– Давайте лучше поговорим о вашем маленьком деле, пока никто сюда не вошел, – предложил я.
Она бросила взгляд на дверь, откашлялась, облизнула вялые губы и опустилась на одно колено рядом с моим стулом.
– Я пришла домой в понедельник поздно ночью – в ту ночь, когда убили хозяина – и мы с моим другом стояли в тени прощаясь, в это время хозяин вышел из дома и пошел вниз по улице. Он едва успел дойти до перекрестка, как она – миссис Гилмор – вышла и пошла по улице вслед за ним. Она не пыталась его догнать. Вы понимаете, она следила за ним. Что вы думаете об этом?
– А что вы думаете об этом?
– Я думаю, что она наконец-то осознала. Что все свидания ее Берни не имели никакого отношения к строительному бизнесу.
– А вы откуда знаете, что они не имели отношения?
– Откуда я знаю? Я знаю этого мужчину! Он ни одной юбки не пропускал. – Она улыбалась мне в лицо, в улыбке было что-то злое. – Я узнала это сразу, как только поступила сюда.
– Вы знаете, во сколько миссис Гилмор возвратилась той ночью домой?
– Да – ответила она, – в пол четвертого.
– Уверены?
– Абсолютно! После того как я разделась, я укуталась в одеяло и села наверху лестницы. Моя комната на верхнем этаже в задней части дома. Я хотела посмотреть, придут ли они домой вместе или будет драка. После того как она пришла, я вернулась в свою комнату и на моем будильнике было ровно без двадцати пяти минут четыре.
– Вы видели ее когда она вошла?
– Только макушку и плечи, когда она шла от лестничной площадки к своей комнате.
– Как ваше имя? – спросил я.
– Лина Бест.
– Хорошо, Лина, – сказал я. – Если это ваш товар, я посмотрю что вы сможете за него выручить. Держите глаза открытыми, и если что-то случайно выплывет наружу, можете сообщить мне в Агентство «Континенталь». Теперь вам лучше смыться отсюда, чтоб никто не догадался о нашем соглашении.
Оставшись в библиотеке в одиночестве я поднял глаза к потолку и стал обдумывать информацию, полученную от Лины Бест. Но вскоре бросил это неблагодарное занятие – строить догадки о вещах, которые разрешатся сами собой через какое-то время. Я взял книгу и провел пол-часа за чтением истории о сладкой юной дуре и об огромном могучем придурке, и о всех неприятностях что с ними случились.
Вошла миссис Гилмор, очевидно прямо с улицы.
Я встал и закрыл за ней дверь, она все это время смотрела на меня широко открытыми глазами.
– Миссис Гилмор, – сказал я, встав перед ней, – почему вы не сообщили мне, что следили за своим мужем в ночь убийства?
– Это ложь! – закричала она; но ее голос выдал, что она говорит неправду. – Это ложь!
– Вы не думаете, что совершаете ошибку? – пытался я убедить ее. – Вы не думаете, что следует рассказать мне все об этом?
Она открыла рот, но только сухо всхлипывала; она начала качаться как в истерике, пальцами одной руки, не снимая черных перчаток, она схватила себя за нижнюю губу и стала ее скручивать и дергать.
Я сделал шаг к ней и усадил ее на стул, где прежде сидел, и начал успокаивать ее квохча как наседка. Десять неприятных минут, и она постепенно взяла себя в руки, ее глаза потеряли блеск, и она прекратила мучить свой рот.
– Я действительно следила за ним, – хрипло, едва слышно, прошептала она.
Затем она сползла со стула и, встав на колени, схватила меня и пронзительно закричала.
– Но я его не убивала! Я этого не делала! Пожалуйста, поверьте мне, что я этого не делала!
Я сгреб ее и усадил обратно на стул.
– Я и не говорил, что вы убили. Просто расскажите мне, что в действительности тогда произошло.
– Я не поверила ему, когда он сказал, что у него деловая встреча, – простонала она. Я не доверяла ему. Он и прежде лгал мне. Я следовала за ним, чтоб проверить; пошел ли он к той женщине.
– А он пошел?
– Нет. Он вошел в жилой дом на Пайн-стрит, в квартале где его убили. Я не могу точно сказать, который из домов это был – я держалась слишком далеко позади него, чтоб быть уверенной. Но я видела как он поднялся по лестнице и вошел в один из домов – примерно в середине квартала.
– А потом что вы сделали?
– Я ждала. Укрылась в темной дверной нише на другой стороне улицы. Я знала, что та женщина жила на Буш-стрит, но я подумала, может она переехала, или они назначили здесь встречу в чужой квартире. Я прождала долгое время, дрожа и трепеща. На улице было холодно, и я боялась, что кто-нибудь войдет в дверь, где я пряталась. Но я заставила себя оставаться на месте. Я хотела увидеть, выйдет ли он один, или выйдет та женщина. Я имела право это делать – он изменял мне и раньше.
Это было ужасно – стоять скорчившись в темноте – был только холод и страх. Затем – должно быть была уже половина третьего – я не смогла больше выносить это. Я решила позвонить на квартиру той женщине, и узнать, была ли та дома. Я спустилась до ночной забегаловки на Эллис-стрит и позвонила ей.
– Она была дома?
– Нет! Я звонила в течении пятнадцати минут, или больше, но никто не подошел к телефону. Таким образом я догадалась, что она была в том доме на Пайн-стрит.
– И что вы сделали потом?
– Я решила вернуться и ждать, пока он не выйдет. Я шла по Джонс-стрит. Когда я находилась между Буш-стрит и Пайн-стрит, я услышала выстрел. Я подумала, что это звук выхлопа автомобиля, но теперь я знаю, что это был выстрел, который убил Берни.
Когда я оказалась на перекрестке Пайн-стрит и Буш-стрит, я увидела, что полицейский наклонился к лежащему на тротуаре Берни, и как вокруг собираются люди. Я тогда еще не знала, что это был Берни. В темноте я не могла даже различить, был это мужчина или это была женщина.
Я боялась, что Берни выйдет посмотреть, что случилось, или выглянет в окно, и увидит меня; потому я не пошла туда. Я боялась оставаться поблизости из страха, что полиция начнет спрашивать, чего ради я тут шляюсь по улице в три часа утра – и выяснит, что я слежу за своим мужем. Поэтому я продолжила идти по Джонс-стрит в сторону Калифорния-стрит, а затем прямо домой.
– А затем? – я побуждал ее продолжить рассказ.
– Затем я легла спать. Я не могла уснуть – лежала и беспокоилась о Берни; но тогда я еще не думала, что это он лежал на улице. В девять утра пришли два полицейских детектива и сказали мне, что Берни убит. Они допрашивали меня настолько напористо, что я побоялась рассказать им всю правду. Если бы они узнали, что я имела причину для ревности и следила за мужем той ночью, они бы могли обвинить меня, что это я стреляла в него. И что я могла поделать? Все считали бы меня виновной.
Поэтому я ничего не рассказала о той женщине. Я подумала, что они найдут убийцу, и все будет в порядке. Я не думала, что это она сделала тогда, или я рассказала бы вам все при нашей первой встрече. Но четыре дня прошли, а полиция так и не нашла убийцу, и мне стало казаться, что они подозревают меня! Это было ужасно! Я не могла пойти к ним, и признаться, что солгала им, и я стала верить, что это та женщина убила его, а полиция не в состоянии заподозрить ее, так как это я не рассказала им о ней.
Поэтому я наняла вас. Но даже вам я боялась сказать правду. Я подумала, если я расскажу только что была другая женщина, и кем она была, вы сможете сделать все остальное, а мне не придется рассказывать, что я следила за Берни той ночью. Я боялась, что если я расскажу вам все, то вы подумаете, мол это я убила его, и передадите меня полиции. А теперь вы действительно верите в это! И вы арестуете меня! И они повесят меня! Я знаю это! Я знаю это!
Она начала, как безумная, метаться на стуле из стороны в сторону.
– Ш-ш-ш..., – успокаивал я ее. – Вас еще не арестовали пока. Ш-ш-ш...
Я понятия не имел, что можно извлечь из этой истории. Трудность с этими нервными, истеричными женщинами состоит в том, что вы не можете сказать, когда они лгут, а когда говорят правду, если у вас нет независимых доказательств – половину времени они сами не не знают ответа на этот вопрос.
– Когда вы услышали выстрел, – продолжил я, как только она немного пришла в себя, – вы шли на север по Джонс-стрит, между Буш-стрит и Пайн-стрит? Вы могли видеть перекресток Пайн-стрит и Джонс-стрит?
– Да, отчетливо.
– Видели кого-нибудь?
– Нет. Только когда я дошла до угла и посмотрела вдоль Пайн-стрит, тогда я увидела полицейского, который склонился к Берни, и двух мужчин, идущих к ним.
– Где были эти двое?
– На Пайн-стрит, к востоку от Джонс-стрит. Они были без шляп – как будто они вышли из дома, услышав выстрел.
– Какие либо автомобили вы заметили перед тем, как вы услышали выстрел, или сразу после?
– Я не видела и не слышала ни одного.
– У меня есть еще несколько вопросов, миссис Гилмор, – сказал я, – но я сейчас спешу. Прошу, не выходите из дома, пока не получите от меня вестей.
– Я не буду, – пообещала она, – но...
