Я включил там свет. В раковине лежало полотенце, пропитанное запекшейся кровью. Приподняв его за кончик, я снова бросил его обратно. Брызги крови проступили и на полу. Перешагнув через них, я открыл дверь и прошел в маленькую спальню.
Блэквелл в рубашке с короткими рукавами сидел на краешке голого матраса. Лицо у него было бледным, на нем резко выделялась черная щетина. Он посмотрел на меня.
— Доброе утро, — сказал он. — Значит, это вы?
— Недоброе, — ответил я. — Кого вы убили сегодня утром?
— Никого.
— Ванная походит на бойню. Чья это кровь?
— Моя. Я порезался, когда брился.
Он с рассеянным видом дотронулся до подбородка. Я чувствовал, что он не вдумывается в то, что говорит.
— Вы не брились по меньшей мере сутки.
— Я и порезался вчера. Это старая кровь. Сегодня никто не умер.
— А кто умер вчера?
— Я…
— Да нет, вам не повезло… Встаньте.
Он послушно поднялся. Я ощупал его, хотя мне было противно до него дотрагиваться. Оружия у него не оказалось. Я велел полковнику сесть. Он послушался.
Злая воля покинула его, вместо нее пришла раздражительность. Я такое наблюдал и прежде. В подобном состоянии люди делаются опасными и для себя, и для окружающих.
— Мне было так одиноко ночью… — пожаловался он.
— Что вы делали?
— Практически ничего. Ждал. Я надеялся, что рассвет придаст мне сил, чтобы подняться и уехать. Но дневной свет хуже темноты… Сам не знаю, почему я вам все это говорю. Вы меня не любите.
Я не стал с ним спорить.
— Хорошо, что вы можете и хотите разговаривать. Нам с вами нужно выяснить все честно до конца. Нам необходимо признание.
— Признание? Мне не в чем признаваться. Кровь в ванной старая. Я ее не проливал.
— Кто же тогда?
— Хулиганы, возможно. Наверняка сюда забрались они. За последние годы их развелось очень много.
— За последние годы стало очень много убийств. Начнем с первого. Почему вы убили Рональда Джеймета?
Он поразился.
— Я его не убивал. Его смерть — результат несчастного случая. Он упал и сломал себе не только колено, но и шприц. Я тащил его с горы вниз день и целую ночь. Без инсулина он совсем сдал. Он умер от своей болезни. Все это произошло случайно.
— Каким образом он упал?
— Мы с ним учинили драку, точнее говоря, дружескую возню. Одна нога у него скользнула и подвернулась, он тяжело упал всем своим весом на колено другой ноги. Фактически я слышал, как оно хрустнуло.
— По поводу чего была «дружеская возня»?
— Без особого повода. Он меня немного пожурил из-за моей привязанности к молоденькой протеже его жены. Действительно, я любил эту девочку, но как ребенка. Я никогда не причинял ей физического вреда… Мои чувства были чистыми, я Рональду сказал об этом. Мне кажется, я толкнул его, дурачась, чтобы подчеркнуть свои слова… Разве я мог предположить, что он упадет?
— У вас не было намерения убить его?
— Не понимаю, как бы я мог этого хотеть? В таком случае я мог бы просто оставить его там! Рональд был самым любимым моим двоюродным братом. Он очень походил на мою маму.
Я испугался, что он начнет говорить о своей матери, и торопливо спросил:
— Когда вы начали жить с Долли Стоун?
Он отвел глаза.
— Ох, это…
— Да, это.
Полковник откинулся на полосатую подушку без наволочки, вытянул ноги и заговорил хриплым голосом:
— Клянусь небом, я не дотрагивался до нее, когда она была ребенком. Я просто любовался ею на расстоянии, даже обожал. И я не приближался к ней после гибели Рональда. Увиделись мы только прошлой весной в Тахое. Она выросла, но мне казалось, что я снова нашел свою сказочную принцессу.
Я пригласил ее в охотничий домик без всяких задних мыслей, просто показать ей его. Но я был слишком счастлив. А она пожелала близости. Она приходила много раз по собственной инициативе. Я жил в состоянии какого-то экстаза и одновременно страдания. Восторг, когда я ее видел, а потом страдания в часы бессонницы. Затем она ополчилась на меня, и уже никакого счастья больше не было.
Он вздохнул, как обманутый любовник.
— Что настроило ее против вас?
— Мы столкнулись с трудностями.
— Вы хотите сказать, что она забеременела от вас?
— Это и другие сложности. Она окончательно и бесповоротно восстала против меня. По ее милости я пережил все муки ада прошлым летом.
— В каком смысле?
— С одной стороны, я боялся ее потерять, с другой — не меньше боялся того, что случится, если я стану ее удерживать. Я полностью оказался в ее руках. Часто я не мог переварить того, что она говорила. Меня она называла грязным старикашкой. Потом ко мне на озеро приехала Харриет, и стало вообще невыносимо. Долли перестала меня навещать, но не переставала грозить, что расскажет Харриет все про нас.
Он заерзал на кровати. Пружины под ним застонали, напоминая звуки, сопровождающие страстные объятия.
— Долли вас шантажировала?
— Я бы выразился иначе. Я давал ей деньги, в общей сложности порядочную сумму, и она исчезала на время. Потом она вообще исчезла, но я все равно чувствовал себя на крючке. Эта история могла стать в любой момент достоянием всех. До весны я не знал, что она вышла замуж.
— Тем временем вы сами женились на Изобел, избрав ее буфером.
— Не надо так упрощать! Изобел была моим старым, проверенным другом, на которого можно было положиться. Я искренне люблю ее.
— Счастливая Изобел.
Блэквелл с ненавистью посмотрел на меня, но тут же отвернулся.
— Расскажите мне все остальное! — потребовал я.
Полковник лежал так тихо, что мне показалось, что он перестал дышать. Так иногда делают маленькие дети, считая себя несправедливо обиженными.
— Расскажите все остальное, Блэквелл!
Теперь он задышал шумно, грудь у него поднималась и опускалась. Но что-то сообщать он явно не желал.
— В таком случае я сам вам все расскажу, и постараюсь быть кратким, потому что полиция наверняка пожелает с вами побеседовать. Долли снова стала требовать денег этой весной, у нее была тяжелая зима. Вы решили раз и навсегда положить конец ее притязаниям и внести ясность в ваши отношения. Пятого мая вы отправились среди ночи в ее дом. Мужа ее дома не оказалось. Он соизволил быть далеко с другой женщиной. Предполагаю, что Долли впустила вас потому, что вы принесли ей деньги. Вы задушили ее чулком.
Блэквелл застонал, будто почувствовал, как затягивается чулок вокруг его бычьей шеи.
— Затем вы увидели младенца, вашего собственного незаконного сына. По какой-то причине вы не смогли оставить его в комнате с убитой вами женщиной. Возможно, вы беспокоились о его безопасности. Хочу в это поверить. Во всяком случае, вы его взяли и отнесли в машину, стоявшую перед соседним домом. Малыш вцепился в пуговицу на вашей куртке, которая, возможно, уже болталась на ослабевших нитках. Пуговица осталась в его кулачке, когда соседка нашла малыша. И эта пуговица внесла полную ясность в случившееся.
Когда мужу Долли предъявили обвинение в убийстве жены, его приятель Ральф Симпсон по собственной инициативе затеял расследование. Вероятно, он знал о вашей связи с Долли и догадывался, откуда появилась пуговица. Он отправился в Тахое и заставил вас взять его на работу. В конечном итоге он отыскал куртку в том месте, где вы ее спрятали. Возможно, он вам ее предъявил, не знаю точно. Вы его уволили и вернулись сюда. Вместо того, чтобы отнести куртку в полицию, Симпсон захватил ее с собой и поехал следом за вами. Возможно, он мечтал самостоятельно раскрыть преступление. Он был неудачником, которому необходим успех. Или же он тоже подумывал о шантаже. Он не предпринимал таких попыток?
Блэквелл промычал что-то неразборчивое.
— Теперь это уже не имеет значения, — продолжал я, — все это выяснится на суде. Выяснится и то, что вы захватили из дома серебряный ледоруб, когда отправились на встречу с ним. Я считаю, что вы не случайно избрали в качестве оружия убийства свадебный подарок родителей Долли. И, конечно, не случайно зарыли тело Симпсона там, где когда-то был задний двор дома Рональда Джеймета. Я не знаю, что творится в вашей голове. Сомневаюсь, что вы сумеете это сами объяснить, даже если пожелаете. Психиатр, несомненно, заинтересуется, что происходило в ней, когда Долли была ребенком.
Блэквелл закричал, вернее сказать, пискнул, тонко и жалобно. Я вспомнил, как он сказал мне, что умер, и пожалел его.
Полковник слегка повернул голову и посмотрел на меня одним глазом.
— Так вот как оно было? — проронил он. В его голосе я уловил иронию.
— Я не претендую на то, что мне известны все подробности. Если вы хотите сейчас говорить, поправьте меня.
— Чего ради я буду исправлять ваши ошибки?
— Вы говорите не для меня… В ванной комнате кровь Харриет?
