Слова звучали глухо, но легкий иностранный акцент, который, видимо, усиливало волнение, можно было уловить.
– Мне главным образом хотелось бы знать, как все это началось,– сказал я, подойдя к ней поближе.
Наклонившись, я поднял свою визитную карточку и положил в карман. Затем, схватив молодую женщину за руки, заставил ее взглянуть на меня. В ее голубых глазах отражалась самая настоящая паника.
– Вы не помните меня, Ванда? спросил я. – Вот видите? Я и имя ваше вспомнил. Ванда! Вы по-прежнему неотразимы. Я понимаю, вас трудно забыть. Однако «забыть» фигурировало в контракте. Это было одно из основных условий. Вы не припоминаете меня? Бюрма. Нестор Бюрма, частный сыщик и сводник. Я был у вас свидетелем при заключении брачного контракта. Правда, я был свидетелем со стороны вашего мимолетного мужа, и речь шла всего лишь о пустой формальности, без всякой особой церемонии, да и было это ох как давно. Лет десять или двенадцать назад, а? В ту пору я был кем-то вроде профессионального свидетеля. Меня то и дело видели в парижских мэриях. Раз в две недели я обязательно представал перед господином мэром в сопровождении какого-нибудь неженатого бродяги, подобранного на набережных, подобранного и отобранного моими стараниями по заказу специализированного учреждения, с тем чтобы дать ему возможность вступить в эфемерный союз, ну а потом приходилось, конечно, наблюдать, как он спокойно пропивает свои быстро заработанные деньги либо выбирается из нужды с помощью этого небольшого капитала. Но в любом случае нельзя было позволять ему тешить себя рождественскими сказками и досаждать иностранке, которой он дал свое имя, а вместе с ним и французское гражданство – посредством фиктивного брака. Видите, Ванда, я знаю, о чем говорю, так что ошибки тут быть не может.
– О! Молчите! – взмолилась она.– Ради всего святого, молчите! – И вопреки всякому здравому смыслу – ибо не мог же я отвечать ей и в то же время молчать – добавила: – Значит, вы меня вновь повстречали?
– А вы, судя по всему, повстречали Демесси?
– Да.
– У ясновидящей?
– Да. Пустите меня.
Она высвободилась.
– Забавно получилось! – заметил я.– Вы поинтересовались своим будущим, и оно тут как тут…
Я коснулся пальцем ее обручального кольца.
– Замужем? Я хочу сказать: законная мадам Лоредан?
– Да.
– Стало быть, двоемужница. Впрочем, теперь уже нет. С недавних пор вдова.
Она так и вскинулась.
– Я его не убивала.
– Это вы о ком?
– О Демесси.
– Значит, вам известно, что он умер?
– Да. В этой вонючей арабской конуре, куда он велел мне прийти к нему…
Внезапно она повернулась ко мне лицом:
– Он умер, и черт меня побери, если я хоть капельку его жалею. Так уж было решено судьбой, что день этот станет для него последним. Я пошла туда с одним намерением: убить его, но кто-то другой опередил меня.
– Вот как! И чем же вы собирались его укокошить?
Вопрос мог показаться глупым, но она на него все-таки ответила:
– Револьвером.
– И уж конечно, не игрушечным. Вы с такой силой долбанули меня рукояткой…
Я поднес руку к затылку.
– До сих пор чувствую.
– Ах, так это были вы?
– Да.
Губы ее скривились в страдальческой, презрительной гримасе.
– Значит, вы были в курсе. Он, должно быть, и вас пригласил… Стало быть, он еще гнуснее, чем я думала… Он… Чего вы от меня хотите? Что вам надо? Денег? Демесси шантажировал меня. Полагаю, вы тоже не прочь пошантажировать?
– А почему бы и нет? Демесси жил с одной женщиной. Незарегистрированный. Неженатый. Он-то не захотел стать двоеженцем. Разумеется, эта славная бедная женщина никак не может соперничать с вами в отношении элегантности и внешности, но вопрос в другом. Эта женщина ждет ребенка, а Демесси уже нет, чтобы его кормить. Так вот, если Демесси шантажировал вас, не исключено, что теперь его сменю я и буду вас в свою очередь тоже шантажировать.
– Только деньги,– проронила она, и ее иностранный акцент стал намного заметнее.– Не вздумайте требовать чего-то другого. Потому что иначе я убью вас,-с горячностью добавила она.– Я убью вас, это так же верно, как то, что я не убивала того негодяя, но твердо намеревалась это сделать.
– Успокойтесь,– сказал я.– Мне и без того несладко.
Она с удивлением взглянула на меня. Я пожал плечами.
– Не везет мне с женщинами. Я хочу сказать: по части моих подозрений. Вы уже вторая, кого я подозревал, но дело опять не выгорело. Придется обратить мои подозрения на какого-нибудь мужчину. Тогда, возможно, больше повезет. Короче говоря, я думал, что покончил с этим темным делом, а выходит, потемки опять сгущаются…
Я подвинул себе стул и сел напротив молодой женщины. Инстинктивным движением она стыдливо натянула платье, ибо с того момента, как она рухнула в кресло, можно было вволю любоваться ее прекрасными ногами: видна была даже кромка чулок. Забавно! А ведь садясь в машину или вылезая из нее, она нисколько не стыдилась показывать все исподнее… Ну да ладно… Я взял ее за руку.
– Послушайте, Ванда…
– Боже мой! – прошептала она, устремляя на меня исполненный надежды взгляд голубых глаз.– Боже мой! Неужели вы…
– Что я?
– Вы мне верите! – воскликнула она.
– Будем считать, что да. Посмотрим, что это даст.
– Верьте мне,– настаивала она.
– Да я и сам бы этого хотел, и хотя ваша виновность, как я уже говорил, наиболее легкое для меня решение, однако…
– Я не убивала его.
– Но собирались. К тому же вы и так уже преступница. Вы – двоемужница. Разумеется, двоемужество нельзя равнять с убийством. Но в конце-то концов, вы сами признаетесь, что пришли к нему на улицу Паен только затем, чтобы убить его. Вам надоел шантаж? Насколько я понимаю – нет, раз вы готовы выложить монету другому шантажисту.
Ее мученический взгляд был красноречивее всяких слов.
– Ясно,– сказал я.– Он хотел переспать с вами. Привести в исполнение брачный контракт. Через десять лет после регистрации в мэрии.
Она опустила голову.
– Да. Со всей изощренностью выбрав эту гнусную конуру, чтобы унизить меня…
– Чтобы отыграться за свою мерзкую жизнь,– сказал я.– Это был несчастный, не удовлетворенный жизнью человек. Их миллионы, таких, как он. К счастью, не все они отличаются такой… изощренностью, и не всегда это кончается для них столь трагично. А если бы он выбрал не такое гадкое место, вы…
– Не знаю. Не думаю. Он внушал мне ужас.
– Вы были бы не первой замужней женщиной, у которой завелся бы любовник. Зато были бы первой – хотя я и не могу с полной уверенностью утверждать это,– кто по праву мог бы представить своего любовника как мужа.
– Мне не до смеха,– сказала она.
– Мне тоже. А теперь, Ванда, расскажите мне все…
– Это так необходимо? – устало возразила она.
– Да, если хотите убедить меня в своей невиновности.
– Так вот, я встретила его у одной ясновидящей, мадам Жозефины…
– Где-то около пятнадцатого октября?
– Да. Я еще спросила себя, что он там делал. После того, конечно, как он сказал мне, где он меня видел, потому что в тот день я не обратила на него никакого внимания.
– А вы? Что вы делали у Жозефины?
– Это была самая большая глупость в моей жизни. Я слыхала об этой ясновидящей от своего мужа, уж не помню, по какому случаю…
Я улыбнулся.
– Кстати, о вашем муже, месье Лоредане… Извините, что задаю вам этот немного водевильный вопрос. Не может ли он вдруг вернуться?… Мне, пожалуй, было бы трудно дать ему вполне убедительное объяснение по поводу моего присутствия здесь.
– Он вернется очень поздно.
– Хорошо. Продолжайте.
– Так я, стало быть, слыхала об этой мадам Жозефине, и мне было любопытно сходить к ней на консультацию. Лучше бы уж я сломала ногу. Нам довелось с ним встретиться в приемной. Он узнал меня. Тогда я, правда, была блондинкой, я хочу сказать, в то время, когда выходила за него замуж, но он меня все-таки узнал…
– Ему это, верно, нетрудно было сделать, у меня такое впечатление, что он никогда не переставал о вас думать, что ваш образ всегда присутствовал в его сознании. В пору своей липовой женитьбы он удовлетворился денежным вознаграждением, позволившим ему начать новую жизнь, но чисто по-человечески его можно понять, он наверняка сожалел… гм… о некоторых неосуществленных преимуществах. И должно быть, всегда думал о вас, как о некоем рае, который он, едва увидев, потерял. Итак, он заговорил с вами у Жозефины?
– Нет. Несколько дней спустя я увидела его здесь. Не знаю, как ему удалось раздобыть адрес. Может быть, он прочитал именную табличку на машине. На улицу Доктора Финле я ездила на машине. Так что не знаю. Но если даже он был возле машины, когда я вышла от мадам Жозефины, то я его не заметила. Говорю вам, в тот день я не обратила на него никакого внимания. Так вот, он пришел сюда, назвался и угрожал рассказать обо всем не только моему мужу, но и властям. Я испугалась. Мне не хотелось, чтобы обнаружилось мое двоемужество; я не хотела терять своего мужа. Я предложила ему деньги. Он сказал, что это очень кстати, что они нужны ему позарез; кстати, потому что он как раз собирался совершить убийство, но если он может рассчитывать время от времени на небольшую сумму, ему не придется идти на это убийство.
