и вышла. Он не заметил, вошла ли она в отель или пошла по улице.
— Но в отель она не заходила.
— Идите налево, я пойду направо. Далеко уйти она не могла. Потом встретимся в отеле.
Я сразу поняла, что искать кого-нибудь в полдень на Девятой улице — занятие бесполезное. Она могла повернуть на B стрит, там рядом метро. Я дошла до Нью-Йорк-авеню и вернулась назад. Крис появился минут через десять.
— Всё?
— Всё.
Я отправилась к себе в бюро.
* * *
- Похоже, она не знает, что её ищут. Спокойно беседует в холле. Хотя… — размышлял Билл. — Почему она снова вернулась в отель, но в отель не вошла?
— Что будем делать?
— Надо всё разузнать про кубинца.
— Ну это твоя забота.
— Без проблем. К вечеру узнаю о нем то, что он сам о себе не знает.
— И потом?
— Побеседуешь с ним.
— А если он откажется?
— Не откажется. Ты ему скажешь, что дама, с которой он беседовал, уже два раза бывала в отеле и два раза после беседы с ней люди умирали. Расскажешь про отравление рицином. И объяснишь, что твоя беседа с ним объясняется желанием предупредить его. Скажешь, что мы оплатим все расходы по анализу.
— Мы оплатим? — усомнилась я.
— Заплатит Госдеп. По нашей рекомендации.
* * *
Ничего особенного про кубинца Билл не узнал. Молодой дипломат. Зовут Хосе Торрес. Учился на Кубе. Выезжал на стажировку в Испанию. Хорошо говорит по-английски. Это его первая командировка. Он будет заниматься вопросами культурных отношений. Пока в связях с разведкой не замечен. Хотя у них там все связаны с разведкой.
На следующий день, вооружившись советом отца, состоявшего из трех слов: «Главное — не пугай», я отправилась в отель. В регистратуре узнала, что Хосе в номере. Я позвонила, представилась: «Карина Лонов, полиция Вашингтона» — и попросила уделить мне несколько минут. Он сразу согласился:
— Я спущусь в холл.
Через пять минут из лифта вышел молодой красивый мужчина латиноамериканской внешности. По тому, как я встала и направилась ему навстречу, он понял, что Карина Лонов — это я, улыбнулся и протянул руку:
— Я ничего еще не нарушал в Вашингтоне. Пока ничего. Честное слово. Но увидев вас, понял, что надо было что-нибудь нарушить. Но очень немного. И не обращайте внимания на дипломатический статус.
— Мы всегда обращаем внимание на дипломатический статус и никогда не позволяем себе отнимать время у дипломатов, если у нас нет веских причин.
— У вас есть веские причины? — почему-то обрадовался Хосе. — Прошу вас, садитесь.
Мы сели в кресла вокруг небольшого столика.
— Что-нибудь заказать? — спросил Хосе.
— Спасибо, нет.
Беседа развивалась не в том направлении, как мне хотелось. И я решила перехватить инициативу.
— Я никогда не посмела бы отвлечь вас от работы, если бы не одно обстоятельство. Вчера вы за этим столом беседовали с одной дамой.
Хосе развёл руками, что, очевидно, должно было означать: «Ничего не поделаешь, дамы — моя слабость». Я продолжала:
— Эта дама уже беседовала с двумя людьми в этом отеле, и после этих бесед они через несколько дней умирали от сердечных приступов.
Хосе перестал улыбаться.
— Они умирали от сердечных приступов, — повторила я. — Но после тщательного анализа патологоанатомы установили отравление рицином.
— Она давала им что-то выпить?
— Отравить рицином можно через вдыхаемый воздух.
— И вы хотите сказать…
— Мы хотим предложить вам провести медосмотр на предмет возможности отравления. Расходы мы оплатим.
— Спасибо. Это так неожиданно.
Он выглядел растерянным. Я продолжала:
— Поверьте, нам очень не хотелось бы, чтобы в нашем городе умер дипломат от отравления редким ядом.
— Мне бы тоже этого не хотелось. Что это за дама?
— Увы, мы не знаем.
— И вы хотите, чтобы я вам помог найти её?
— Мы её ищем.
— А не придумали ли вы историю с отравлением для того, чтобы я рассказал вам, что это за дама?
Я ожидала этот вопрос:
— Факт отравления рицином двух постояльцев отеля описан в прессе. И это произошло до вашего приезда. Вы можете запросить ABC News, они предоставят вам необходимые сведения.
— Ладно, ладно. Я вам охотно расскажу всё, что знаю об этой даме. А знаю я очень мало. Она попросила меня помочь ей в розыске одного человека. Карлоса Эрнандеса. Это мой прадедушка. Он занимался продажей в Канаде кубинского рома и сигарет. Но это было очень давно. После нашей революции он остался в Канаде, и наша семья потеряла с ним связь. Мы действительно ничего о нем не знаем.
— Вы с ней встречались несколько раз?
— Только один раз. Она попросила меня спуститься в холл. Спросила, что я знаю об этом человеке. Я ответил, что совершенно ничего не знаю.
— Но вы могли бы спросить о нем у ваших родителей.
— Увы, нет. Отца и матери у меня нет. Они скончались. Давно.
— Но родственники у вас есть?
— Я один. У меня нет ни родственников, ни подруги. Я несчастный человек, которого некому пожалеть.
— Считайте, что я вас пожалела. В каком городе Канады жил этот Эрнандес?
— Кажется, в Торонто. Но я не уверен.
— Вы договорились о новой встрече?
— Нет. А зачем ей со мной встречаться, если она меня уже отравила… через вдыхаемый воздух. От неё действительно чем-то пахло. По-моему, каким-то одеколоном. Не духами, а одеколоном. После того как я вам чистосердечно рассказал всё, что я знаю об этой даме, вы уже не отплатите мне анализ?
— Оплатим.
— Вы действительно считаете, что мне нужно сделать анализ?
— Считаю.
— А я вам верю.
В это время зазвонил телефон, который он держал в кармане. Он встал, отошел и о чем-то беседовал в течение двух-трех минут. Потом вернулся.
— Простите, начальство. Я должен ехать. Но вы отставьте мне вашу визитную карточку.
— Конечно. Вы мне позвоните, и я вам скажу, где можно сделать анализ.
— Анализ я сделаю. Только у наших врачей. У нас бесплатная медицина. А вот ваша карточка… Если я нарушу правила уличного движения, то попрошу вас вступиться за меня.
— Увы. Я не смогу. Люди из контроля за движением несговорчивы. Я их боюсь сама.
Он засмеялся:
— Вот мне и не удалось коррумпировать полицию.
Мы простились. Он пошел к лифту, я осталась в кресле. Он дошел до лифта, потом вернулся:
— Всё, что я вам говорил об этой даме, совершенная правда. А вот если я всё-таки нарушу правила движения, я к нам обращусь за советом.
— Хорошо. Но первый совет: не превышайте скорость.
— Хороший совет. Я всегда
