Стивен протянул загорелую руку с маникюром. Рукопожатие твердое, но не сильное.
— Рад познакомиться, — произнес он.
Полу он ничего не сказал, впрочем. Пол на него и не взглянул.
— Выпьете с нами, мистер Спенсер? — предложила Петти.
— Конечно, — согласился я. — Пиво у вас есть?
— Даже не знаю, — поморщилась она. — Пол, глянь в холодильнике.
Не снимая бушлата, Пол подошел к телевизору, включил его, не выбирая канала, и уселся в черное кожаное кресло. Телевизор нагрелся и начал показывать какую-то рекламу. Звук ревел на всю комнату.
— Пол, ради Бога, — укоризненно воскликнула Пэтти Джакомин и уменьшила звук.
Пока они этим занимались, я сходил на кухню, открыл холодильник и нашел банку пива “Шлиц”. Кроме еще двух банок больше там ничего не было. Я вернулся в гостиную. Стивен сидел в кресле, потягивая мартини. Ноги он вытянул, чтобы не помялись стрелки на брюках. Пэтти стояла с бокалом мартини в руках.
— Ну как, мистер Спенсер, сложно вам было найти Пола?
— Раз плюнуть, — небрежно бросил я.
— С отцом были проблемы?
— Нет.
— Угощайтесь сыром и печеньем, — предложила она. Я взял кусочек сыра и положил на печенье. Не совсем в моем вкусе, но я ведь так и не пообедал. Тишину нарушал только приглушенный звук телевизора.
Стивен отпил глоток мартини, слегка откинулся назад, смахнул несуществующую пылинку с лацкана пиджака и спросил:
— Скажите, мистер Спенсер, а где вы работаете?
В его голосе мне почудился оттенок презрительности, хотя может быть я слишком подозрительный.
— Диск-жокей в “Реджине”, — развязно сказал я. — Мы там не встречались?
— Мистер Спенсер, — быстро залепетала Пэтти Джакомин, — я вам так признательна, вы столько для меня сделали, но, понимаете, я не думала, что вы так быстро управитесь, а у нас со Стивеном уже заказан столик... Вы бы не могли сводить Пола куда-нибудь... Ну хотя бы в “Макдональдс”? Конечно, я заплачу.
Я посмотрел на Пола. Он сидел по-прежнему в бушлате и тупо смотрел рекламу.
— В городе есть приличный китайский ресторан, — поддержал ее Стивен. — Там неплохо готовят.
— Да-да, это хорошая идея, — Пэтти Джакомин уже рылась в кошельке. — Пол вам покажет. Он любит там обедать.
Она выудила из кошелька двадцатидолларовую бумажку и протянула мне.
— Вот. Этого должно хватить. Он не дорогой.
Я не стал брать деньги.
— Хочешь сходить? — обратился я к Полу и одновременно с ним пожал плечами.
— Что это вы делаете? — спросил он.
— Отрабатываю синхронность, — ответил я. — Ты очень выразительно пожимаешь плечами, а я пытаюсь скопировать. Хочешь что-нибудь поесть?
Он приподнял было плечи, но тут же замер и пробормотал:
— Мне все равно.
— А мне не все равно, — бодро сказал я. — Я умираю от голода. Пойдем.
Пэтти Джакомин снова протянула двадцатку. Я отрицательно покачал головой.
— Вы просите меня об одолжении. Для этой работы вы меня не нанимали. Так что угощаю я.
— Ну, Спенсер, не глупите, — настаивала Пэтти.
— Давай, паренек, — обратился я к Полу. — Пошли, я потрясу тебя своими познаниями восточных обычаев.
Мальчик слегка шевельнулся.
— Пойдем, — повторил я. — Я чертовски проголодался.
Он встал.
— Когда ты вернешься? — спросил он у матери.
— До полуночи буду уже дома.
— Приятно было познакомиться с вами, Спенсер. Приятно было повидать тебя, Пол, — попрощался Стивен.
— Уверен, что удовольствие было обоюдным, — отозвался я.
Мы вышли.
Уже в машине Пол поинтересовался:
— Почему вы это сделали?
— Согласился тебя покормить?
— Да.
— Просто пожалел тебя, — сквозь зубы сказал я.
— Почему?
— Ты возвратился домой, а тебе, похоже, никто не рад?
— Мне все равно.
— Может быть это и к лучшему, — размышлял я вслух. — Не обращать внимания.
Мы выехали на Эмерсон-роуд.
— Теперь куда? — спросил я.
— Налево, — показал он.
— Но я бы, пожалуй, не смог, — пробормотал я.
— Что?
— Не обращать внимания. Если бы меня в первый же вечер после возвращения отправили ужинать в ресторан с незнакомцем, я бы расстроился.
— Ну а я не расстроился, — сказал он нарочито равнодушным тоном.
— Это хорошо. — Я взглянул на него. — А ты хочешь ужинать у этих китайцев?
— Мне все равно, — последовал неизменный ответ.
Мы подъехали к перекрестку.
— А теперь куда? — спросил я.
— Налево, — механически ответил он.
— Эта дорога ведет к китайскому ресторану? — уточнил я.
— Да.
— Ну что ж. Поужинаем там.
Мы проехали через весь Лексингтон по темным, почти пустым улицам. Люди прятались по домам от холодного ветра. В Лексингтоне было много белых построек колониального типа, большинство из них действительно построены еще во времена колоний. Зеленые ставни на окнах. Много цветных стекол и маленьких узорчатых боковых окон. Мы выехали в центр города. Статуя минитмена одиноко стояла на площади. Никто ее не фотографировал.
— Вон там, — указал Пол, — за этой площадью.
Уже в ресторане Пол спросил:
— А почему это вы решили не брать у нее денег?
— Мне показалось это неуместным, — ответил я.
— А почему бы и нет? С чего это вы должны платить сами? У нее денег много.
— Если не будем слишком шиковать, — сказал я, — денег и у меня хватит.
Подошел официант. Я заказал себе пиво “Бек”, а Полу кока-колу. Мы начали изучать меню.
— Что я могу заказать? — спросил Пол.
— Все, что хочешь, — ответил я.
Мы еще раз прочитали меню. Официант принес пиво и кока-колу и, приготовив карандаш и блокнот, замер у столика.
— Заказывать будем? — спросил он.
— Пока нет, — ответил я, — мы еще не выбрали.
— Хорошо, — улыбнулся он и ушел.
— Я не знаю, что выбрать, — сказал Пол.
— А что тебе нравится?
— Не знаю.
— М-да, — кивнул я. — Вообще-то я ожидал, что ты это скажешь.
Он снова уставился на меню.
— Может мне самому заказать на двоих? — предложил я.
— А если мне не понравится?
— Не ешь.
— Но я голодный.
— Тогда выбирай сам.
Он еще какое-то время созерцал меню. Официант вернулся.
— Заказывать будем? — повторил он.
— Да, — взял я на себя инициативу. — Два равиоли по-пекински, две утки в сливовом соусе, две порции му-шу из свинины и две порции белого риса. И еще пиво и кока-колу.
— Хорошо, — кивнул официант, забрал меню и ушел.
— Не знаю, — угрюмо пробормотал Пол, — понравится мне эта фигня или нет.
— Скоро узнаем, — в тон ему сказал я.
— Вы пошлете счет моей матери?
— За еду?
— Да.
— Нет.
— Все-таки не понимаю, зачем вам платить за мои обед?
— Как бы это точнее выразиться, — задумчиво сказал я. — Видишь ли, это имеет отношение к уместности.
Официант вернулся и небрежно поставил на стол равиоли и две бутылочки с соусом.
— А что такое уместность? — озадаченно спросил Пол.
— Уместность — это когда выбираешь единственно правильный вариант поведения.
Пол задумчиво посмотрел на меня.
— Хочешь попробовать равиоли? — предложил я.
— Одну штучку, — согласился он. — Выглядит аппетитно.
— Я думал, тебе нравится здесь есть.
— Это моя мать просто так брякнула. Я здесь ни разу не был.
— Полей его соусом, — посоветовал я. — Но не сильно. Он горячий.
Пол разрезал равиоли пополам и съел вначале одну, а потом и вторую половинку. Официант принес остальной заказ. Мы уговорили по четыре равиоли каждый.
— Положи ложечку му-шу на этот блинчик. Вот так. А теперь сверни блинчик. Так. И ешь.
— По-моему, они сырые, — проворчал Пол, но взял блинчик и повторил за мной все операции.
— Хочешь еще кока-колы? — спросил я.
Он отрицательно покачал головой. Я заказал еще пива.
— Вы много пьете?
— Нет, — ответил я. — Не столько, сколько хотелось бы.
Он наколол кусочек утки вилкой и попытался разрезать его ножом на своей тарелке.
— Это едят руками, — подсказал я.
Пол молчал и продолжал упорно орудовать ножом и вилкой. Я тоже замолчал. В семь пятнадцать мы закончили есть и в семь тридцать вернулись к его дому. Я припарковался и вместе с Полом вышел из машины.
— Я не боюсь возвращаться один, — сказал он.
— Я тоже, — кивнул я. — Но в пустой дом входить неприятно. Я зайду с тобой.
— Зачем это вам? Я уже привык к одиночеству.
— Я тоже, — сказал я.
Мы вошли в дом вместе.
В пятницу вечером мы с Сюзан Сильверман пошли на баскетбол. Играли “Селтикс” и “Феникс Санз”. Я ел жареные орешки, пил пиво и объяснял Сюзан тонкости прорывов по краю. Я получал удовольствие. Она скучала.
— Теперь ты мой должник, — сказала она, пригубив пиво из бумажного стаканчика. На стаканчике остался след губной помады.
— Ну не продают тут шампанское в бумажных стаканчиках, — оправдывался я. — Что ж тут поделаешь?
