— Моя Фрося и Васькина Анюта прикрыли енту лавочку — такса-то за визит у нас прежняя была — жидкая! Уже от алкоголизму нас лечить собрались. Ну, а какой же уважающий себя экстрасенс позволит, штобы лечили ево? Пришлось бросить.
Поговорили еще о том, о сем, и Женя вновь включила телевизор. А Гек пошел звонить Козырю к Змею — договориться о поездке на Северский Донец. Вернулся недоумевая.
— Не отвечает номер! Что ж они, еще до Николаевки не доехали? Не иначе — в дороге что-то случилось!
Глава ХVIII
НОЧЬ ИЗ 1001...
Случилось, конечно... Санька и Федя, проезжая через центр города, не преминули прикупить в дорогу и напитков, и закуски. Много и притом самых дорогих. Запаслись ими на месяц вперед.
— Федюня! — Санька с ужасом глядел на багажник, заваленный свертками и бутылками. — Неужели мы с тобой когда-то это сожрем и выпьем?
— Не тушуйся, братан! — хлопнул его по плечу Федя. — Было бы что... Гулять так гулять — когда мы еще такую деньгу зашибем?
Купили еще два двуспальных матраца с поролоновой начинкой, два пуховых стеганых одеяла и подушки — на новую мебель и поехали из города. А к вечеру на трассе, среди степи, что-то скрежетнуло в заднем колесе, и Федя, резко надавив на тормоз, заматерился — как никогда в жизни.
— Ты чего? — Козырь вытаращился на Змея.
— Полуось правая, туды ее мать! На контргайке резьба ржавая была, все заменить собирался...
— Федя, ты что хочешь этим сказать? — переполошился Санька. — А... где запасная?
— В магазине запасная! — буркнул Змей, вытаскивая молоток из ящика с инструментами. — Или на станции техобслуживания. А до ближайшей, кстати, сколько?
— По атласу — двадцать четыре кэмэ! — откликнулся Козырь.
— И пешком, гадство, не дойдешь! — подосадовал Федя. — Ладно, попробуем зачеканить!
Попробовал. Проехали пару километров — снова скрежет.
— Все! — сказал Змей, съезжая с придорожной посадки. — Будем ночевать. Ночью нас никто не остановит. — Он поставил «рафик» на широкой полосе зеленой травы между обочиной трассы и деревьями, вынул из «бардачка» целлофановый пакет с деньгами, большой охотничий нож и направился в посадку.
— Эй, ты куда? — вопросил Козырь.
— Посса... дику погулять! — огрызнулся Федя. — А заодно и бабки закопаю — мало ли какая зараза ночью наскочит.
— Накаркай еще! — засмеялся Санька и добавил: — Копай, копай, да смотри, чтобы посадку не пришлось перекапывать утром ! Тоже мне — пират Кидд!
Зато ужин они устроили себе на славу: постелили новую клеенку, а на нее наставили выпивки и деликатесов. Аккумулятор на «рафике» тоже был новым, поэтому Змей рискнул подвесить на крайнюю ветку из посадки «переноску» — стало относительно светло и уютно.
— Эх, бабцов бы! — вздохнул Санька, разглядывая роскошный «стол».
— Приедем — будут у нас бабы, — пообещал ему Федя. — Нормальные бабы, не из вагонов — пойдем в театр и познакомимся. Сто лет в театре не был! — Козырь выцедил из одноразового стаканчика «Ереванский, пять звездочек» и мечтательно уставился в звездное небо. — С женой когда-то ходили! Представляешь, Федь: бархатный занавес, ложи, партер...
Мечты его были прерваны самым прозаическим образом — у обочины напротив них тормознули две легковушки. Из них вылезли шестеро парней и не спеша, вразвалочку направились к «столу».
— Ну, вот, я же говорил — накаркаешь! — Козырь подтянул поближе охотничий нож.
— А мы проезжали мимо, глядим — огонек! — заговорил, подходя ближе, высокий широкоплечий с ярко-рыжей шевелюрой и конопушками вокруг носа. — Пришлось возвращаться — надо ж нанести визит вежливости! А мы вежливые, правильно я говорю, Шутя?
Тот, к которому он обращался — худой, нескладный парень, угодливо заржал.
— Ты, Синьор, как всегда, прав, даже когда УПК против тебя!
— Нет, Шутя, ты вежливый, видишь, люди не понимают твоих зашифрованных выражений. Это он об уголовно-процессуальном кодексе, — пояснил Синьор, Остальные пассажиры легковушек стали полукольцом вокруг стола.
— Есть проблемы, ребята? — мирно поинтересовался Змей.
— Есть, — согласился с ним Синьор. — В горле пересохло, а колонки поблизости нет! Угостите?
— Пожалуйста! — Федя указал на стол.
— Спасибо! — вежливо поблагодарил Синьор и вдруг без замаха засадил Феде носком тяжелого ботинка в челюсть — тот покатился по траве. Козырь мгновенно вскочил на ноги — в руке блеснуло широкое лезвие.
— Паскуды, крови захотели?
Звякнуло, и блестящая металлическая цепь, обвив его запястье, больно рванула руку в сторону. Нож перехватил один из «пассажиров».
— Мы тебе счас за «паскуду» им же кое-что вырежем!
Санька, извернувшись, успел все же достать ногой того, с цепью, и тут же рухнул на траву, обливаясь кровью: сдвоенный удар в пах и под ребра послал его в нокаут, а на затылок опустился зажатый в кулаке кастет. Федю вырубили металлической дубинкой, обтянутой резиной... Козырь быстро пришел в себя. Попытался поднять голову — резкая боль пронзила затылок. Скосив глаза, увидел — «пассажиры» вытаскивают из их машины запасы продовольствия, а рыжий роется в бардачке.
— Ребята! — заорал вдруг он. — Гляди, бабульки!
«Откуда деньги, ведь Федя закопал их в посадке?» — успел подумать Санька и вдруг увидел — сбоку набегает Змей с хорошей дубиной из сушняка.
— Отдай старушкины деньги, козел! — Дубина с хряском переломилась о спину рыжего — сухостой, видать, с гнильцой попался. Тем не менее рыжий резко выгнулся назад и стал заваливаться вбок, схватившись за левое плечо и подвывая от боли. Из рук его выпала толстая пачка.
— Шутя! — заорал он, матерясь в бога и креста. — Режь их! Вали обоих!
Все выскочили из «рафика» и стали толпой, заслонив главаря. Из толпы выдвинулся нескладный, худой парень. В вытянутой руке его взблескивало лезвие охотничьего ножа — их ножа. Федя начал медленно отступать к Саньке, тот встал, поджидая его. Внутри было холодно и пусто.
«И убежать некуда! — с тоской оглянулся Козырь. — Степь — машинами размажут! Неужели все?» Ножи блеснули еще у нескольких из толпы — приговор был подписан... Рокот нескольких работающих двигателей заставил оглянуться всех. Но Федя и Санька стояли лицом к дороге — они увидели первыми — с трассы на полянку слетели семь мотоциклов и перегородили пространство до посадки позади «рафика» относительно ровной шеренгой. Слепящие фары осветили место чуть не свершившегося убийства до мельчайших подробностей: Федю и Саньку с окровавленными лицами и толпу ублюдков перед ними — с ножами, цепями и дубинками. Моторы смолкли разом — будто кто рубильник откинул.
— Потушите свет, лидеры! — заорал Синьор, вскакивая из-под машины. — А то мы вам сейчас эти фары на жопы понатягиваем!
— Слушаем и повинуемся, наш повелитель! — Фары мотоциклов погасли. А в круг света, отбрасываемый «переноской», вышли семь девушек в кожаных костюмах.
«Нашли где свидания устраивать! — подумал Санька, и еще: — Надо же нам было обломаться именно здесь!»
— Ребята, да это же девки! — облегченно и радостно заорал Шутя — видно, драться не входило в его планы. — Обыкновенные мокрощелки!
— Господи! — вздохнула впереди идущая с распущенными каштановыми волосами. — И когда же мы научим этих тварей с уважением относиться к женскому полу? Ну чего ради вы пристали к этим юношам, да еще шестеро на двоих? Привыкли выискивать тех, кто послабее, шакалы? — Правую руку она держала за спиной.
— Шутя, у нас презервативы есть? — обратился Синьор к нескладному. — А то хрен их знает, что у них между ног затаилось? Еще поймаешь на конец то ли два пера, то ли трипера! Счас мы вас трахать будем! — обратился он к Кире (разумеется, это была она), — сперва всех хором, а потом — кому какая понравится! Но сперва разберемся до конца с этими! — он обернулся назад. — Шутя, Атас, я кому сказал — перережьте глотки этим...
— Стоять! — в руке Киры появился двуствольный обрез. И такие же — у остальных «амазонок». «Пассажиров» враз охватил шок. — Сейчас вы, хамы, друг друга в задницу будете трахать! Здесь, при нас! Ну-ка, начинайте!
«Пассажиры», открыв рты, в немом изумлении глядели на «амазонок».
— Не понимают! — Кира обратилась к рядом стоящей девушке. — Лада, объясни! — Та подошла к ближе всех стоящему «пассажиру» и прикладом заехала ему по зубам.
— А ну, быстро железки на землю! — Пассажиры, взглянув в четырнадцать дырочек-стволов, послушно выполнили приказ — в траву полетели ножи, цепи, дубинки.
— Ребята, кому сдаетесь, мокрощелкам? — истерично заорал Синьор. — Да они же блефуют. Они стрелять не будут! Зато я буду! — он выхватил из кармана куртки револьвер и вскинул его. Кира небрежно мотнула стволом в его сторону — крупная дробь вынесла револьвер и оторвала два пальца на руке парня.
