– Что бы такое придумать… «Пропало кольцо. Вознаграждение гарантируется.» Это не подойдет. «Пожилая леди ищет садовника». Из этого еще может что-нибудь выйти…
Байрон лежал на диване и неодобрительно смотрел на хозяина. Оструг воображал себя гением преступного мира, плетущим тончайшие сети интриг и заговоров, но на самом деле эти объявления нужны ему были только как предлог проникнуть в дом. Там он хватал первую попавшуюся ему на глаза дорогую вещь и пускался в бегство. Потом его ловили и били; случалось, что били сразу. Но иногда ему улыбалась удача и тогда он безбедно мог существовать целый месяц.
– Байрон, ты останешься голодным. О, да тут о тебе кто-то вспомнил! «Разыскивается хромой мопс абрикосового цвета. Отзывается на кличку Байрон. Обращаться по адресу: Стрэнд, 283. Спросить мистера Гранда». Интересно, а вознаграждение за тебя дадут? Ладно, не рычи, я за твое содержание столько заплатил хозяйке, что уже никому не отдам. «Награда в 500 ф. ст. будет выплачена комиссаром полиции Лондонского Сити любой такой персоне (иной чем персона, принадлежащая к полицейским силам в Объединенном Королевстве), которая даст информацию, ведущую к обнаружению и осуждению убийцы или убийц. – (Сэр) Джеймс Фрейзер, полковник, комиссар, полиция Лондонского Сити.» Какое интересное предложение!
Оструг встал и задумчиво прошелся по комнате. Байрон уже дремал, громко всхрапывая во сне. Пятьсот фунтов стерлингов! Если бы он мог их получить! Он мог бы уехать в Америку и начать там новую жизнь. Он мог бы построить свое собственное ранчо… Оструг сел и мечтательно закрыл глаза. Боже, как все было бы хорошо! Вот он едет на черном мустанге по раскаленной техасской прерии. На голове у него широкополая шляпа, а на поясе в кобурах два кольта сорок четвертого калибра. Перед ним расстилаются поля, принадлежащие его богатому соседу-мексиканцу. Вечером в тени колючих опунций дикая красавица-индианка подает ему кувшин с вином. Не слезая с коня, он выпивает вино до дна и скачет к призывно манящему своими огнями соседскому бунгало. Перемахнув через плетень, он врывается в дом и на всем скаку хватает с каминной полки бронзовую пепельницу. Все! Теперь только ветру под силу догнать его!
Оструг тряхнул головой, избавляясь от дрем. Сев за стол, он достал бумагу и принялся сочинять письмо начальнику полиции Сити.
«Я восхищен Вашими невероятными усилиями, – писал он, – чтобы обеспечить порядок на этом старейшем клочке земли древнего Лондона. Сейчас, когда все мы поражены жестокостью неизвестного убийцы и бездеятельностью Столичной полиции, на вас обращены с надеждой глаза всех лондонцев. Я очень хотел бы встретиться с вами, так как у меня имеется некоторая информация об этих убийствах. Но одно останавливает меня. Я выпущен досрочно, но ни разу с марта месяца не являлся в полицию для регистрации. Именно поэтому я не могу сообщить о том, что знаю, в полицию, так как мой визит в полицейский участок непременно кончится моим арестом. Я буду благодарен, если Вы напишите мне и назначите мне тайную встречу. Заклинаю вас всячески не пытаться раскрыть мое имя.
Ваш Майкл Оструг».
* * *
Через четыре дня после убийства на Майтр-сквер заместитель комиссара полиции Сити майор Смит получил по почте доплатное письмо без марки, за которое вынужден был выложить два пенса. Информация, которую сообщал майору скрывшийся под псевдонимом Майкл Оструг корреспондент, показалась ему заслуживающей внимания.
Он написал по указанному адресу до востребования, где назначил автору встречу в одном из самых спокойных скверов в Западном Лондоне, и пообещал, что придет один.
К половине десятого вечера, в цилиндре и сюртуке, майор Генри Смит явился в назначенное место, отпустил кэб и встал, как было договорено, под фонарем в северо-западном углу сада.
Он сильно рисковал, соглашаясь на эту встречу. Это могло быть проделкой Уоррена, который мог стремиться отомстить за то нелюбезное и презрительное отношение, которое майор так откровенно показал после двойного убийства, демонстративно отправившись спать и велев суперинтенданту вести переговоры с приехавшим в управление комиссаром Столичной полиции. Если так, то в любой момент здесь могли объявиться падкие на дешевые сенсации журналисты, чтобы публично обсмеять полицию Сити и ее руководителя. Это также мог быть какой-нибудь ненормальный, решивший свести с майором счеты за позор, который вынужден был вынести после раскрытия его темных финансовых махинаций детективами из Сити. Но майор Смит был тверд в своей решимости прояснить дело до конца.
Он постоял некоторое время неподвижно, оглядываясь кругом. Было тихо и безлюдно, только блестела под фонарями мокрая мостовая, так и не высохшая после прошедшего около пяти часов короткого ливня с градом. Решившись, майор Смит ступил на дорожку и решительно направился в тот угол сквера, где под фонарем он назначил встречу. Сад был также пуст и безмолвен, как окружавшие его улицы. Стрелки на часах неуклонно приближались к десяти, ко времени, когда должен был объявиться таинственный автор письма. Ровно в десять в уснувшем сквере послышались чьи-то шаги по гравиевой дорожке и ворчливое собачье сопение. К майору приближался высокий бородатый человек с мопсом на поводке.
– Вы, сударь мой, пришли с кем-нибудь встретиться? – спросил у него майор Смит.
– Нет, – испуганно ответил человек и остановился.
– Я майор Смит из полиции Сити. Жду Майкла Оструга.
Оструг отступил от майора и замер. В душе его боролись два сильнейших демона: демон страха и демон жадности. Пятьсот фунтов сулили ему коня, прекрасную индианку и собственное ранчо. А демон страха упрямо напоминал о Скуибби, который не простит Остругу предательства, о поляке, который может узнать обо всем раньше, чем будет арестован, и о револьвере Владимирова, который тот не задумываясь пустит в ход.
Майор Смит тоже молчал в ожидании. Почти пять долгих минут он наблюдал, как на нервном лице стоявшего перед ним человека отражались все его переживания. Затем Оструг жалостливо всхлипнул, оплакивая пятьсот фунтов, которые никогда больше до конца его дней не попадут ему в руки, повернулся и бросился бежать, утаскивая за собой на поводке мопса, который все еще пытался остановиться и повернуться, чтобы взглянуть на высокого представителя полицейской власти.
24.
ЦЕНТРАЛЬНЫЕ НОВОСТИ ЛТД.
Нью-Бридж-стрит, 5
Лондон
ВЦ
5 октября 1888
Дорогой мистер Уильямсон
Без 5 минут 9 сегодня вечером мы получили следующее письмо, конверт которого я прилагаю, из которого Вы усмотрите, что оно написано тем же самым почерком, что и предыдущие сообщения.
«Дорогой друг
Во имя Бога, услышь меня, я клянусь, что я не убивал женщину, чье тело было найдено в Уайтхолле. Если она была честной женщиной, я выслежу и уничтожу ее убийцу. Если она была шлюхой, бог благословит руку, которая убила ее, ибо да умрут женщины Моава и Мидян и кровь их смешается с прахом. Я никогда не причиню вреда кому-либо другому или Божественная власть, которая защищает и помогает мне в моей великой работе, уйдет навсегда. Делайте как я, и свет славы просияет на Вас. Я должен начинать работать, чтобы завтра совершить тройной случай. На сей раз три должны быть выпотрошены, да-да. Пошлю Вам кусочек лица по почте, как обещал дорогому старому Боссу. Теперь полиция считает мою работу шуткой? Ладно, ладно, Джекки очень практический шутник, ха-ха-ха. Придержите это, пока еще три не выпотрошены, и Вы сможете показывать холодное мясо.
Искренне Ваш
Джек Потрошитель»
Искренне Ваш
Т.Дж. Буллинг
А.Ф.Уильямсону, эскв.
Весь день Артемий Иванович честно просидел в гостинице, уныло глядя на заиндевевшую полосатую тряпку республиканского флага у подъезда французского посольства на другой стороне Найтсбриджа, громыхавшую на ветру, словно лист ржавого железа. Однако когда на улице зажглись фонари, он не выдержал томительного ожидания и безвестности и поехал на Эбби-роуд к Фаберовскому, чтобы поужинать, а заодно выведать у поляка последние новости.
Уже в коридоре в нос ему ударил крепкий могильный запах нечистоплотной старости, вспрыснутой дорогими духами. Поляк улыбнулся, глядя, как Владимиров водит носом из стороны в сторону и шумно принюхивается:
– Этот запах должен быть пану знаком. Так пахнет миссис Реддифорд, с которой я познакомил пана во время верховой прогулки два месяца назад.
– Она что, была здесь?
– Миссис Реддифорд приезжала по моей просьбе. То, что она сообщила мне, не слишком для нас утешительно. Майор Смит, исполняющий обязанности комиссара полиции лондонского Сити, и детектив-суперинтендант Фостер укрывают от прессы очевидца, со слов которого был составлен портрет для вчерашней «Таймс». Полиция Сити уважает его за наиболее важного свидетеля и намерена скрывать его существование до окончания коронерского расследования. Этот свидетель – еврей по фамилии Лавенде, которого выследила Шапиро. Нам придется найти способ намекнуть ему, что он не мог видеть Васильева с переду и для того не может давать свидетельств о его внешности.
