— Я всегда питала к тебе слабость, — проговорила Марта.
— Фиг-то!
— Нет правда!
— Взаимно.
— Да? Ты никогда этого не показывал.
— Как я мог? Ты же постоянно была занята с очередным ухажером.
— Теперь я свободна. — Она сложила красные блестящие губы в поцелуй. Пальцами правой руки она слегка почесала левую руку и, нахмурившись, капризно заметила:
— Что-то тут прохладно.
— Да нет, мне не кажется.
— Мне не по себе как-то, у меня какое-то нехорошее предчувствие. Мне страшно. — Она тронула меня за рукав. — Пойдем потанцуем?
Танцевать с Мартой Льюис было одно удовольствие. Мы слились воедино. Ее тело стало частью меня — теплое, близкое, податливое, причем Марта, чтобы не испортить линию тонкого черного платья, предусмотрительно не надела под него никакого нижнего белья, что действовало на её партнера по танцу опьяняюще. Она приблизила свои горячие губы к моему уху и прошептала:
— Когда мне страшно, я хочу оказаться в чьих-нибудь объятьях, я хочу чтобы меня любили. Это безумие, но это правда. Тебе не кажется это безумием? Обними меня, обними покрепче!
Я стал мечтать о том, как хорошо было бы забыть о Фрэнке Слотере, о трупе в его шикарной квартире, о двух тысячах долларов гонорара — как вдруг увидел входящего Хаббела Уэйна.
— А вот и босс! — сказал я.
— Пошел он…
— Где ты была сегодня днем, Марта?
— А что?
— Так, ничего, просто интересно.
— Спала.
— До которого часа?
— Часов до семи. Потом втиснулась в эти французские доспехи, наложила макияж и приехала сюда. Что за странные ты задаешь вопросы?
— Обычные вопросы.
— Ты останешься, Пит? Я бы этого хотела.
— Я не могу. Мне надо кое о чем порасспросить Уэйна — и я тут же уйду.
— Вернешься?
— Что-то не хочется сидеть тут и слушать ваши скрипочки.
— Я смогу уйти, если хочешь. Возвращайся, Пит!
Я поцеловал её в мочку и сказал:
— Вернусь.
Наш танец окончился. Уэйн уже занял место за столиком и Марта повела меня к нему.
— Хочу предупредить тебя, Хаббел. Мистер Чемберс — частный сыщик.
— Слышал, — ответил Уэйн. — Я узнал фамилию.
Марта сжала мне руку и, прошептав: «Так не забудь!» — послала нам воздушный поцелуй и удалилась. Я сел рядом с Уэйном.
— Боюсь, у меня для вас печальная новость, мистер Уэйн, но я спешу и не могу разводить долгие разговоры.
— Тогда давайте коротко.
И я ему рассказал все с самого начала — с той минуты, как Гурелли ввалился ко мне домой. И выложив ему все со всеми подробностями, я сказал:
— Теперь ваша очередь.
— А вам что за дело?
— Я представляю интересы Фрэнка Слотера. Он мой клиент.
Когда я рассказал Уэйну про Кларка, он страшно побледнел. Но теперь к нему вернулся прежний цвет лица и апломб. Он розовел как новорожденный. Улыбнувшись, Уэйн сказал:
— А меня в клиенты не хотите взять?
— Боюсь, нет. Вы с ним конфликтующие стороны. Это не этично. Но вот что я вам скажу, мистер Уэйн. Я обычно работаю таким образом. Если вы будете играть со мной честно, и если вы не замешаны, я приложу все усилия, чтобы доказать вашу непричастность… Если же нет….
Его карие глаза быстро бегали по моему лицу.
— Хорошо, мистер Чемберс. Задавайте вопросы. Я буду отвечать.
— Отлично. Вы должны Фрэнку Слотеру двадцать пять тысяч долларов?
— Да.
— Вы не можете немного рассказать об этом долге?
— Тут нечего скрывать. Я вложил деньги в рисковое предприятие — один клуб в центре. В Гринвич-Виллидж. Немного отличается от этого. Клуб гомосеков — вот что там. Для меня это нечто вроде страховки, деловой страховки. Если одно тихое предприятие на окраине окажется под угрозой банкротства, с молотка пойдет этот клуб в Виллидж. Это вам понятно?
— Абсолютно.
— Мне нужно было сто тысяч. У меня имелось семьдесят пять. Я взял взаймы у Слотера двадцать пять, разумеется, под хороший процент. Короче говоря, проект с клубом лопнул. И я остался должен Слотеру.
— Вы сегодня ему звонили?
— Звонил.
— Просили о встрече?
— Да.
— А был уговор про незапертую дверь?
— Все верно. Мы назначили встречу на пять. Он сказал, что может отсутствовать и что оставит для меня дверь незапертой. Но дверь оказалась заперта. И я ушел.
— А что вы делали потом?
— Пошел в кино.
— В кино?!
— Ну да. Дел у меня не было. Я просто хотел убить время до возвращения Слотера. Из кинотеатра я ему несколько раз звонил. Никто не брал трубку. В конце концов было уже поздно, и мне пришлось ехать сюда. Что я и сделал.
Я сцепил пальцы и мучительно думал.
— Можете все это доказать? — спросил я наконец.
Его маленький рот слегка разъехался в улыбке.
— Да какие же доказательства можно представить для прогулки и похода в кино? Даже если я вам стану пересказывать содержание фильма, это мало что докажет. Я пошел в кинотеатр повторного фильма и, возможно, раньше уже видел эту картину.
— Именно об этом я и подумал.
— Ну и что мы будем делать дальше, мистер Чемберс?
— Фигурально выражаясь, не знаю. А конкретно — поедем к мистеру Слотеру. Или вы предпочитаете отправиться туда в сопровождении полиции?
— Не стоит.
Он взял свою шляпу, я свою и мы отправились.
В квартире у Фрэнка Слотера было уже полным-полно полицейских. Всем заправлял детектив-лейтенант Луис Паркер — Луис Паркер-«Отдел убийств», честный малый и старинный мой приятель. Труп уже унесли. В квартире находился швейцар дома, но Пэтси Гурелли нигде не было видно. Паркер подошел к нам и натянуто улыбнулся моему спутнику.
— Вы Хаббел Уэйн?
— Да, сэр.
Паркер метнул взгляд в мою сторону.
— Полагаю, это ты его доставил?
— Так точно, лейтенант.
— Ладно, мистер Уэйн. Я готов выслушать ваши показания.
Пока Уэйн рассказывал, я приблизился к Слотеру.
— Куда Пэтси подевался?
— Я разрешил ему сделать ноги до приезда полиции. Нечего его впутывать в мои дела.
— Ты им все выложил?
— Все, как ты и советовал.
Хаббел замолчал.
— Тебя ввести в курс дела, Пит? — спросил Паркер.
— Сделай одолжение.
— Стюарт Кларк занимал апартаменты в «Уолдорфе». Сегодня днем ему позвонили. Сразу же после этого он позвонил гостиничной телефонистке, сообщил, что уходит, и попросил, если ему кто-то будет звонить, переключать звонки на этот номер… на номер Фрэнка Слотера. А это означает, что он после того звонка направился именно сюда.
— А в котором часы ему позвонили?
— Телефонистка не знает. Она только и помнит, что звонили ближе к вечеру, между четырьмя и шестью. — Он повернулся к Слотеру. — Это не вы звонили, мистер Слотер?
— Не я.
— Вы, мистер Уэйн?
— Нет, сэр.
Паркер поманил пальцем швейцара, и тот подошел. Палец Паркера переместился в направлении Уэйна.
— Вы видели этого джентльмена?
— Д-да… кажется, да, — неуверенно ответил швейцар.
— Когда?
— Я… точно не помню. Я видел, как он входил в дом. Это было часов в пять.
— Отлично. Вы уже показали, что видели и мистера Кларка. Кто из них пришел первый?
Швейцар прикрыл глаза. Потом открыл их. Потом потер ладонями бока, нахмурился, поджал губы, прищурил один глаз. И наконец выпалил:
— Не могу сказать. Я не запомнил. Я же просто открываю дверь и закрываю дверь — и все дела. Я видел этого джентльмена и того тоже видел того, что мертвый. Вот и все дела. Видеть-то видел, а кто первый вошел — не знаю.
Паркер была сама любезность.
— Ну хорошо. Успокойтесь. Все это вполне понятно. Разве можно ожидать, что простой швейцар способен предоставить мне такую информацию — разве что если он сторона заинтересованная. Ладно. — Палец вновь уперся в Уэйна. — Вы видели, как он выходил из дома? В какое время?
— Я не видел, как он выходил.
— Как-как?
— Не видел, как он выходил.
— А что, в доме есть другой выход?
— Да, сэр. Черный ход. Но он всегда заперт.
— Но вы, тем не менее, не видели, как он выходил?
— Слушайте, лейтенант, я же всего лишь открываю да закрываю парадную дверь. Иногда не открываю. Иногда приходится открывать дверцу такси, иногда я спускаюсь в подвал покурить. Я же не записываю, кто входит, кто выходит. Это не мое дело. Я вам сказал: как этот джентльмен выходил, я не видел. Но это же не значит, что он вообще не выходил. Просто я этого не видел.
Голос Паркер был все ещё по-прежнему доброжелательный, но в нем уже проскользнула нотка нетерпения.
— Ну конечно, понятное дело. Ваши показания занесены в протокол. Вы свободны. Идите караульте свою дверь. Пока, дружище!
Швейцар ушел, а Паркер приложил ладонь ко рту и широко зевнул.
— Ну-с, мистер Уэйн, такова общая картина и многие детали в неё вписываются. Слотер сказал, что вы должны ему двадцать пять тысяч. Это правда?
