– Я знала, что вы придете. – Последовал взгляд, полный одухотворенности. – Даже в грязном полицейском бюро я почувствовала, как ваша душа взывает к моей.
– Это очень интересно, – ответил я. – До сих пор я полагал, что экзистенциалисты не верят в существование души.
Какая бы ни была у "Голден Четон" репутация, но руководился он блестяще. Прежде чем она успела ответить, бородатый кельнер вытер не первой свежести салфеткой столик, за которым мы сидели, и осведомился о наших желаниях.
Я заказал две порции кофе и две порции двойного бурбона. После этого он навел еще больше блеска на нашем столике.
Я поинтересовался у моей экзистенциалистки, как ее зовут.
– Вы хотите знать мое настоящее имя или то, которое я ношу в заведениях, подобных этому?
– Настоящее.
Она вздохнула.
– Норма. Можете верить или не верить, но меня зовут Норма Шмидт.
– А меня зовут Алоха.
– Знаю. Знакома со всеми двумястами фунтами, которые вы весите. Мы выпьем то, что вы заказали, а потом исчезнем, хорошо?
– Для чего?
Она придвинулась поближе ко мне и прижалась к моей ноге.
– А чем бы вы хотели заняться больше всего?
Предложение было сделано поистине открыто и без обиняков.
– Вы шутите? – сказал я.
– Нет, – ответила она, – не шучу.
Я призадумался. Мне рассказывали, что "Голден Четон" был местом, где собирались девицы легкого поведения, но эта девушка не была похожа на тех трудолюбивых пчелок. Я посмотрел ей в глаза и вскоре понял все. Она была наркоманкой и в настоящий момент срочно нуждалась в новой порции.
– Я полагаю, что речь пойдет и о гонораре, не так ли? – сказал я.
Она не смогла этого отрицать.
– Ведь девушкам, какие бы они ни были, тоже иногда что-то надо есть. Кроме того, я уже не могу смотреть на этих бородатых.
Я в уме подсчитал свой капитал. У меня все еще были при себе шесть пятисотенных билетов, которые мне дал Тод Хаммер в качестве гонорара, улучшив тем самым мое материальное положение, но из своих денег у меня оставалось только около тридцати долларов. Я вытащил из кармана две десятки и положил их между нами на столик.
– Большое вам спасибо за то, что вы хотели обратить меня в вашу веру, но я боюсь, что мне придется отказаться. Но если вы ответите мне на парочку вопросов, то эти деньги вы можете считать своими.
Предложение мое не очень-то обрадовало ее, но она так нуждалась в деньгах, что просто не смогла отказаться.
Она взяла со стола деньги и спрятала их в вырез блузки. Потом повернулась ко мне.
– Вы протрубили отбой. Тем не менее я все же думаю, что это доставило бы вам удовольствие. Ну что ж, хорошо... Что вы хотите знать?
Не успел я задать ей вопрос, как кельнер принес нам заказ. Кофе оказался совсем неплохим. Но вино, как я и полагал, оставляло желать лучшего: из одной бутылки бурбона они, видимо, умудрялись наливать пятьдесят порций.
Моя собеседница поманила пальцем кельнера и сунула ему один из моих кредитных билетов. Когда он отошел, она закурила сигарету, в которой явно был не табак, а что-то другое.
Я решил взять себе на заметку: в "Голден Четон" из-под полы можно было достать почти все, что угодно. Я бы с удовольствием выяснил, таким ли уж честным был Хаммер, каким он прикидывался.
Какое-то время Норма молча курила, стараясь задерживать каждую затяжку в легких как можно дольше. Потом произнесла мечтательным голосом:
– Теперь я могу выдержать, пока не получу настоящего. Так что вы хотели узнать?
– Все, что вы знаете о "Пайоле". И все, что вы знаете о Томми-Тигре и о женщине-репортере, из-за которой он был осужден.
Она сказала все таким же мечтательным голосом:
– Все стало иначе.
– Не понимаю.
– Все стало иначе с тех пор, как Томми перестал играть на тромбоне в этом кафе. Его игра действительно брала за душу.
– Значит, вы уже тогда были постоянной посетительницей, когда публику развлекал Мулден?
– Да.
– И вы знали Мэй Арчер?
Она пожала плечами.
– Разве может один человек знать другого? Иногда мы выпивали вместе.
– Вы знали, что она работает репортером?
– Нет.
– А кто-нибудь другой?
– Наверняка нет.
– Во время суда вы показали, что все придерживались мнения, что Мулден и Мэй Арчер уже несколько недель были любовниками?
– Да, так думали все.
– Имелись какие-нибудь основания для этого?
Она снова пожала плечами.
– Такое ведь сразу замечаешь. – Норма скривила губы. – За ручки они друг друга не держали. И никто их не видел вместе в постели. Но особенно в последнее время она всегда ждала, пока он не закончит играть. И всегда они уходили вместе. Все трое...
– Трое?
– Он, она и тромбон... – По ее взглядам и звучанию голоса я понял, что наркотик уже сильно подействовал на нее.
Я придвинул к ней чашку кофе. Правда, кофе мало чем мог ей помочь.
– Скажите мне, пожалуйста, вы были в ту ночь в "Голден Четон", когда было совершено убийство?
– Была.
– И вы видели, как они уходили вместе?
– Да.
– Она шла добровольно?
– Во всяком случае, ему не надо было нести ее на руках. – Она пригубила свой кофе. – Но знаете, что я думаю? Я думаю, что эта свинья лжет, утверждая, что он ее не убивал. Мне кажется, что он хотел ее брать все снова и снова, а она этого уже не хотела. И тогда он рассвирепел и стукнул ее своим тромбоном, чтобы сделать податливее. А потом снова стал нажаривать, бил и нажаривал... Только ему надо было раньше прекратить ее бить...
– Да-а, – протянул я. – Это тоже довольно приемлемая версия. Только кое-что тут не укладывается в рамки. Супруг убитой утверждает, что она не могла связаться с Мулденом. Говорит, что в этом отношении ей с ним было хорошо.
Норма последний раз затянулась своей сигаретой.
– Что могут знать супруги о своих женах? Когда-то я была замужем, но одновременно имела связь еще с двумя мужчинами. И ни один из троих не подозревал о других. – Воспоминание ее развеселило. Она радостно сверкнула глазами. – Сколько удовольствия я тогда получала!
Ее частная жизнь меня мало интересовала.
– Что вы знаете о "Пайоле" и о фирмах "Стартайм" и "Блюзберд"?
Она посмотрела на меня затуманенными глазами.
– Я знала, что Томми-Тигр был завербован "Стартаймом". И при мне парни Амато избили здесь Коннорсов. – Она пожала плечами. Но это только две фирмы из семи, которые хотят пробиться в большой бизнес.
– И им все платят взятки?
Она позабавилась над моим наивным вопросом.
– Послушай, папочка, а как будет по-гавайски "подмазать"?
Я сказал.
– Здесь это делается повсюду, – просветила она меня. – Во всем мире крупные фирмы делают то же самое, что и мелкие. Вы имеете хоть малейшее представление о том, сколько выпускается пластинок каждый год?
– Нет.
– Приблизительно восемь тысяч. И выпускаются они ста двадцатью пятью фирмами. При всем желании владельцы радиостанций все равно не смогли бы проиграть такое количество. Поэтому мелкие фирмы и делают им маленькие подарки, скажем, по сотне долларов в неделю, чтобы их пластиночку проигрывали в день четыре раза. В течение месяца. И если пластинка все же не ползет вверх...
– Что значит "ползет вверх"?
– Ну, как она раскупается, ее покупательная способность. К тому же в ход пускается бойкая реклама, за нее тоже платятся немалые деньги...
– И что, все радиостанции покупают таким образом?
Она покачала головой.
– Насколько я знаю, на это идут только три-четыре фирмы. Я сама видела, как один из владельцев радиостанции разбил пластинку о голову изготовителя. А тот принес ему оригинал Сальвадора Дали и попросил проиграть ее только в течение одной недели.
– Готов биться об заклад, что владелец этот был не Джек Келли.
Норма отпила свой уже холодный кофе.
– Нет. Я слышала, что Джек Келли все деньги поместил в фирму "Экзотик". Думаю, для того чтобы сам себе мог платить "Пайолу".
Я заказал еще две порции бурбона, только для того, чтобы удалить кельнера от стола. Об этом стоило подумать. "Экзотик" была новой фирмой. А Келли был слишком жаден.
– Вы не знаете, сколько процентов принадлежит Келли?
– Пятьдесят один.
Имея такой процент, он мог покончить со своими конкурентами. А из наиболее заметных мелких фирм были "Стартайм" и "Блюзберд". Тод Хаммер сказал, что он продал свою фирму Амато, чтобы вернуть себе Ивонну. Значит, "Стартайм" вышел из игры, Амато тоже должен выйти из игры. Как только у меня будет достаточно времени, я обвиню его в похищении людей. И как бы он ни выкручивался, два года за решеткой ему обеспечены. А пока Амато будет любоваться природой сквозь решетки Сан-Квентина, его фирма "издохнет" сама собой в течение нескольких недель.
Кельнер принес нам напитки. Я лишь пригубил свой и продолжал размышлять. А что, если такой прожженный тип, как Джек Келли, вздумал ловко подстроить так, чтобы натравить друг на друга Тода Хаммера и Марти Амато? Да, такая коварная мысль определенно могла прийти в голову такому человеку, как Джек Келли!
