– Он стал возражать, сказал, что это неважно, что он не хочет больше ждать и отдает мне мой подарок сейчас. И вручил мне этот футлярчик. Я отнекивалась, но, должна признаться, только для вида. Я поняла, что это золото. «Да ладно,– сказал он мне,– пускай так. Уж это-то я вам должен…»
Она раскраснелась.
– Может, я несу чепуху, но теперь-то мне кажется, что это он намекал на фотографию…
– Я тоже так думаю,– согласился я.
– Он наверняка считал, что поступил плохо, и в каком-то смысле хотел загладить свою вину. «Уж это-то я вам должен,– сказал он мне,– и обошлось мне это недорого. Я его нашел…» И еще добавил со смехом – я это очень хорошо помню, потому что смех у него был какой-то чудной, пьяный смех: «Поразительно, сколько всего можно найти в Париже. Главное, обратиться в нужную контору, а не в то бюро находок, что на улице Морийон, нет. Надо обращаться к тем, у кого такая профессия – искать и находить…» Может, это он о вас говорил, месье Бюрма?
– Вполне возможно. Когда, вы говорите, это было?
– В конце октября или в начале ноября.
– Он приходил ко мне в середине октября, но я не вижу… Это все, что он сказал?
– Нет. Он еще говорил мне… наверно, я потому и запомнила его слова: слышать такое от мужчины, пускай даже немного пьяного, было странно… он говорил мне о ясновидящих. А точнее, о какой-то одной ясновидящей.
– Вот как?
Да. Он был немного чокнутый, правда? Ясновидящие! Я не знала, что мужчины ходят гадать к ясновидящим.
– Бывает. А что он говорил об этой ясновидящей?
– Что их недостаточно ценят и не признают их заслуг, а уж что касается прошлого и настоящего, то лучше той, которую он знал, вообще не найти. Словом, знакомая песенка! Умора да и только: мужчина интересуется ясновидящими!
Зная то, что мне было известно, я сразу бы должен был догадаться об истине. Но Жанна невольно помешала этому, она, словно дерево, заслоняла мне лес. Да, я сразу должен был понять. Или по крайней мере взять верный след. Хотя что бы это изменило?
– Если я правильно понял,– сказал я,– вы считаете, что Демесси не нашел эту ценную вещицу, а украл ее у женщины, той самой женщины, которая теперь его убила?
– Да.
– И вы говорите, что знаете, кто эта женщина?
– Мне кажется, этот футлярчик… Не знаю, как объяснить вам, но у меня сложилось впечатление, что он не случайно заговорил одновременно и об этой вещице, которую будто бы нашел, и о ясновидящей… что это как-то связано… Вот я и подумала сейчас, что если футлярчик принадлежал этой ясновидящей…
Я с сомнением покачал головой.
– Не торопитесь. Эта ясновидящая душится в основном арабскими благовониями.
– Вы ее знаете?
– Демесси отправился к ней с визитом по моему совету…
Она ничего не сказала, но всем своим видом яснее ясного выражала: «Теперь я вообще отказываюсь что-либо понимать».
– И мы тоже нанесем ей визит,– добавил я.– Если вам никогда не доводилось видеть вблизи прорицательниц, надо воспользоваться случаем.
– Вы хотите, чтобы я поехала с вами?
– Да, в качестве свидетеля. Это будет выглядеть серьезнее.
– В такой поздний час?
– Час для серьезного дела самый подходящий. Надо ковать железо, пока оно горячо. Правда, что касается Демесси, то он, пожалуй, уже остыл, хотя в принципе выражение это остается в силе. Вполне возможно, что футлярчик с бриллиантом не имеет ни малейшего отношения к свиданию Демесси с мадам Жозефиной (так зовут эту славную женщину), но пойти и спросить ее об этом ничего не стоит. Во всяком случае, я чую здесь что-то неладное. А после недавнего удара нельзя пренебрегать ничем. Тем более что… Может, я, конечно, фантазирую, но я видел ее не далее, как вчера, эту самую матушку Жозефину, и она показалась мне весьма обеспокоенной, пожалуй, даже чересчур, сверх всякой меры. Думается, она не все мне сказала. Никто, впрочем, всего не говорит, никто и никогда. Да вы сами, Жанна, почему вы не могли сказать мне об этом вчера?
– Не было причин,– вполне резонно ответила она.– А сегодня, после того, что вы мне рассказали… духи этой женщины… и этот футлярчик, которого он не покупал, с такими же точно духами…
– Прекрасно. Тогда в путь.
Было около одиннадцати часов.
* * *
Уж не знаю, какая манифестация проходила на Зимнем велодроме – спортивная или политическая,– только гам стоял невообразимый. Восторженные вопли толпы слышны были чуть ли не от моста Пасси. В доме, где проживала мадам Жозефина, было далеко не так шумно. Входная дверь открывалась автоматически. Мы прошли мимо ложи заснувшей консьержки, пробурчав первое попавшееся имя; я нажал кнопку выключателя, и мы двинулись вверх по лестнице. На площадке второго этажа нас встретила негромкая музыка, звучавшая по радио. На третьем – каскад спускаемой воды. На четвертом царило молчание, точно так же, как на пятом, конечном этаже нашего восхождения. Мы не стали подниматься на шестой, чтобы проверить, дрыхнут там или нет. Я позвонил в дверь ясновидящей причудливой трелью.
– Знаете, что она спросит, когда выйдет на мой звонок?– с усмешкой спросил я.
Жанна покачала головой.
– Она спросит: «Кто там?»
– Ну и глупенькая же вы!
– Может, я и глупенькая, но она-то со своим даром ясновидения все равно не может знать, кто к ней пришел. Вот увидите, правду ли я говорю.
Но мы ничего не увидели, ибо никто не откликнулся и не задал нам никакого вопроса. Я снова потянулся к звонку и на этот раз долго держал палец на кнопке. В ответ – ни звука. Свет на лестнице погас. Я снова его включил.
– Ладно,– сказал я.– Она пошла в кино или на Зимний велодром. Что ж, придется подождать ее.
– Здесь, на лестнице? – спросила девушка, плотнее запахивая ворот плаща на закрывавшей ей шею косынке.
– Я не прощу себе, если вы простудитесь. Будем ждать у нее. Заодно и кофейку ее попробуем. Кофе у нее отменный.
– У вас есть ключ?
– Да.
Она знала меня не первый час, чтобы ничему уже не удивляться. Я вынул «ключ» из кармана и, не показывая его своей спутнице, попробовал, не поддается ли замок. Свет снова погас. Жанна опять включила его. Я не шибко продвинулся в своей работе. Девушка решила познакомиться с ней поближе.
– Но,– воскликнула она,– но… это же не ключ!
– Это трубкочистка-открывалка-отмычка-консервный нож-зубочистка. Я называю это просто ключом. Так короче.
Она забеспокоилась.
– О! Но это же… это же…
– Это противозаконно. Однако между людьми, которые знают друг друга да к тому же еще отличаются одинаково оригинальными вкусами…
– Нам не миновать неприятностей, месье Бюрма,– простонала она.
– Никаких неприятностей,– успокоил я ее. И она тут же успокоилась. Она была молода. Ее одолевал страх и вместе с тем захватывала радость приключения, это последнее чувство, несомненно, пересиливало.– Жо – старинная моя приятельница и все-все понимает,– продолжал я.– Она не осудит мои методы. И даже независимо от того, понравится ей это или нет, я не хочу ее проворонить и не собираюсь откладывать наше свидание. По дороге я все обдумал. Начало делу Демесси было положено здесь, я в этом уверен. Именно после того, как Демесси побывал у этой ясновидящей с определенной целью по делу, которому не дал хода, в жизни его произошли перемены, которые и привели к сегодняшней драме. Взять хотя бы духи, подаренные вам, он их дарит, так или иначе соединяя их с именем Жо. Именно эти духи употребляет женщина, которая его шлепнула. И ухлопали его в таком месте, куда ходят арабы. А Жо наполовину арабка. Все это, видимо, одна цепочка. Вот почему я не желаю больше торчать тут. Если Жо дома и не хочет отвечать, она поплатится за свое молчание. А если ее нет, мы подождем, когда она вернется.
Ее не было, ибо, войдя в прихожую, я наткнулся на подставку для зонтиков, и поднявшийся шум должен был бы привлечь ее внимание, и она непременно появилась бы с кочергой или какой иной хозяйственной утварью. Я включил свет, и мы прошли в салон, где обычно дожидались посетители, а оттуда в спальню. Кровать была пуста, может, конечно, и не так убрана, как сделал бы это специально обученный лакей, но, во всяком случае, она не была разобрана.
– Так я и думал,– сказал я.– Она куда-то ушла. Если она была на спектакле, то здесь ее ждет еще одно развлечение.
– Она сочтет нас, пожалуй, нахальными,– с явным смущением заметила Жанна.
– Да не изводите вы себя. Прежде чем сварить нам кофейку, не хотите ли заглянуть в ее кабинет, где она принимает своих посетителей? В логово, где стоит треножник… берлогу пифии… Почтенной прорицательницы. Пошли поглядим. За показ денег не берут, а посмотреть стоит. Прошу вас, дамы и господа.
Я толкнул дверь, поискал выключатель, щелкнул им. Плафон осветил святилище, затянутое черной материей, украшенной знаками зодиака. Жанна раскрыла рот до размеров печи. Бросившись к ней, я с силой зажал его рукой, чтобы вовремя остановить готовый вырваться крик. Жозефину это все равно не разбудило бы, однако следовало уважать покой других жильцов этого благопристойного дома. К тому же можно было и впрямь схлопотать себе неприятности, тогда как ясновидящей они отныне уже не грозили. Голова Жанны качнулась, лицо позеленело. Тело ее обмякло, стало тяжелым. Я поддержал ее, чтобы она не рухнула ничком, затем осторожно опустил на пол – она была в обмороке.
