Меблировка включала в себя стол, деревянные стулья и скамейки, несколько шкафов и большую старую печь, встроенную в среднюю стену, чтобы заодно обогревать и спальни. Говорить об этом приходилось пока чисто теоретически, тонкие дощатые стены продувал ветер и внутри было не теплее, чем в холодильнике.
– Добро пожаловать в отель "Арктика", – Вилли ввалился в дом с кучей спальных мешков и одеял.
Кэри зажгла керосиновую лампу и занялась печкой. Когда мы с Вилли привели в дом остальных и притащили оставшиеся в машине вещи, в печке уже потрескивали дрова, шипел тающий в трубе снег, по комнате разливался мягкий свет лампы, пахло дымом и немного керосином, и даже тянуло теплом. Не обращая ни на что внимания, Ньюгорд сразу завалился на скамью.
Вытащив примус. Кэри неуверенно спросила:
– Кто-нибудь хочет сейчас чая или кофе?
Вилли поспешил отказаться.
– Нет, спасибо, предпочитаю виски, раз я уже не за рулем.
Строгость норвежского законодательства стала для него неприятным сюрпризом. А знает ли он, что по здешним законам за рулем нельзя курить? Впрочем, возможно, это не считается здесь серьезным нарушением.
Кэри вопросительно взглянула на Дэвида, тот лишь улыбнулся и покачал головой. И тогда она сунула примус обратно.
– Думаю, потом мы сможем использовать и другие комнаты. Но сегодня для тепла лучше всем спать здесь... – Она тревожно покосилась на Вилли – не нарушены ли каких-нибудь моральные принципы семейства Уинслоу?
Но тот лишь улыбнулся, буркнул: – Ладно-ладно, – и налил мне виски в фаянсовую кружку. – Ну, за ваше здоровье.
– И ваше. Неплохо бы до завтра получше припрятать бутылку.
– О Господи, конечно. Пожалуй, где-нибудь снаружи? Виски ведь не замерзнет, верно? – Он посмотрел на Ньюгорда. – Его, пожалуй, тоже нужно уложить спать.
Нам понадобилось не меньше пяти минут, чтобы совместными усилиями стянуть с него шинель и ботинки, уложить в спальный мешок и застегнуть молнию. Дэвид к тому времени уже спал в другом мешке.
Кэри вышла, Вилли, задумчиво глядя на Ньюгорда, шепнул:
– Ему удобно, верно? Но несет от него, как от дохлой лошади.
– Заткните нос и думайте об Англии. Если дом загорится, прошу не будить.
Я завернулся в три одеяла, набросил на ноги дубленку и закрыл глаза. Потом кто-то погасил свет.
В девять утра я сообразил, наконец, что не сплю. Не знаю, спал ли я ночью вообще, хотя и помнил, что дважды просыпался: первый – когда Кэри вставала подложить в печку дров, второй – когда я чуть не свалился на пол из-за оглушительного храпа Ньюгорда. Красный отблеск пламени в печи напомнил первую зиму моей армейской службы в Кэттерике...
Кэри и Вилли с Дэвидом уже пили кофе за столом; Ньюгорд пребывал все в том же состоянии. Я выбрался из одеял, поднялся, потянулся и взял предложенную Кэри чашку кофе. Никто не произнес ни слова, хоть Дэвид и открыл было рот.
Через два маленьких мутных окошка пробивался хмурый неласковый день, противоположный склон исчезал в тумане уже в двухстах футах над землей.
– Может пойти снег, – сказала Кэри, – тогда немного потеплеет.
Дэвиду спросил:
– А нас тут не засыплет?
Вилли раздраженно покосился на него и закурил.
– Через день-другой дорогу расчистят. Для лыжников на Пасху, – заметила Кэри. – Хотите, приготовлю яичницу?
Вилли обрадовался:
– Ну кто откажется?
А Кэрри поинтересовалась:
– Но что мы будем делать дальше?
– Вилли отвезет вас вниз, чтобы вернуть баркас хозяину. Вчера вы собирались это сделать.
Кэри кивнула.
– Да, баркас должен быть на месте к обеду.
Вилли вздохнул и поднялся.
– Хоть какая-то перемена обстановки. Поедешь с нами, Дэвид?
Дэвид покосился на меня. Я сказал:
– Здесь все равно ничего интересного не будет. Так что вполне можешь прокатиться.
Кэри посмотрела в сторону Ньюгорда, который беспокойно ворочался в спальном мешке.
– Разбудить его?
– Будите, а я пока пройдусь с Вилли к машине.
Подозрительно взглянув на меня, Вилли надел куртку и вышел на улицу. Это действительно сменило обстановку. Несмотря на пасмурную погоду, воздух был свеж и ароматен, словно вокруг уже цвели весенние цветы.
У машины он повернулся ко мне.
– Ну и что?
– Я просто счастлив, что мы с вами не пара.
Вилли пристально посмотрел на меня и улыбнулся.
– Простите, старею. Когда-то я мог проспать под танком в дождь весь день, а сейчас... О чем вы хотели поговорить?
– Хотел получить небольшую консультацию по поводу судовых дизелей.
Через четверть часа, нервно оглядываясь через плечо, к машине подошла Кэри. Хотя чуть позади шел Дэвид, смотрела она совсем не на него. И взволнованно сообщила:
– Он просит выпить.
– Ничего, это пройдет, – постарался я ее успокоить. Впрочем, я знал, что через час или два это желание вспыхнет в нем с новой силой.
– Но ведь вы ему не дадите?
– Обещаю. – И это было чистой правдой.
Я постоял, глядя, как они буксуют на оттаявшей дороге, потом повернулся и медленно, через силу, побрел к дому.
С одеялом на плечах Ньюгорд сидел, склонившись над столом, сжимая дрожащими руками кружку, из которой выплескивался кофе. Под его внимательным настороженным взглядом я тоже налил себе кофе и устроился напротив.
– Меня зовут Джеймс Корд, – сказал я.
– Помню.
Возможно он не лгал, хотя запоминать мою фамилию ему было вовсе не обязательно. Я лишь кивнул в ответ, отхлебнул кофе и продолжал сидеть молча.
Так мы с ним просидели целых пятнадцать минут, потом его кружка опустела.
– Налить еще? – спросил я и налил ему кофе из кофейника. Мы продолжали сидеть, и тут я заметил, что его руки уже не дрожат так, как раньше.
– А вы здорово справились прошлой ночью с мотором, – заметил я.
Он недоуменно взглянул на меня и кивнул, делая вид, что понял, о каком моторе идет речь.
– И с какими же типами дизелей вам приходилось иметь дело?
– В основном "Бурмейстер ог Вайн". Их в Норвегии больше всего.
– Двухтактные?
– А теперь все такие. Четырехтактных почти нет.
– То есть такие, как на "Скади"?
– Да, такие. Там были два дизеля "Бурмейстер ог Вайн". – Упоминание своего судна он перенес довольно спокойно.
– Хорошие были дизели?
– Очень старые, понимаете? Прежний механик сильно расточил клапаны, слишком сильно... – Он пожал плечами.
– Часто приходилось чинить?
– Все время, постоянно – и форсунки, и клапаны, и водяной насос, и топливный фильтр.
Я сочувственно кивнул.
– А что отказало в последнем рейсе? Водяной насос или топливный?
Опухшее лицо насторожилось.
– Почему вы спрашиваете?
– Да так, – я отвернулся от него и стал пить кофе.
Прошло еще немного времени, пока он произнес:
– В тот раз были большие неполадки.
– Какие?
– Дизель заглох.
– Почему?
Он поставил кружку на стол, продолжая держать ее обеими руками.
– Сначала грешили на выпускной клапан – там была сломана пружина.
– Из-за этого может остановиться двигатель?
– На малых оборотах. Или на больших – просто заклинивает.
– Но оказалось, что не он?
– Нет, и тогда мы подумали – может, это топливный фильтр?
– Какой? Центробежный – лавалевский?
– Да-да, – он вновь забеспокоился.
– И так и оказалось?
– Нет. Тогда решили, что дело в топливном насосе.
– Угадали?
– Да, но дело оказалось сложным. Вы понимаете – насос гонит топливо к каждой форсунке, как... как... – Он показал жестом, что делает укол. Я кивнул. – Так к каждому цилиндру. Но топлива должно поступать ровно столько... – Ньюгорд снова изобразил шприц.
Теперь он разговорился по-настоящему, а я сидел и внимательно слушал. Кое-чего не понял вовсе, кое-что уловил только благодаря Вилли. Однако я смог представить насос в виде множества шприцев, которые по очереди срабатывают от распредвала, и в нужный момент в каждый цилиндр поступает точно отмеренная доза топлива. Потом подшипники распредвала износились, к форсункам стало передаваться неодинаковое давление, значит в цилиндры стало поступать разное количество топлива...
– Это можно было устранить? – спросил я.
Он понял, хотя не сразу.
– О да, мы как раз занимались ремонтом.
– Что вам удалось сделать до столкновения?
Ньюгорд опять насторожился.
– Мы почти закончили.
– Ушло почти двое суток, верно?
– Да, но...
– Хотите еще кофе? – Я попытался снять возникшее напряжение.
– Нет, спасибо. – Он облизал губы, провел по ним своей израненной рукой. – А не пора нам выпить, а?
Удивительно многозначительным его лицо. Я взглянул на часы, изобразив удивление.
– Разве? Нет, рановато.
Он тут же согласился. Ну разумеется, он сам не хочет, просто подумал, что, может быть, я хочу, но стесняюсь предложить ему присоединиться...
Ничего, пусть терпит.
