я должен поступить? — Он поправился: — Какое я принимаю решение?
— Вы вступаете в игру, — обронил Франсис Коплан.
— Вы угадали.
— Однако мне жаль того, кто должен будет играть. Не агент ли ZB-11?
— Нет, я не могу рисковать им в столь опасном деле. Я предлагаю сыграть вам.
— Но я не знаю ни Бухареста, ни румынского языка.
— Бухарест — город как город, и многие румыны говорят по-французски.
— Миссия действительно очень деликатная, — прокомментировал Коплан с помрачневшим лицом.
— Именно поэтому я и поручаю ее вам, — подвел итог разговора Старик.
Коплан некоторое время размышлял, потом спросил:
— Я могу сказать об этом решении Сильвии?
— Да, конечно. Впрочем, она в разговоре недвусмысленно дала понять, что дальнейшую информацию сообщит только после того, как мы свяжем себя обязательством.
— В таком случае, она будет удовлетворена.
— Постойте, это еще не все. Постарайтесь вытянуть из нее максимум.
— То есть?
— Учитывая, что ваши отношения выходят за чисто профессиональные рамки, постарайтесь узнать у нее то, чем ей, быть может, не было поручено с вами делиться.
— Я попытаюсь, но в результатах не уверен. Она работает профессионально и никогда не теряет головы. Ее кокетливость и легкомыслие — это лишь маска, поверьте мне.
— Поймите меня, Коплан. Я не думаю, что ей многое известно, но нам было бы полезно знать, каким образом и почему восточный агент, сделавший это предложение, вышел на Австрию. Вы понимаете меня? Даже если операция провалится, это поможет нам выйти на таинственное лицо, ходатайствующее о нашем вмешательстве.
— Буду приятно удивлен, если Сильвия пойдет на это. Вы помните ее замечание о личной безопасности людей, замешанных в этом деле?
Старик кивнул, затем с упреком сказал:
— Если вы заранее так настроены, то, конечно... Однако иногда женщины бывают непоследовательны, особенно с такими обольстителями, как вы. Кто знает?..
Коплан пожал плечами.
— И все-таки парадоксально, что вы поручаете эту миссию мне, — не унимался он. — Министерство иностранных дел справилось бы с этим лучше. Наши отношения с Румынией никогда не были столь хорошими, как теперь.
Старик поморщился.
— В Румынии очень сложная обстановка, Коплан... Ведь известно, что из всех стран — сателлитов СССР Румыния первая проявила неповиновение. Беря пример с Югославии, Румыния заявила о своем твердом намерении проводить национальную политику, не выходя в то же время за рамки стран, контролируемых Москвой. Кремль отреагировал на позицию Румынии ужесточением полицейского контроля... Я говорю не о румынской полиции, а о русской политической полиции. Картина такова: антисоветские демонстрации прошли в Польше и Чехословакии, но не в Румынии, где советский партаппарат проводит жесткую линию. Общественность прекрасно осознает, что творится в стране, но никто не осмеливается выступать против. Я убежден, что Кельберга прокололи советские разведслужбы.
— Меня это не особенно утешает.
— Я не собираюсь подслащивать вам пилюлю, так как прекрасно отдаю себе отчет в том, какой вы подвергаетесь опасности. В случае крайней необходимости вы сможете обратиться к агенту ZB-11.
Получив официальный ответ СВДКР, Сильвия передала оставшуюся информацию, доверенную ей директором австрийских секретных служб.
— Если хочешь, ты можешь кое-что записать, — предложила она Коплану.
Франсис взял блокнот и шариковую ручку, чтобы не вызвать подозрений собеседницы о наличии в квартире записывающих устройств.
Сильвия начала диктовать:
— Французский агент СВДКР должен появиться вечером в четверг, ровно в двадцать два часа, в бухарестском баре отеля. «Лидо», на бульваре Магеру. Он должен держать в руке газету «Юманите» так, чтобы был виден заголовок. Подойдя к стойке бара, он закажет пиво. Через четверть часа выйдет из бара и отправится в ночной клуб «Мелоди-бар», расположенный на другой стороне бульвара, через дорогу. Он пробудет в клубе ровно час и после этого отправится в агентство Эр Франс, расположенное на бульваре Бэльческу, являющемся продолжением бульвара Магеру... Именно там с агентом СВДКР вступит в контакт эмиссар секретного агента, сделавшего нам предложение в отношении освобождения Кельберга. Паролем будет закодированное имя тайного агента: Алмаз.
Коплан спросил:
— Каково настоящее имя Алмаза?
— Этого я не знаю, и мой шеф уверял меня в том, что тоже не знает его.
— Что дальше?
— Это все... Продолжение истории — на месте.
— Маловато, — разочарованно констатировал Франсис.
— Для начала достаточно.
— Начала чего? Конца? — бросил Коплан с раздражением.
Он встал, швырнул блокнот, закурил «Житану» и с мрачным видом стал ходить по комнате как маятник.
— Послушай, Сильвия. Вся эта история притянута за уши. Прозвище Алмаз заставляет меня думать, что речь идет о русском. Мне известно, что румынская полиция находится в тисках русской политической полиции... Твоему шефу не приходила в голову мысль о ловушке? Красивое лицо Сильвии было серьезно.
— Да, — сказала она. — Клаус думал об этом, и я тоже. Но мы пришли к выводу, что это не так.
— Потому что вам хотелось хэппи-энда?
— Один человек в Вене знает Алмаза, — добавила она. — Но это лицо для нас недосягаемо. Алмаз настаивал на сохранении своего инкогнито при любых обстоятельствах... Конечно, нельзя полностью исключить риск, я согласна. Но это еще не основание отвергать предложение. Однако последнее слово не за мной.
Коплану надоело говорить обиняками. Он прямо спросил Сильвию:
— Почему Алмаз хочет помочь Франции в освобождении Людвига Кельберга из румынской военной тюрьмы?
— Не знаю.
— Все дело в этом, — заключил Франсис.
— То же самое я говорила Клаусу. Он сказал мне, что Алмаз симпатизирует Кельбергу... Не забывай, что он рискует своей шкурой.
— Если только не выполняет особого задания... Сильвия молчала. Коплан снова спросил:
— Это все, что ты хотела сказать?
— Все.
— Представь, что эту миссию поручили мне. Ты бы ничего не хотела добавить в таком случае, чтобы помочь мне?
— Самая красивая девушка не может дать больше, чем имеет, Франсис.
Неожиданно она сказала:
— Похоже, что Алмаз связан в Бухаресте с подпольной организацией румынских патриотов.
— Непонятно, почему румынским патриотам не терпится освободить немецкого шпиона, работающего на Францию?
— Дело в том, что Кельберга арестовали одновременно с одним из руководителей этой подпольной организации. Патриоты в первую очередь хотят вырвать из когтей сигуранцы своего лидера. Для этого им нужен компетентный человек из-за рубежа... Они разработали план, но осуществить его можно только при помощи специалиста, имеющего опыт в диверсионных операциях.
— Почему ты мне не сказала всего этого сразу?
— Это не входило в мою миссию. Ты получишь полную информацию в Бухаресте, конечно, если ты туда отправишься.
— Продолжай, прошу тебя.
— На этот раз все, клянусь.
— Ладно, пусть директор решает, — вздохнул Коплан.
Чтобы рассеять тучи, затянувшие в результате этого напряженного разговора небо их беззаботного уик-энда, они решили прогуляться по Монмартру.
С наступлением ночи они вернулись на улицу Рэнуар и с молчаливого согласия забыли о своих профессиональных проблемах, чтобы сполна насладиться друг другом.
В перерывах Коплан не выпускал из вида своей цели, однако все вопросы, которые задал он своей очаровательной подруге, остались без ответа. Сильвия вскоре сама вернулась к этой теме, спросив Франсиса:
— Если эту миссию в Бухаресте поручат тебе, не мог бы ты на обратном пути сделать небольшой крюк и заехать в Вену?
— Зачем?
— Чтобы успокоить меня. Он рассмеялся:
— Плутовка! Ты хочешь таким образом узнать, что ваши секретные соглашения с таинственным Алмазом имеют благоприятное для Австрии развитие?
