— Вы полагаете, что именно мадемуазель стреляла в генерал-губернатора.
— Убежден. Во-первых, известно, что главным фигурантом теракта была женщина. А второе — она ранена. Она была вчера у меня, из ее плеча сочится кровь!
— Вам известен ее адрес?
— Нет. Хотя, думаю, выследить ее теперь не составляет труда.
— Значит, в самое ближайшее время она будет арестована.
— У меня личная просьба, князь… Дайте женщине в последний раз ощутить запах сцены, услышать овацию, окунуться в море цветов. Такого в ее жизни больше никогда не будет. Закроется занавес, и вы возьмете ее голыми руками — счастливую, опьяненную успехом, потерявшую понятие реальности.
Икрамов подумал, внимательно посмотрел на Филимонова.
— Вам лично что от этого, Гаврила Емельянович?
— Как что? Я человек, князь, и, как говорили великие, ничто человеческое мне не чуждо.
— Хорошо, я подумаю.
Было еще темно.
Сонька брела по улице, ни на кого не обращая внимания, отрешенная и потерянная. Утренний город начинал свою жизнь — грохотали по булыжникам пролетки и плоскодонные биндюги, шарахались лошади от гудящих автомобилей, торговцы открывали магазины и лавки, чиновный люд густо спешил на службу, праздная же публика либо пила кофий на открытых верандах, либо толкалась возле модных витрин.
Воровка увидела массивную вывеску: «Бриллианты Ефима Бронштейна», постояла какое-то время в нерешительности, затем все-таки направилась ко входу.
Магазин был большой и довольно шикарный — витрины с украшениями вдоль стен, красного дерева столики для клиентов, два вышколенных молодых приказчика в ладных костюмах.
Первых посетителей встречал сам Ефим Бронштейн — высокий дородный господин с бородой.
Увидел странную даму, удивленно посмотрел на одного из приказчиков.
— Боря, спроси у этой дамочки, что она тут забыла?.. Если какой-нибудь камень, так он давно уже стоит на могиле ее бабушки.
Тот подошел к Соньке, поинтересовался:
— Мадам, вы не ошиблись дверями?.. Может, вам в богадельню, так перейдите на другую сторону и топайте прямо.
Она посмотрела на него уставшими ввалившимися глазами, не ответила, направилась к стеллажам.
Боря двинулся следом. Хозяин с интересом следил за происходящим.
— Эти колье, — показала воровка. — Затем перстни… и еще три подвески.
— Вы располагаете такими деньгами, мадам? — довольно вежливо спросил приказчик.
— Принесите то, что я попросила, — довольно определенно ответила Сонька и направилась к одному из столиков. — У вас дурные манеры, молодой человек.
Боря посмотрел на хозяина, тот согласно кивнул, продолжая наблюдать за странной дамой.
Приказчик достал все указанное из стеллажей, положил перед воровкой, отступил на шаг.
Сонька начала с колье. Рассматривала их так профессионально и с пониманием дела, что молодой человек и хозяин даже переглянулись.
Воровка перешла к перстням. Их было три, и что-то в одном из них ей не понравилось.
— Принесите, пожалуйста, другой. Здесь небольшой изъян.
— Покажите, я хочу тоже заметить.
— В следующий раз.
Приказчик с насмешливой игривостью двинулся к стеллажу, хозяин пошел следом, и в этот момент Сонька довольно бесцеремонно сунула колье в карман юбки.
Второй приказчик тут же заорал:
— Ефим Беневич, она своровала!
Боря ринулся к дверям, чтобы перекрыть их, хозяин поспешил к воровке.
— Это правда, мадам, или Илюше только показалось?
— Да, я украла, — спокойно ответила Сонька. — Зовите полицию.
— Ефим Беневич, бежать за городовым? — крикнул Боря.
— Зачем за ним бежать, если он возьмет за беспокойство больше, чем стоит все это украшение, — ответил хозяин и снова обратился к Соньке: — Вас шмонать, или покажете все сами?
— Шмонайте.
— Илюша, помоги даме, — обратился Ефим Беневич ко второму приказчику, — а то у меня может рука попасть не в то место.
Сонька подняла руки, Илюша нырнул в тот самый карман, достал колье.
— О!
— И что вы хотели этим сказать, мадам? — спросил хозяин, беря в руки изделие.
— Только то, что нужно звать полицию.
Ефим Беневич вздохнул, положил колье в коробочку, махнул приказчикам:
— Деточки, проводите даму. Только так, чтоб она запомнила это место и даже передала своим внукам, которым очень будет стыдно за бабушку.
Молодые люди подхватили воровку, довели до двери, распахнули и с силой вытолкнули женщину на улицу.
Сонька растянулась на мостовой, распугав прохожих, какое-то время не могла от боли подняться, проползла несколько метров на карачках, затем все-таки нашла в себе силы, выпрямилась и побрела дальше.
Увидела городового, подозрительно глядящего на нее, направилась к нему.
— Я воровка, — сказала. — Сонька Золотая Ручка.
— Пошла отсюда, пока не загремела в участок! — рыкнул тот.
— Я Сонька!.. Сонька Золотая Ручка!
— Тут уже пол-Одессы Сонек! И все чокнутые!.. Катись, сказал!
— Сонька!.. Я Сонька! — стала пританцовывать вокруг полицейского воровка. — Арестуй меня!.. Забери в участок! — И вдруг вцепилась в его мундир: — Я сбежала с Сахалина!.. Дочка в тюрьме!.. Я Сонька! Арестуй меня!
Городовой испуганно отпрянул от нее, затем с такой же силой толкнул, отчего Сонька полетела на землю, ударившись головой о чугунный столб.
От боли свернулась в комок, поджала колени под подбородок, заскрежетала зубами, застонала, заскулила.
Полицейский пошагал неторопливо дальше, время от времени оглядываясь на сумасшедшую старуху.
…Вечером того же дня в ста шагах от ворот городской тюрьмы стояла растрепанная пожилая женщина. Она что-то выкрикивала, размахивала руками, ругалась, грозила кулаком, вызывая смех и удивление дежурных полицейских.
До отправления поезда Одесса — Санкт-Петербург оставалось не более десяти минут. Князя провожали Анастасия и банкир Крук. Поодаль, сплевывая на землю и поглядывая на подопечного, курили два конвоира.
Княжна плакала, Ямской обнимал ее за плечи, улыбался:
— Я по-настоящему рад за тебя, Настенька. Рад, что вы встретили друг друга.
— Жаль, что вы уезжаете, — сказал Крук. — Мы бы неплохо провели здесь время.
— Может, я все-таки поеду с тобой? — спросила Анастасия, сморкаясь в платочек.
— А смысл?
— Ну как?.. Тебе ведь тяжело. И физически тяжело, и душевно.
— Физически я уже привык. А душевно?.. Я еду хлопотать о Михелине.
— Она рада была встрече?
— Весьма. Даже расплакалась.
— Я ее понимаю. Я тоже вам завидую. По-доброму.
— Спасибо, — князь поцеловал кузину в голову. — Думаю, мне удастся ей помочь.
— Я также готов посодействовать, — предложил банкир. — Вас ведь удалось выдернуть?
Андрей насмешливо посмотрел на него, кивнул на конвоиров:
— Да, еду в неплохой компании.
— Тем не менее не за решеткой, и едете не куда-нибудь, а домой.
— Настенька сказала, что вы неким образом способствовали мне.
— В силу возможностей.
— Благодарю… В Петербург не собираетесь?
— Мы с Юрием уже договорились, — ответила вместо Крука кузина. — Нам важна судьба Михи.
— Знакомые рассказывали, будто видели в городе некую странную женщину, выдающую себя за Соньку Золотую Ручку, — сообщил банкир.
— Сплетни, — отмахнулся князь. — Если б она была таковой, ее давно бы уже загребла полиция.
Ударил станционный колокол, отъезжающие и провожающие засуетились на перроне, к Ямскому направились конвоиры.
— Просим в вагон, ваше высокородие, — сказал один из них.
— Сейчас.
Князь и Анастасия обнялись, девушка вновь стала плакать, банкир, чтоб не смущать их, отошел в сторонку, ждал своей очереди.
Затем пожал князю руку, тот с помощью конвоиров забрался в вагон, махнул из тамбура:
— Прощайте, друзья!
— Нет, Андрюша, до свидания! — крикнула в ответ Анастасия. — До скорого!
Состав набирал скорость, вагоны проплывали перед глазами княжны и Крука, и вот ушел последний, и на перроне вмиг стало как-то пустынно и тихо.
Михеля обнаружил дворник-армянин, когда утром подметал одну из улиц на Молдаванке.
Увидел человека, лежащего на скамейке, подошел поближе, ткнул метлой.
— Эй, эржан, чего развалился?.. День начинается, на работу пора!
Снова ткнул, человек не шевельнулся. Дворник с усилием развернул его к себе, увидел закрытые глаза, неподвижное лицо, чертыхнулся.
— О, шатлах!.. Этого мне только не хватало, — заоглядывался, высматривая городового, достал из кармана фартука свисток. — Клянусь, нехорошо день начинается… Очень нехорошо.
Поезд шел на большой скорости, за окнами проносились деревья, какие-то постройки, пасущиеся коровы, лошади.
