— Попала в больницу?
Лола нахмурилась.
— Нет, она была очень осторожна. Сперва буквально купалась в деньгах, потом внезапно исчезла из виду и вышла из системы... Нэнси всегда опасалась незнакомых людей, будто искала, где спрятаться.
— Спрятаться от чего?
— Не знаю. О таком не спрашивают.
— У нее было что-нибудь ценное?
— Разве что камера. Одно время она снимала парочки на улицах и продавала им фотографии.
Я закурил и дал затянуться ей.
— Как твоя фамилия, Лола?
— Это имеет значение?
— Возможно.
— Берген, Лола Берген. Я родом из Байвиля, маленького городка на Миссисипи. Мои родители думают, что я известная нью-йоркская манекенщица, и маленькая сестричка мечтает стать, когда подрастет, такой же. Если она это сделает, я вышибу ей мозги... Майк, ты любил Нэнси?
— Нет. Она была моим другом. Я видел ее всего один раз и говорил с ней несколько минут. Потом какая-то сволочь убила ее.
— Прости. Как бы я хотела, чтобы ты полюбил меня... Ты бы смог?
Ее голова приютилась на моем плече, и Лола стала водить моей рукой по своей груди до тех пор, пока я не понял, что там не было никакого инженерного чуда. а было лишь чудо природы. Примечательная пряжка на ремне оказалась ключом ко всему ансамблю, и вскоре все потеряло значение.
Остались только шелест волн, только наше дыхание, только тепло кожи...
Рыжая была права.
В час пятнадцать меня разбудил назойливый звонок телефона. Откинув покрывало, я поплелся к столу, сгоняя сон с глаз, и буркнул в трубку «алле».
Это была Вельда.
— Где ты околачивался, черт побери?! Я звоню тебе все утро...
— Нигде не околачивался. Спал дома.
— А что ты делал ночью?
— Работал. Чего тебе надо?
— Утром звонил джентльмен, очень милый. Его имя Артур Берин-Гротин. Я назначила вам встречу на полтретьего в конторе. Надеюсь, ты придешь?
— Хорошо, детка, буду.
Минут десять я плескался в душе, потом перекусил и стал одеваться.
Костюм был весь помят, из складок сыпался песок; картину дополняли следы губной помады на плечах и воротнике. Пришлось его отправить за шкаф.
Оставались твидовые брюки; сверху я набросил куртку и надел под нее плечевую кобуру с револьвером. Потом взглянул на себя в зеркало и хмыкнул — прямо-таки тип из детективного фильма.
Мистер Берин-Гротин прибыл ровно в два тридцать. Когда он отворил дверь, я встал и пошел ему навстречу.
— Рад снова видеть вас, мистер Берин. Проходите, садитесь.
— Молодой человек, — начал он, опустившись в кожаное кресло у стола.
— С тех пор, как вы меня посетили, я все чаще и чаще возвращался к мысли о бедственном положении той девушки. Той, что была найдена мертвой.
— Рыжая. имя Нэнси Сэнфорд.
Его брови поднялись.
— Вы так быстро выяснили?..
— Нет, это поработала полиция. Я же раскопал только кучу мусора, не имеющую никакого значения.
— А нашли ее родителей? Кого-нибудь, кто позаботится о теле?
— Полиция тоже не всесильна. В городе тысячи подобных девушек. Десять против одного, что она из другого штата и дома давно забыта. Я единственный, кто стремится вернуть ей прошлое. Возможно, мне придется пожалеть об этом.
— Именно потому я и пришел к вам, мистер Хаммер.
— Майк... ненавижу формальности.
— Хорошо, Майк. В общем, когда вы уехали. я думал и думал — о той девушке. Я навел осторожные справки через друзей в газетах, и мне сообщили, что она была просто... э... гулящая. Позор, что такие явления сохраняются в наши дни! Мне кажется, мы все в некоторой мере виновны в этом. Ваша глубокая убежденность передалась мне, и я решил хоть немного помочь. Я ведь постоянно занимаюсь благотворительностью, но это что-то абстрактное, а тут представляется возможность...
— Я же сказал — о похоронах позабочусь сам.
— Вы неправильно меня поняли. Любое расследование нужно финансировать. Я буду очень признателен, если вы позволите дать вам средства установить родственников девушки.
Этого я не ожидал.
— Ваше предложение многое упрощает.
Мистер Берин достал из кармана пиджака бумажник.
— Какие у вас ставки, Майк?
— Пятьдесят в день. Без дополнительной оплаты расходов.
Он положил на стол пачку хрустящих новеньких банкнот. Наверху красовалась чудесная пятидесятка.
— Здесь тысяча долларов. Пожалуйста, оставьте эти деньги себе. Если все выяснится быстро, отлично. Если не установите ее прошлое в течение двадцати дней, наверное, это безнадежное занятие и не стоит вашего времени. Устраивает?
— Я краду ваши деньги, мистер Берин.
Его лицо осветилось теплой улыбкой, и озабоченность исчезла из глаз.
— Я придерживаюсь иного мнения, мистер Хаммер.
Я навел справки и о вас и знаю, на что вы способны. Поступайте, как считаете необходимым. Если через некоторое время появится нужда в деньгах, вы ведь сообщите мне?
— Обязательно.
— Вот я готовлю себе уход из этой жизни, воздвигая памятник, разбрасывая тысячи, а эта девушка умирает так, будто никогда и не жила...
Понимаете, я знаю, что такое одиночество; у моих умерших близких нет даже могильной плиты... Моя жена была страстной спортсменкой. Она любила море, любила слишком сильно. Во время одного из плаваний на яхте, на которой вообще нельзя было выходить из спокойных вод, ее смыло за борт. Мой единственный сын погиб на войне. Его дочь была самым дорогим мне существом. Как и моя жена, она тоже обожала море. И оно забрало ее к себе в шторм на Багамах. Теперь, может быть, вам понятно. почему я построил себе такой мемориал... Потому что над прахом моих родных нет даже камня, за исключением, возможно, креста над могилой сына где-то во Франции. И я не хочу, чтобы были люди, разделяющие мою ношу, люди, у которых не осталось никого, совсем никого. Я рад, что есть вы, Майк, и подобные вам.
Моя вера в доброту человека была крайне слаба. Думалось мне, что людей волнуют только деньги. Теперь я вижу, что ошибался.
Я кивнул, выпустив в потолок струю дыма.
— Деньги значат немало, мистер Берин, но иногда на душе становится так тяжело, что деньги просто забываются...
Мой клиент встал и отвесил мне старомодный поклон.
— Если натолкнетесь на что-нибудь интересное, звоните. А вообще меня больше интересуют результаты, а не сам процесс.
— Ясно. Да, между прочим, Финней Ласт все еще с вами?
Его глаза сверкнули, лицо скривилось в усмешке.
— К счастью, нет. Он просто-напросто испугался — сбежал. До свиданья, Майк.
Я проводил его до двери, и мы пожали друг другу руки. Мистер Берин поклонился Вельде и вышел. Она подождала, пока закрылась дверь, и заметила:
— Очень милый старичок. Он мне нравится.
— Мне тоже, крошка. В наше время таких больше не делают.
— И он принес деньги. Мы снова в деле?
— Ага.
Я взглянул на селектор. Тумблер был наверху, и Вельда слышала весь наш разговор. Я рассержено нахмурился, как подобает настоящему начальнику, но ее это ни капли не смутило. Тогда я сел на стол и потянулся за телефоном. Трубку взял Пат.
— Предлагаю выпить кофе. Надо поговорить.
— О чем?
— О том, что должна знать полиция, и не должна знать широкая публика.
Или лучше мне все выяснять самому?
— Предпочитаю, чтобы ты был моим должником. Встретимся у Муни. Идет?
— Отлично, — сказал я и повесил трубку.
Пат уже сидел за столиком и потягивал кофе. Я выдвинул стул и сел рядом. У меня не было лишнего времени; как только официант принес мне кофе и пирожные, я перешел к делу.
— Как у нас с системой «девушки по вызову»?
Чашка остановилась на полпути к его рту.
— Черт побери, вот так вопросик...
— Пат, есть вещи, которые происходят независимо от нетерпимости граждан и силы полиции.
— Так, уже лучше... — усмехнулся он. — Мне, соответственно, нечего тебе сказать. Мы редко получаем жалобы, потому что вряд ли не удовлетворенный клиент побежит жаловаться. Полиции известно о существующем положении, и она делает, что может. Но не забывай о политике: на нас давят. Кроме того, очень трудно что-либо доказать. Верхушка непосредственно не содержит домов, для этого есть посредники.. А неугодных устраняют. В течение года у нас зарегистрировано несколько смертей, связанных с этим.
— И как вы их квалифицировали?
— Как самоубийства, в основном. Кроме случая Росса Боуэна. Ты слышал... Его нашли продырявленным как решето. Да, Росс был убит, но остальные случаи признаны самоубийствами.
— А ты как считаешь?
— Убийства, Майк, не о чем говорить. Дела еще от крыты, и когда-нибудь мы прищучим их... Не только наемников, выполняющих грязную работу, но и тех, кто заправляет организацией. Тех, кто заманивает в свои сети невинных и бросает их в грязь и мерзость, а сам ведет красивую порядочную жизнь и считает деньги. Тех, кто может убить и безнаказанно смеяться, слушая, как газеты называют это самоубийством!
