Меня особенно радовало, что Дэвид Эмерсон доволен, ибо ввиду сложившихся обстоятельств я сам не смог отдать за него свой голос.
Потом все кончилось, но всяких воплей, обвинений, сплетен было, да и не могло не быть, очень много. Я же был свободен, по–настоящему свободен.
Конечно, будут ночи, когда будут оживать фрагменты ночного кошмара. Будут дни, когда я буду слышать звенящий, как китайские колокольчики, девичий голосок. Я буду с печалью вспоминать Джонни Троя. Его и Чарли Вайта. Если бы не Себастьян, все могло бы повернуться иначе.
И это не кончилось в другом отношении. Дйерфизм не исчез. Он только слегка пошатнулся. Потребуется очень много усилий, чтобы разобрались, какое это надувательство. Безумие, “психоз толпы”, кажется, будет вечным порождением человеческого мозга.
Если верить газетным сообщениям, радио и телевизионным передачам, реакция еще в самом разгаре.
Множество людей, черт возьми, перешли на мою сторону. Но некоторые, весьма влиятельные люди меня люто ненавидели, и ничто не мешало им трезвонить об этом на все лады. Они били меня всеми доступными средствами. Обсуждали мои действия, которые, возможно, на самом деле немножко походили на то, что мне удалось “умыкнуть” множество избирателей у их героя, Хамбла.
Они называли это “подрывной деятельностью”, “обманом заблуждающихся людей”, “нечистоплотной игрой” и так далее.
Ну, что вы на это скажете?
Я только посмеивался.
Эти знаменитые дйерфы обладали редкостным даром валить все с больной головы на здоровую, причем так аккуратно и незаметно, что даже если ты ожидал этого, то ничего не замечал до самого последнего момента.
К черту логику. Важно умение оказать эмоциональное воздействие, это знает каждый гипнотизер.
Поэтому я не ожидал для себя спокойного плавания. Но я никогда не быи любителем спокойного плавания, лишь бы судно не пошло ко дну.
Жизнь продолжается даже среди сражения и бурь. Сегодняшний вечер мой, и надо думать, как его провести.
Поесть. Этим я займусь. Буду есть, есть, есть и есть”
Но что за удовольствие есть в одиночестве, когда мир наполнен очаровательными голодными женщинами?
Оказавшись в своей квартире, я накормил рыбок, поздоровался с Амелией, сбрил с физиономии почти трехдневную щетину, переоделся в самую шикарную свою тройку и перебрал в уме свои возможности.
Имелась некая Лидия… Кармен… Наташа… Лулу… И Полли Планк. Да, Полли Планк, ух! Затем Эвелин, Кирай, Мойра. А еще…
Человек никогда не может знать заранее, что у него полечится, пока не попробует.
Я схватит телефон, набрал номер. Раздался спокойный, страстный голос:
— Хэлло-у?
— Привет, — оказал я, — это Шелл…
Джеймс Чейз
Я сам похороню своих мертвых
Гарри Винс вышел из кабинета Энглиша и быстро закрыл за собой дверь. Прижимая к себе бутылку шампанского и два бокала, он направился к Лоис Маршалл.
— Такой гвалт может стоять, наверное, только в зоопарке, — проворчал он, кивнув в сторону кабинета. — Торчать там выше моих сил.
Лоис — красивая молодая брюнетка с выразительными глазами и чудесными густыми ресницами — улыбнулась:
— Знаете, Гарри, я не очень–то люблю шампанское.
— По ведь не каждый день наши выигрывают чемпионат в полутяжелом весе! — возразил Винс, привычным движением снимая проволоку. Пробка вылетела с громким хлопком. — Выпьем за Джоя Рутлина — нового чемпиона. Чтобы всегда разделывал противников, как сегодня.
— Выпьем за мистера Энглиша, — сказала Лоис, подняв свой бокал.
Она работала на Энглиша уже пять лет, с тех самых времен, когда он открыл в Чикаго маленькую контору и целыми днями обивал пороги учреждений в поисках денег для ведения дела. Тогда Лоис частенько оставалась без жалованья, а Энглиш — без обеда. Но именно в первый год работы между ними сложились такие отношения, о которых сейчас она могла только ностальгически вспоминать.
В конце концов старания Энглиша увенчались успехом. Сначала он снял два театра, через год купил с дюжину ночных клубов. Потом ударился в политику. Это благодаря его капиталам Генри Бомонт стал сенатором и, опять–таки благодаря его стараниям, сохранял свой пост.
А Лоис стала просто служащей, одной из многих.
— Согласен, — улыбнулся Винс. — За мистера Энглиша! Нужно признать, он потрясающе умеет вести дело. Чемпионат по боксу на этой неделе, спектакль в мюзик–холле на прошлой. А что на будущей?
Лоис засмеялась.
— Что–нибудь да найдет!
Он выпил. Лоис взглянула на Винса:
— Вы тоже неплохо преуспели.
Он кивнул в знак согласия и с наигранным смирением произнес:
— Только благодаря мистеру Энглишу. Я не строю иллюзий. Без него я бы остался жалким счетоводом без перспектив. Иногда мне просто не верится, что я — его доверенное лицо.
— Он разбирается в людях. И если уж выбрал вас, Гарри, то не только ради ваших прекрасных глаз.
Раздался телефонный звонок. Лоис сняла трубку:
— Офис Энглиша. Добрый вечер.
Винс увидел, как брови ее хмурятся.
— Хорошо, инспектор. — Лоис опустила трубку на стол. — С мистером Энглишем хочет поговорить инспектор Морили из криминальной бригады.
— Проклятые флики[2]! — проворчал Винс. — Уверен, что будет попрошайничать. Два кресла поближе к рингу или пара билетов на следующий спектакль. Может быть, не стоит беспокоить патрона?
— Это срочно, Гарри.
Винс быстро прошел через приемную и открыл дверь. В комнату ворвался шум голосов.
— И приготовьте машину, мисс Маршалл, — проворчал Морили на другом конце провода. — Сейчас он очень заторопится.
Лоис сняла другую трубку и попросила, чтобы машину немедленно вывели из гаража и поставили перед входом. В этот момент из кабинета вышли Винс и мистер Энглиш — очень высокий, крепкий мужчина лет сорока. Ею нельзя было назвать красавцем, но он принадлежал к тому типу людей, которые всегда привлекают внимание.
Лоис негромко попросила Винса:
— Отыщите Чика, Гарри. Я думаю, что он понадобится.
Винс кивнул и вышел. Лоис с беспокойством смотрела на своего патрона, который, склонившись над телефоном, хмурился и нервно постукивал пальцами по столу.
— Я приеду немедленно. Ничего не трогайте… пока. Буду не позднее, чем через четверть часа.
Энглиш повесил трубку. В приемную в сопровождении Чика Эгана вернулся Винс.
— Приготовьте машину, Чик.
— Уже у подъезда, патрон. Я буду ждать вас внизу.
— Ч го–то серьезное, мистер Энглиш? — спросила Лоис.
— Вы знали моею брата Роя?
Она сделала отрицательный жест.
— Ну что ж, вы не много потеряли. — Энглиш взял из шкафа шляпу и плащ — Он только что пустил себе нулю в лоб…
Около высокого строения, погруженного в темноту, стояли патрульные машины. В двух окнах на седьмом этаже горел свет. Чик остановил машину позади полицейских автомобилей и выключил мотор.
Входная дверь охранялась двумя фликами.
— Инспектор ожидает вас. мистер Энглиш, — сказал один. — Здесь есть лифт. Седьмой этаж.
Инспектор Морили встретил Энглиша на пороге.
— Очень огорчен, что вынужден оторвать вас от приема. — Инспектор говорил ровным и безразличным голосом, напоминая представителя похоронной конторы, обращавшегося к богатому клиенту. — Очень печальная история.
— Кто его обнаружил?
— Ночной сторож.
Энглиш вошел в маленькую, бедно обставленную приемную. На двери, за грязным зеленым стеклом, висела табличка:
ДЕТЕКТИВНОЕ АГЕНТСТВО “МОЛНИЯ”
Управляющий Рой Энглиш
Всю обстановку составляли письменный стол с зачехленной пишущей машинкой, небольшая этажерка и старый ковер.
— Он находится в другой комнате, — сказал Морили, указывая на дверь, возле которой стояли два флика в гражданском.
Энглиш кивнул и вошел в кабине i. Инспектор остановился на пороге.
Два стеллажа занимали стену напротив окна. Пол покрывал изношенный и пыльный ковер. Большой рабочий стол загромождал почти всю комнату. Сбоку от него стояло потрепанное кресло, предназначавшееся, видимо, для клиентов.
Смерть застала Роя Энглиша сидящим за столом. Он повалился вперед, голова лежала на бюваре, одна рука свисала вниз, касаясь ковра. Лицо было залито кровью, капавшей со стола прямо в корзину для ненужных бумаг. В нескольких сантиметрах от пальцев трупа лежал специальный полицейский револьвер 38 калибра.
— Как давно он мертв? — спросил Энглиш.
