Вырвав у него из руки револьвер, я стал ждать.
Он сел на пол и, точно пьяный, замотал головой. Из его отвислых губ вылетел свистящий клекот. Но скоро его глаза приняли осмысленное выражение.
— Ты чего… — начал он.
— Вставай!
— Ты чего… — Он снова замотал головой, уже свирепо. — Какого черта?!
— Вставай, приятель.
Он, морщась, поднялся на ноги. И сказал мрачно:
— Ну, и на кой черт ты это сделал?
— Я не хотел
— Тогда на кой?
— А на что же это будет похоже?
— Похоже? Что похоже? О чем ты, черт тебя возьми?
— Пэтси, малыш, имей терпение. У меня репутация очень крутого малого. Это же неотъемлемая часть моего бизнеса. Именно поэтому, надо полагать, твой босс и хочет меня видеть. Вот я говорю… на что это будет похоже… если ты появишься с сияющей рожей, а я в грустях? Разве это будет достойно меня?
— Не знаю, — сказал Пэтси горестно. — Все зависит от того, как посмотреть.
— Ну, раз теперь револьвер у меня, посмотрим на дело с моей точки зрения. Будешь корчить из себя крутого как-нибудь в другой раз, понял, с кем-нибудь еще. А сейчас — пошли. Я отведу тебя на встречу с Мясником.
— Ему это не понравится.
— Может быть. А может быть, он получит море удовольствия.
Ребята в мафии возносятся к вершинам власти и низвергаются вниз чаще, чем опереточные диктаторы в солнечных революционных республиках. Фрэнку «Мяснику» внезапно выпал билетик с первым номером. Он занимал огромную квартиру на последнем этаже семиэтажного белого здания в южной части Пятой авеню недалеко от Вашингтон-сквер. Такси подкатило к подъезду с живописным навесом, протянувшимся от парадного до бордюра тротуара.
— Пэтси, сегодня ты банкомет. Расплатись с водилой.
Пэтси сунул шоферу несколько бумажек и мы вышли. Сонный швейцар окинул нас ленивым взглядом, когда мы протопали мимо него в просторный вестибюль. Мы отправились к запасному лифту без лифтера в глубине вестибюля. Пэтси нажал на кнопку — двери разъехались, мы вошли в кабину и доплыли до седьмого этажа. Выйдя в холл, мы обнаружили одну дверь — на каждом этаже здесь была только одна квартира. Пэтси аккуратно позвонил в дверь. Открыл сам Фрэнк Мясник.
— Ну вот, я его привел, — скорбно буркнул Пэтси.
— Здорово, Чемберс, — сказал Фрэнк.
— Привет.
Фрэнк перевел взгляд с меня на Пэтси и обратно. Потом спросил:
— Так кто кого привел?
— Он на меня напал, — стал оправдываться Пэтси.
— Ну, входи!
Фрэнк провел нас в шикарно обставленную гостиную. Это было что-то среднее между гостиной и кабинетом — типично холостяцкая комната со всеми характерными примочками, включая исполинского размера резной письменный стол в дальнем углу. Я огляделся вокруг, одобрительно кивнул и заметил:
— Очень мило, очень. Тут поработал классный дизайнер.
— Хрен тебе дизайнер. — отрезал Фрэнк. — Это все я сам.
— Ну что ж, мои поздравления. — Я достал из кармана пушку 45-го калибра. — Можно мне отдать игрушку твоему юнге?
В глазах Слотера заиграли веселые искорки.
— Нет, отдай мне. — Я протянул ему револьвер, и он передал его Пэтси со словами: — Только не говори мне, что ты угрожал револьвером мистеру Чемберсу!
Пэтси тяжко вздохнул.
Мясник повернулся ко мне и с горькой усмешкой заметил:
— Он же не знал, бедняга.
— А теперь будет знать?
— C этой секунды я гарантирую, что он будет отличаться образцовым поведением.
— Премного благодарен. Так в чем проблема? Что тебе от меня надо?
— Помощи. — Улыбка исчезла с его губ. Он сложил руки за спиной и, склонив голову, зашагал по комнате.
Фрэнк Слотер-«Мясник» был крупный мужчина шести футов трех дюймов роста и достаточно молод для своего головокружительного, если не сказать рискованного взлета к самой вершине пирамиды мафии. Фрэнку было под сорок. Свои блестящие черные волосы он расчесывал на косой пробор. Пошитый на заказ щеголеватый костюм отлично сидел на его мускулистой фигуре. У него было квадратное решительное лицо и узкие бледно-голубые глазки, сверкавшие точно водная поверхность, отраженная в стекле.
— Какого же рода помощь может оказать Питер Чемберс Фрэнку Слотеру?
— Учитывая твой опыт, парень, немалую.
— А о чем идет речь, друг мой?
— Об убийстве.
Убийство. Ну ясное дело. Он остановился, и на его губах вновь расцвела улыбка — но не такая, как раньше: обнажившая два ряда ровных зубов, это была скорее печальная гримаса.
— Иди-ка сюда! — Он тронул меня за локоть и жестом пригласил пройти с ним к письменному столу. — Взгляни-ка, друг мой, да гляди хорошенько.
Я взглянул и — если шумный спазматический всхлип можно назвать вздохом — вздохнул.
Позади письменного стола, скрючившись и раскинув руки, на полу лежал Стюарт Кларк со слегка посиневшими губами и неестественно раскрытым ртом. Его невидящие широко раскрытые глаза смотрели прямо на меня. Стюарт Кларк, молодой заместитель окружного прокурора Нью-Йорка, прославившийся своей бескомпромиссной борьбой с мафией, удачливый красавчик, чья блестящая стремительная карьера обещала ему в скором будущем ни мало ни много место губернатора штата. Труп Стюарта Кларка лежал под письменным столом в росокошных апартаментах крупного мафиозо по имени Фрэнк Мясник. Над правым глазом Кларка зияло пулевое отверстие, а на правой щеке бурым пятном запеклась кровь.
— Впечатляющая картинка? — раздался у меня за спиной голос Фрэнка.
Развернувшись к нему, я заметил:
— Все вы, ребята, одинаковые. Рано или поздно вы слетаете с катушек. Ну, теперь-то ты, парень, здорово влип.
— Послушай…
— И как это тебя угораздило — тебя, которого все считают большим умником. Как же ты мог свалять такого дурака?
— Ты можешь послушать?
— Я весь внимание.
— Хочешь верь, хочешь нет, но это не я. Я к этому не имею никакого отношения.
— Ах, ну конечно! Он покончил с собой. Стюарт Кларк заявился к тебе в дом и пустил себе пулю в лоб — только чтобы сделать тебе подлянку. Наверно, ты будешь гнуть эту линию на суде. — Я щелкнул пальцами. — Где пистолет?
— Не знаю.
— А теперь ты меня послушай, Мясник…
— Сам послушай. Этот труп под столом — чистой воды подставка. Кто-то пытается меня подставить. Навесить убийство.
— Боже мой, Мясник, ну что ты пытаешься мне доказать… Всем известно, что у тебя с этим парнем была давняя война. Это же известно каждой собаке в Нью-Йорке.
— Что верно, то верно.
— Этот Кларк тебе не одну палку в колеса сунул… Сколько он устраивал на тебя налетов, сколько он арестовал твоих ребят, скольких отправил париться на нары…
— Фигня это все. Он все бил по «шестеркам».
— Да, но он сжимал кольцо вокруг тебя и, судя по слухам, ты очень серьезно подумывал избавиться от его назойливого присутствия в твоей жизни.
— Но не таким же способом…
— А как же, босс?
— Только без крови. Не такой же я дурак. Он же заместитель окружного прокурора. Неужели ты думаешь, я хотел спустить на себя всех легавых Нью-Йорка?
— Ну и как же тогда?
— Политическими средствами — вот как. В этом городе у меня есть кое-какие связи. Я работал над этим. Да, я собирался его прищучить, но политическими методами, а не… так же. Послушай, детектив, я же Фрэнк Слотер… Я не дурак. Неужели ты и впрямь думаешь, что я мог бы подложить самому себе такую свинью?
Я заходил по комнате и мельком взглянул на Пэтси: тот, усевшись в кресло, глядел на нас и, судя по его взгляду, мало что понимал. Я ходил и размышлял. Аргументы Фрэнка, надо признать, были резонными. А я обожаю резонные аргументы.
Фрэнк снова заговорил:
— Да ты сам подумай, парень. Я же никогда не имел отношения к мокрухе.
— Да, по бытовым убийствам ты не проходил. Но тут есть разница. Мафиозные разборки, заказные убийства — таких дел вокруг тебя творилось немало. Того, чего потом никогда не распутаешь — расправа со всякой мразью, чему и сами полицейские до смерти рады. Но такого ещё не было, тут я с тобой согласен. Это то, что я называю бытовым убийством. То есть по личным мотивам, сугубо по причине внутреннего конфликта между двумя парнями, которые что-то не поделили, если ты меня понимаешь. В таких убийствах ты замечен не был, признаю.
— Тогда зачем мне вдруг за такое браться? Да ещё вот так по-глупому. Сам подумай.
Я подумал. Я ходил кругами и думал. А повернувшись к нему лицом, увидел, что он тянет ко мне руку, и в ладони у него две бумажки по тысяче долларов каждая.
— Это что? — поинтересовался я.
— Твой гонорар.
— За что?
— За то, чтобы ты меня вытащил из этого дерьма.
Деньги я положил в карман и сказал:
— Ладно, я берусь. И играть буду по-честному. Но если выяснится, что это ты его пришил, деньги я тебе все равно не верну.
