– Между прочим, твоя уже готова, можешь забирать.
– Вот завтра и заберу, а сегодня мне хочется на «Мерседесе» прокатиться – когда еще доведется?
Услышав это, Орлов только хмыкнул и покачал головой, а Гуров, спустившись вниз и сев в его машину, скомандовал Фомичу:
– Вперед, и с Богом!
– Куда вперед, Лева? – уточнил тот.
– Куда угодно – мне сегодня потеряться надо, – объяснил Лев.
– Это мы запросто! – охотно согласился Фомич.
«Хвост» за ними, естественно, был. Но кто бы решился совершить следом за ними на глазах у гаишника запрещенный левый поворот? Машину генерала полиции тот, естественно, остановить не решился, а вот со всеми остальными стал бы разбираться. И пусть ему даже дали бы на лапу, чтобы замять это дело, но время все равно потеряли бы. А Фомич, вспомнив боевую молодость, азартно проделал этот трюк еще несколько раз, потом покружил по московским переулкам и наконец сказал:
– Все чисто. Куда теперь?
– Высади у любого метро, – попросил Гуров.
Спустившись в подземку, он проехал несколько остановок и вышел, но сначала направился в ближайший банк, где снял в банкомате со счета Болотина на всякий случай десять тысяч долларов, но разложил их на две равные пачки – алчность поощрять нельзя, вдруг Марк и на пять согласится? Потом опять спустился в метро и отправился уже к Куликову. Поднявшись наверх, все равно еще несколько раз проверился, нет ли за ним «хвоста», и в подъезд старого, чудом сохранившегося среди многоэтажек дома вошел, только окончательно убедившись, что сзади все чисто. Квартира, как ему и сказали, была коммунальной, и он нажал на кнопку звонка, под которой была фамилия Куликова, но открыла ему старушка-соседка.
– Леонид Николаевич дома? – спросил он у нее.
– А где ж ему еще быть? Вон его дверь! Идите, у него не заперто!
– Что так? – удивился Гуров.
– А вдруг «Скорая» приедет? Чего ж им перед закрытой дверью топтаться? Сам-то он лежит, открыть не сможет, так что ключ на этот случай у меня. То есть, если его заберут в больницу, чтобы я дверь запереть могла. А сейчас чего ее запирать-то? К нему же постоянно то детишки из детдома приходят, то воспитанники его бывшие. Они и приберутся, и покушать принесут или сготовят! Да и с кем ему еще об Алешеньке поговорить, как не с ними? Господи! Прости мою душу грешную, только, будь моя воля, я бы всех этих ментов проклятущих собрала вместе да в море утопила! Чтобы знали, ироды, как невиновных сажать!
– Да-да! Я в курсе! – покивал Лев, молча снеся и эту пощечину.
– А вам Ленечка зачем понадобился? – поинтересовалась соседка.
– Да вот по поводу операции на сердце я к нему пришел, – ответил ей чистую правду Гуров.
– Зря пришли, – всхлипнула она. – Нет у него денег на нее. Он же все-все-все потратил, чтобы комнатку свою наперед оплатить, чтобы, случись с ним чего, не пропала она, а Алешеньке досталась, как вернется. Уж как он надеялся, что Алешенька со Светочкой поженятся, и тогда он умереть спокойно сможет. Светочка, она хоть и маленькая, как Алешенька, а только с характером, с ней он не пропадет. Она к Ленечке каждый день после работы заходит, вот и сейчас скоро прийти должна.
– Ну, тогда я пойду поговорю с ним, чтобы им потом не мешать, – сказал Гуров и прошел в комнату Куликова.
Обстановка там была самая что ни на есть старушечья – сразу было понятно, что после смерти матери он ничего не поменял, да и откуда ему было взять деньги на что-то новое? Куликов, лежа в кровати, с удивлением, но без всякого страха посмотрел на незнакомца – а действительно, чего ему еще бояться в жизни? Гуров взял стул и, поставив его рядом с кроватью, тихо представился – соседка же наверняка подслушивала под дверью:
– Я полковник полиции Гуров. Зовут меня Лев Иванович.
– Я знал, что вы рано или поздно ко мне придете, – спокойно ответил Куликов. – Возьмите все на столе под скатертью.
Удивленный Гуров встал и достал оттуда несколько рукописных листков – это было чистосердечное признание Леонида Николаевича в убийстве тринадцати человек, уголовные дела по которым сейчас лежали в кабинете Льва. Он сел обратно на стул и спросил:
– Вы думаете, кто-нибудь поверит, что вы в таком состоянии смогли это сделать?
– Я спецназовец, я мог. А что до моего состояния, так вы просто не знаете, какие силы придает ненависть.
– Знаю, – твердо ответил Лев. – Один человек, искалеченный и изуродованный, через полмира прошел, чтобы добраться до врага и отомстить.
– Тем более. Да и кто будет в чем-то разбираться? Вам же главное – дело закрыть. Вот и закрывайте, – прошептал, отвернувшись, Куликов.
– Да ни при чем здесь вы! Вы, наверное, ребятишек натаскивали, чтобы они себя защитить могли, потому что удар, как мне сказал один специалист, не поставленный. Когда Алешу несправедливо осудили, ребята, не исключаю, что и девчонки, стали за него мстить. Кто-то из них вам проболтался, и вы, выяснив все, решили взять вину на себя – мол, все равно помирать, так хоть детей спасу. Вы их десять лет защищали, решили защитить и теперь. – Гуров начал методично рвать на мелкие клочки чистосердечное признание Куликова, а потом положил их в карман и пообещал: – Потом в унитаз спущу.
Повернувшись на звук рвущейся бумаги, Куликов бесстрастно смотрел на все это, а затем тихо произнес:
– Мне, конечно, будет трудно, но я ведь и второе написать могу.
– Не придется! Пусть это будет мое первое нераскрытое дело, но я об этом не жалею. Так что и вы, и ребята можете жить совершенно спокойно. Главное, чтобы ничего подобного больше не было.
Куликов внимательно посмотрел в глаза Льву Ивановичу и твердо пообещал:
– Не будет!
– Вот и замечательно! – бросил Гуров и, достав сотовый и листок с номером, позвонил: – Григорий Степанович! С вами сегодня говорил Игорь Петрович, так вот, высылайте немедленно машину к Куликову Леониду Николаевичу! – Он назвал адрес и, убрав телефон, сказал: – Ну, вот и все! Сейчас придет машина и отвезет вас в больницу, где вас уже ждут и сделают операцию на сердце. Отдельная палата, обслуживание по классу «люкс» и все прочее, поэтому, я думаю, тапочки и тарелку с бокалом вам брать с собой не надо. За все уже заплачено, причем врачи кровно заинтересованы в том, чтобы вы не только остались живы, но и стали абсолютно здоровы.
– Кто это? Чьи это деньги? – напряженным голосом спросил Куликов.
– Деньги самые чистые и законные – просто один человек, занимающийся благотворительностью, принял участие в вашей судьбе, – обтекаемо ответил Лев.
Тут открылась дверь, и в комнату вошла маленькая, не больше метра пятидесяти пяти ростом, девочка. Она настороженно посмотрела на Гурова, потом на Куликова, снова на Гурова и спросила:
– Дядя Леня, это кто?
– Это человек, который по мере сил и возможностей пытается делать добрые дела, – вместо Куликова ответил ей Лев. – А ты, наверное, Светлана?
– Да, – кивнула она. – Я краем уха про деньги слышала. Вы, что, хотите заплатить дяде Лене за то, что незаконно Алешу посадили? – При этом смотрела на Гурова такими глазами, что сразу стало понятно – характер у нее действительно есть, и непростой.
– Кнопка! Речь шла о деньгах на операцию, – объяснил ей Куликов. – Нашелся человек, который ее оплатил.
– Ой, как хорошо! – воскликнула девочка и вдруг задумчиво взглянула на Льва: – Скажите, это вы приходили в детдом? – Гуров, рассмеявшись, кивнул. – Ой, вы ребят простите, пожалуйста! – до слез смутилась она. – Они же тогда не знали, что вы хотите Лешину невиновность доказать, это им потом Анна Степановна сказала.
– Господи! Что они там натворили? – воскликнул Куликов.
– Не волнуйтесь, Леонид Николаевич, машина все равно старая, и к тому же все уже исправили, – успокоил его Лев.
– Кнопка! За мной скоро приехать должны, чтобы в больницу забрать, так что ты помоги мне собраться – ты же знаешь, где что лежит. Хоть Лев Иванович и говорит, что с собой ничего брать не надо, но на всякий случай лучше все-таки свое захватить.
– Конечно! – подхватилась Света. – Только я вас одного туда не пущу – мало ли что? – Она юлой закрутилась по комнате, но внезапно остановилась и спросила: – Ой, а, может быть, чаю?
– Не отвлекайся! – отмахнулся Гуров.
Уже и сумка со всем необходимым была собрана, а машины все не было. Гуров уже собрался было снова звонить в клинику, а то и самому Болотину, как раздался звонок в дверь. Сорвавшись с места, Света бросилась открывать, и вскоре вслед за ней в комнату вошли несколько ошарашенные врач и медбратья с носилками – коммуналки, да еще с такой обстановкой в ней, они никак увидеть не ожидали. Но великая власть денег и здесь дала о себе знать, потому что врач, улыбаясь как ни в чем не бывало, тут же извинился:
– Еле-еле вас нашли. Вокруг столько новых домов появилось, что немудрено было заблудиться, да еще и стройку тут у вас рядом объезжать пришлось. Ну, что, Леонид Николаевич? Поедем здоровье поправлять?
