– У меня есть еще несколько вопросов, миссис Гилмор, – сказал я, – но я сейчас спешу. Прошу, не выходите из дома, пока не получите от меня вестей.
– Я не буду, – пообещала она, – но...
У меня не было никаких ответов ни на чьи вопросы, поэтому я кивнул и покинул библиотеку.
Возле двери на улицу из тени возникла Лина Бест, ее глаза горели от любопытства.
– Оставайтесь поблизости, – сказал я совершенно ничего не значащую фразу, обошел вокруг нее и вышел за дверь.
Я возвращался в многоквартирный дом Гарфолда пешком, так как должен был сперва уложить в своей голове множество вещей до того, как снова встречусь с Карой Кенбрук. И даже несмотря на то, что я шел не спеша, все они так и не уложились точно в алфавитном порядке, когда я туда добрался. Она сменила черно белое платье на ярко зеленое, из материала напоминавшего плис, но лицо, как у бездушной куклы, осталось прежним.
– Еще пара вопросов, – объяснил я, когда она открыла дверь.
Она впустила меня не говоря ни слова, и даже не сделав ни малейшего жеста. Мы прошли в ту же самую комнату, где беседовали в прошлый раз.
– Мисс Кенбрук, – спросил я, стоя рядом со стулом, который она мне предложила, – почему вы мне сказали, что были дома в постели когда Гилмор был убит?
– Потому, что это так, – ответила, даже не дрогнув ресницами.
– И вы не ответили бы и на звонок в дверь?
Мне пришлось немного исказить факты, чтоб придать им особую значимость. Миссис Гилмор звонила по телефону, но я не мог позволить себе дать этой девочке шанс свалить вину на то, что центральная станция не отвечала.
Она колебалась только долю секунды.
– Нет, потому, что я не слышала его.
Какая хладнокровная штучка, эта малышка! Я не мог ее раскусить. Я не знал тогда, да и теперь не знаю, была ли она обладательницей лучшего в мире лица для игры в покер, или просто от природы была дурочкой. Но кем бы она ни была, она была ей в совершенстве!
Я бросил строить догадки и продолжил задавать вопросы.
– Вы также бы не подошли к телефону?
– Он не звонил, или если и звонил, то недостаточно громко, чтоб разбудить меня.
Я тихо рассмеялся – это был искусственный смех – потому что центральная станция вполне могла ошибиться номером. Однако...
– Мисс Кебрук, – соврал я, – ваш телефон звонил той ночью в два тридцать и в два сорок. И в дверь к вам звонили почти непрерывно от без десяти три до трех часов, даже чуть дольше.
– Может быть, – сказала она, – но, интересно, кому я могла понадобиться в столь ранний час.
– Значит вы не слышали?
– Нет.
– Но вы были здесь.
– Да. А кто это был? – спросила она мимоходом.
– Возьмите свою шляпку, – блефовал я, – и я покажу их вам в полицейском управлении.
Она мельком глянула на свое зеленое платье и пошла к открытой двери спальни.
– Думаю, стоит взять и плащ, – заметила она.
– Да, – посоветовал я ей, – и, заодно, захватите свою зубную щетку.
Она обернулась и посмотрела на меня. На мгновение показалось, что выражение удивления готово вот-вот отразиться в ее больших карих глазах, но ничего не произошло. Ее глаза остались такими же тусклыми и пустыми.
– Вы хотите сказать, что арестовываете меня?
– Не совсем. Но если вы будете настаивать на своей истории, что вы были дома у себя в постели в три часа ночи во вторник, я могу вам обещать, что вас арестуют. На вашем бы месте я придумал что-то иное.
Она медленно развернулась в дверном проеме и вернулась обратно в комнату. Подошла к стулу, что стоял между нами, оперлась рукой о его спинку и наклонилась ко мне. Целую минуту мы оба молчали и пристально смотрели друг на друга. Я пытался сохранить свое лицо столь же бесстрастным, как и у нее.
– Вы действительно полагаете, – спросила она, – что меня тут не было, когда Берни убили?
– Я занятой человек, мисс Кенбрук, – я постарался придать своим словам как можно больше уверенности, пусть даже ложной. – Если вы хотите продолжать настаивать на своей смехотворной истории, по мне – так пусть. Но, пожалуйста, не ждите, что я буду стоять тут и спорить об этом. Берите свои шляпку и плащ.
Она пожала плечами и обошла стул, на который опиралась.
– Я допускаю, что вы действительно что-то знаете, – сказала она садясь. – Что же. Стэну придется трудно, но женщины и дети спускаются в лодки первыми.
Мои уши навострились, когда прозвучало имя «Стэн», но я не стал ее перебивать.
– Я была в «Кофейной чашке» до часа ночи, – продолжала она, голос оставался все таким же бесцветным и лишенным эмоций. – И я действительно после этого пришла домой. Весь вечер я пила какое-то дрянное вино, а от него меня сильно развозит. Итак, вернувшись домой я стала беспокоиться о барахле. С тех пор как мы с Берни расстались, у меня были проблемы с финансами. Я проверила наличность той ночью – или утром – и нашла в кошельке всего четыре доллара. А еще надо было платить квартирную плату, и мир выглядел мерзко синюшным.
Мной наполовину управляло вино, когда я решила выбраться наружу и повидать Стэна, рассказать ему о моих трудностях и попробовать одолжиться деньгами. Стэн – славный малый, он готов пойти на все ради меня. Будь я трезвой, я бы не отправилась к нему в три часа ночи, но в том состоянии, мне это казалось совершенно благоразумным поступком.
Отсюда до Стэна всего несколько минут пути пешком, я спустилась по Буш-стрит до Ливенуорт-стрит и поднялась по Ливенуорт-стрит до Пайн-стрит. Я прошла пол-квартала, когда Берни застрелили – я слышала выстрел. И когда я повернула за угол на Пайн-стрит, я увидела копа, который склонился над человеком, который лежал на тротуаре напротив дома Стэна. Я колебалась в нерешительности несколько минут, стоя в тени столба, пока трое или четверо мужчин не собрались вокруг лежащего на тротуаре человека. Затем я перешла улицу.
Это был Берни. И как раз в тот момент, когда я подошла, я услышала как полицейский сказал, что его застрелили. Для меня это был ужасный удар. Вы знаете, как подобные вещи могут шокировать!
Я кивнул, хотя Бог свидетель, в лице этой девочки, в ее голосе или поведении, ничего не позволяло предположить, что она была шокирована. Она говорила таким тоном, словно мы беседовали о погоде.
– Ошеломленная, я не знала, что делать, – продолжала она, – я даже не остановилась, прошла так близко от Берни, как вы стоите сейчас, и позвонила в дверь Стэну. Он впустил меня. Он был полуодет, когда я звонила. Его квартира в задней части дома, и он сказал, что не слышал выстрела. Он не знал, что Берни был убит, пока я не рассказала ему об этом. Он выглядел, как будто получил удар под дых. Он сказал, что Берни был здесь – в квартире Стэна – с полуночи, и только что ее покинул.
Стэн спросил меня, что я тут делаю, и я рассказала ему свою печальную повесть. Тут Стэн впервые узнал, что мы с Барни были близки. Я познакомилась с Барни через Стэна, но Стэн не знал, что мы так сблизились.
Стэн испугался, что на свет выплывет информация, что они с Барни виделись этой ночью, это создало бы для него массу проблем – они заключили что-то вроде негласного договора, я полагаю. Поэтому он не пошел посмотреть на Барни. Вот и все что было. Я получила от Стэна немного денег и оставалась в его квартире, пока полиция не очистила окрестности; ни один из нас не хотел быть в чем-либо замешанным. Потом я пошла домой. Вот что было на самом деле – правду говорю.
– Почему вы не рассказали это прежде? – потребовал я, заранее зная ответ.
Это назревало.
– Я боялась. Предположите, что я рассказала бы о Берни, что он бросил меня, и рассказала бы, что была неподалеку – примерно в одном квартале – от того места, где он был убит, и вдобавок полупьяная? Первое, что все сказали бы – это я убила его! Я бы врала и дальше, если бы думала, что вы мне все еще верите.
– Так значит это Берни бросил вас, а не вы его?
– Ох, да, – сказала она беспечно.
Я закурил «Фатиму» и пускал дым в тишине некоторое время, девушка сидела, спокойно, глядя на меня.
Итак: у меня тут две женщины, и ни одной нормальной. Миссис Гилмор – истеричка, необычайно возбудимая. Эта девочка наоборот – лишена каких-либо эмоций. Одна была женой покойнику, вторая его любовницей, и у каждой в голове заскок: каждая убеждена, что она брошена ради другой. Обе лгуньи, и обе, в конце концов, сознаются, что были рядом с местом преступления в момент его совершения, хотя ни одна не призналась, что видела другую. Обе, по их собственному мнению, были далеко от нормального состояния – миссис Гилмор была переполнена ревностью, в Кара Кенбрук – вином.
Какой же был ответ? Любая из них могла убить Гилмора: но вряд ли обе – если только они не создали своего рода безумный альянс, а в таком случае...
Внезапно вся информация, что я собрал – истина и ложь – одним щелчком сложилась в головоломку. У меня был ответ – очень простой, удовлетворяющий всем фактам ответ!
