Она приблизила ко мне лицо, и выражение у нее было такое, словно она увидела в моих глазах что-то жуткое.
– Какой же вы мерзавец! – проговорила она. – Вам плевать, что со мной будет. Чтобы найти свой динамит, вы используете меня, как и всех остальных. А я-то вам верила.
– Вы сами динамит, а остальное – глупости. Когда вы веселая, то смотритесь гораздо лучше. У вас крупные черты лица. От злости они грубеют. Я умираю с голоду, сестренка.
– Будете есть здесь, – сказала она. – Я вечером отсюда не выйду.
Она не шутила. Надев поверх розово-бежевого платья передник, она произвела осмотр холодильника. В нем оказались картошка, зеленый салат, консервированные фрукты и половина фруктового торта. Я вышел купить несколько бифштексов, булочки, спаржу и помидоры.
Когда я вернулся, Дина смешала джин и вермут в литровом шейкере, и места до краев в нем оставалось немного.
– Ничего не видели? – спросила она.
Я дружелюбно ухмыльнулся. Мы принесли коктейли в столовую и, пока готовилась еда, сыграли несколько раз в игру «пей-до-дна». Выпивка сильно подбодрила Дину. Когда мы сели за стол, она уже почти забыла про свои страхи. Ели мы так, словно она лучшая повариха на свете, хотя это далеко не соответствовало действительности.
Обед мы закончили парой стаканчиков джина с имбирным пивом.
После этого Дина решила, что хочет развлечься. Не станет она прятаться от какого-то плюгавого паршивца только потому, что он завелся из-за ерунды, а если ему не нравится, как она себя ведет, так пусть пойдет застрелится, а мы поедем в «Серебряную стрелу», куда она все равно собиралась, она уже обещала Рено, что приедет к нему на ужин, и она так и сделает, черт побери, а кто считает, что она не приедет, тот выжил из последнего ума, и что я обо всем этом думаю?
– Кто такой Рено? – спросил я, пока она все туже стягивала тесемки передника, стараясь из него выпутаться.
– Рено Старки. Он вам понравится. Правильный парень. Раз я обещала, что буду у него на празднике, значит, буду.
– Какой еще праздник?
– Да что такое с этим подлым передником, что б ему пусто было! Старки сегодня днем вышел на волю.
– Повернитесь, я развяжу. За что он сидел? Стойте спокойно.
– Взорвал сейф у ювелира Терлока полгода назад. Там были Рено, Щелчок Коллинз, Черныш Уэйлен, Моток О'Марра и еще один хромой парень по кличке Полтора Шага. Их полгода никто не трогал – Лу Ярд позаботился, – но на прошлой неделе ищейки, которых наняла ассоциация ювелиров, все-таки вышли на них и прижали к стене. Так что Нунану пришлось проделать для виду, что в таких случаях полагается. Ладно, это все ерунда. Сегодня в пять часов их выпустили под залог, и больше про это никто и не вспомнит. Рено привык. Его уже три раза выпускали под залог. Что, если вы смешаете по стаканчику, пока я влезу в платье?
«Серебряная стрела» была на полпути между Отервиллом и озером Мок.
– Славное местечко, – рассказывала Дина, пока мы ехали туда в ее маленьком автомобиле. – Полли Де Вото – своя баба, дрянью не торгует. Вот только «бурбон» у нее всегда словно мертвечиной отдает. Она вам понравится. Там можно творить что хочешь, только тихо. Полли не выносит шума. Приехали. Видите за деревьями красные и синие огоньки?
Мы выехали из леса прямо к придорожному ресторану, построенному в виде замка и сиявшему электричеством.
– Говорите, она шума не выносит? – осведомился я, прислушиваясь к хору пистолетов, голосивших «Трах! Бам! Бум!».
– Что-то стряслось, – пробормотала девушка и остановила машину.
Из ресторана выбежали двое мужчин, волоча под руки женщину, и скрылись в темноте. Из боковой двери показался еще один и пустился наутек. Пистолеты продолжали вести свою партию. Вспышек я не видел.
Еще один мужчина выскочил наружу и исчез за домом.
Из окна второго этажа высунулся по пояс человек с черным револьвером в руке.
Дина резко выдохнула.
Короткий оранжевый сполох вырвался из придорожных кустов в направлении того человека, что появился на втором этаже. Его револьвер ответил тем же. Второй вспышки из кустов не последовало.
Человек в окне перенес ногу через подоконник, повис на руках, спрыгнул.
Наша машина рванулась вперед. Дина прикусила нижнюю губу.
Человек, спрыгнувший из окна, поднимался с четверенек.
Дина обернулась ко мне и прокричала:
– Рено!
Человек в три прыжка пересек дорогу. Как только его ноги оказались на подножке с моей стороны, Дина бросила машину вперед. Я обхватил Рено за пояс и едва не вывихнул обе руки, стараясь его удержать. Он мешал мне, как только мог, перегибаясь назад и пытаясь попасть в тех, кто палил нам вслед.
Потом все окончилось. Мы очутились вне пределов видимости, слышимости и досягаемости «Серебряной стрелы» и неслись прочь от Отервилла.
Рено обернулся и для разнообразия стал держаться за машину сам. Я втянул руки внутрь и обнаружил, что все суставы в порядке. Дина припала к рулю.
Рено сказал:
– Спасибо, малышка. В самое время подрулила.
– Не за что, – отозвалась она. – Так вот какие у тебя праздники?
– Кое-кто явился без приглашения. Знаешь Таннерское шоссе?
– Да.
– Поезжай по нему. Оно выведет нас на бульвар Маунтин, этим путем и вернемся в город.
Девушка кивнула, слегка замедлила ход и спросила:
– Кто пришел без приглашения?
– Так, хмыри, которые еще не поняли, что меня лучше не трогать.
– Я их знаю? – спросила она, пожалуй, слишком небрежно, сворачивая на узкую немощеную дорогу.
– Не твоя забота, малышка. Лучше выжми из колымаги все, на что она способна.
Дина выжала из нее еще двадцать пять километров в час. Теперь она была занята только тем, чтобы удерживать машину на дороге, а Рено – чтобы не свалиться.
Беседа между ними прекратилась, пока мы не выехали на дорогу поровнее.
Тогда Старки спросил:
– Значит, ты завязала с Шепотом?
– Угу.
– А говорят, ты на него настучала.
– Мало ли что болтают. А ты как думаешь?
– Что ты его послала, это нормально. Но связаться с сыщиком и продать Шепота – паршивое дело. Чертовски паршивое, если хочешь знать.
С этими словами он взглянул на меня. Ему было лет тридцать пять – высокий, широкоплечий и тяжелый, но не жирный. Карие туповатые глаза были широко расставлены на длинном и желтом лошадином лице. Лицо безжизненное, неподвижное, но не отталкивающее. Я посмотрел на него и промолчал.
Девушка сказала:
– Если ты так считаешь, то можешь идти к…
– Полегче, – буркнул Рено.
За следующим поворотом дорога была перегорожена длинным черным автомобилем.
Вокруг запорхали пули. Мы с Рено отвечали как могли, а Дина пришпорила свою машину, как лошадь при игре в поло. Она бросила ее на левую сторону дороги, заехала левыми колесами на высокий откос, резко развернулась – машина накренилась под нашим с Рено весом и забралась левыми колесами на откос справа. Потом вырулила на осевую спиной к оврагу, и мы унеслись прочь – как раз, когда наши пистолеты разрядились полностью.
Множество народу произвело множество выстрелов, но, насколько мы могли судить, ничьи пули никого не задели.
Рено, цепляясь за дверцу локтями и вставляя новую обойму в автоматический пистолет, сказал:
– Молодец, малышка. Подходяще крутишь баранку.
– Теперь куда? – спросила Дина.
– Сначала подальше отсюда. Поезжай прямо, там что-нибудь придумаем. Горрдок, пожалуй, для нас закрыт.
Мы сделали еще пятнадцать – двадцать километров в сторону от Отервилла, обогнали несколько машин, но не заметили ничего похожего на погоню. Рено сказал:
– На вершине холма сверни направо.
Мы свернули на проселочную дорогу, которая вилась между деревьями по склону каменистого холма. Здесь и пятнадцать километров в час уже казались высокой скоростью. Мы ползли еле-еле минут пять, потом Рено велел остановиться. Просидев с полчаса в темноте, мы ничего особенного не заметили. Наконец Рено предложил:
– В полутора километрах отсюда есть пустая хижина. Заночуем там. Прорываться в город сегодня смысла нет.
Дина сказала, что ей все равно, лишь бы в нее больше не стреляли. Я сказал, что согласен, хотя предпочел бы поискать тропинку, ведущую обратно в город.
Мы осторожно тронулись дальше по проселочной дороге. Вскоре наши фары нащупали низкое фанерное строение, нуждавшееся в покраске, но никогда ее не знавшее.
– Здесь? – спросила Дина у Рено.
– Похоже. Подождите, я проверю.
Он вышел и вскоре появился в свете фар у двери хижины. Погремел ключами, снял замок, открыл дверь и вошел. Затем вышел и позвал нас:
