Придя на конюшню, Лавровский понял, что торопился зря. Наездника Петра Звягина и старшего конюха Степана Хватова на месте не оказалось. А трое других конюхов "гоняли чаи" и, судя по всему, прерывать это занятие, ради дневной уборки не собирались.
— Присаживайтесь с нами, сударь, — предложил один из них, знавший Алексея. — Сейчас калачиков горячих принесут, колбаски генераловской.
Варёные колбасы из магазинов купца Генералова были не очень дороги, но всё-таки питаться ими каждый день простому человеку не по карману.
— У вас сегодня праздник какой? — поинтересовался Алексей.
— Какой там праздник, — вздохнул второй конюх. — Горе у нас.
А третий, от которого попахивало сивухой, пояснил:
— Да хозяева, будь они ироды неладны, лучших лошадей продали.
Оказалось, что вчера вечером им велели готовить к отправке новому владельцу лучших лошадей конюшни — Арфу, Удачную и Шипку. Ничего не понимаю, подумал Лавровский, ведь ещё позавчера мне Алексей Мазурин сам говорил, что в воскресенье их лошади бегут и, непременно, возьмут призы для кобыл.
— Петя Звягин с горя запил, — продолжал первый конюх. — Всю ночь они со Степаном пили, а с утра пораньше пошли опохмеляться в пивную Губина, а может в чайную к Лукичу.
Наездник Пётр Звягин особым пристрастием к горячительным напиткам не отличался, но после такой новости не мудрено и сорваться. Беговая публика его долго не признавала. Дескать, все его успехи от Красы и других лошадей, которых выездил старый наездник Илья Федин. Арфу Звягин подготовил сам и уверенно выиграл на ней призы общества для кобыл четырёх и пяти лет. А в следующее воскресенье она была записана на престижный приз Главного управления государственного коннозаводства. Притом люди сведущие не сомневались — выиграет без конкуренции. Большие шансы на победу в призах имелись и у сестёр Арфы — пятилетней Удачной и четырёхлетней Шипки.
В наездницкую стремительно ворвался главный управляющий Митрофан Илларионович Крылов. Глаза его гневно сверкали:
— Это, что такое? Почему лошади не чищены?
— Да чистили мы их с утра, — ответил один из конюхов. — А второй раз зачем? На проездку не выезжали.
— Поговори у меня ещё! — рявкнул Крылов. — Вмиг отправлю в контору за расчётом! Живо за дело!
Конюхов как ветром сдуло. Крылов поздоровался с Алексеем. Тяжело вздохнул:
— Где уж тут порядку быть… Вы, Алексей Васильевич, наверное, в курсе случившегося?
— Слышал, да честно скажу, ничего не понял. Расскажите.
Крылов рассказал, что в понедельник утром к опекунам малолетнего Мазурина заявился некий господин Ситников и предъявил "запродажную запись" — предварительный договор о купле-продаже. Согласно этому документу, составленному в июне 1880 года, Митрофан Сергеевич Мазурин обязался не позднее 1 июля 1882 года продать ему за 15000 рублей трех кобыл — Арфу, Удачную и Шипку, принял в задаток 7500 рублей. В случае отказа одной из сторон от выполнения условий сделки, предусматривалась неустойки в размере 15000 рублей.
— Диву даюсь, — сокрушался Крылов. — Я об этой "запродажной" впервые услышал. А ведь покойный Митрофан Сергеевич никаких дел по конской части без совета со мной не решал. Да и не мог он именно этих кобыл продать! Сам мне сколько раз говорил — потомство от Закраса и Удалой мазуринский завод в веках прославит.
— А как опекуны ко всему этому отнеслись?
— Николай и Константин только руками разводят. А Алексей Сергеевич говорит, что присутствовал при составлении "запродажной". Братец, мол, в этот момент очень в наличных нуждался для каких-то своих интимных дел, очень не хотел, чтобы жена об этом узнала, вот и запретил кому-либо рассказывать. Ох, нечистое тут дело…
— Насколько я понимаю в коммерции, подобные документы должны заверяться у нотариуса?
— Само собой. Да разве подпись и печать подделать трудно?
— Так спросите у самого нотариуса.
— Не у кого спрашивать. Нотариус Ефим Шварц прошлой зимой умер.
— Обратитесь в нотариальную часть при Московском окружном суде, где хранятся годовые реестры всех совершённых сделок.
— Уже обращался. Нет там шварцевского реестра за 1880 год.
— Почему?
— Помните, какой пожар приключился в августе позапрошлого года в Г ородской части?
— Конечно. Тогда ведь почти вся Ильинка сгорела.
— А контора Шварца, как раз и была на Ильинке.
Алексей присвистнул. Совпадение? Жизнь приучила его в такие совпадения не верить.
— Как покупателя-то фамилия, говорите? — спросил Лавровский.
— Александр Андреевич Ситников.
С членом-любителем Московского бегового общества Ситниковым Алексей был знаком. Сразу вспомнилась их первая встреча.
… За столом в саду "Эрмитаж" сидел Николай Иванович Пастухов в компании своих приятелей и сотрудников, в числе которых был и недавно принятый в газету Алексей. Подошёл щёголь — блондин с пушистыми усами и протянул с любезными словами Пастухову руку. Тот, молча, протянул ему два пальца и отвернулся, продолжая прерванный разговор. Сконфуженный блондин отошёл от стола.
— Кто это, Николай Иванович? — поинтересовался Алексей.
— Просто сволочь.
Мнению Пастухова о людях Алексей доверял.
Потом они познакомились на бегах — Ситников был их завсегдатаем. Он даже имел собственного рысака и сам ездил на призы. Притом перед записью часто интересовался мнением Лавровского, которого считал большим знатоком бегового дела:
— Как вы полагаете, у моего Валета есть шансы в этой компании?
И если Алексей говорил, что нет, то не записывал.
Чем занимался Ситников никто, толком, не знал. Вроде бы, коммерцией. Но от Малинина, который поинтересовался у своих друзей в сыскной полиции, Алексей знал — основной доход спортсмену дают карты. Точнее содержание "мельницы", где собираются известные шулера…
При всем желании, трудно было поверить, что миллионщик Митрофан Мазурин, потребуйся ему срочно деньги, стал бы обращаться к такой тёмной личности.
Прав управляющий, подумал Алексей, дело действительно, нечисто, только к поиску мошенников торгующих мнимыми братьями и сёстрами Красивого-Молодца оно никакого отношения не имеет. Поэтому в подробности вдаваться не стал и поспешил откланяться — ему нужно было идти в "Перепутье".
Глава 12. «КЛУБ ЧЕРВОНЫХ ВАЛЕТОВ»
День выдался пасмурный. Настроение у Лавровского было под стать ему. Он обошёл все ближайшие пивные и чайные — Хватова в них не оказалось. Ничего нового об околоточном надзирателе Робашевском узнать не удалось. Берёт подношения? Все берут. Сквозь пальцы смотрит на то, что в чайных, из-под прилавка, торгуют водкой? Попробуй найти в Москве хоть одну чайную, где ею не приторговывают. Не пресекает недозволенную игру? Так и в этом он не отличается от других полицейских, которые составляют протоколы только тогда, когда букмекеров за руку поймали служащие бегового общества. Живёт не по средствам? Приведи такой довод судебному следователю или присяжным заседателям — засмеют… Короче, нет до сих пор никаких конкретных фактов, подтверждающих связь околоточного с мошенниками. С воскресенья розыск идёт. А, что, собственно, выяснить удалось? Да, почти ничего.
Но в "Перепутье" Алексея ожидал сюрприз. Половой Кузьма устремился ему на встречу:
— Пожалуйте-с за ваш постоянный столик. Сергей Сергеевич уже там-с.
— Серёжа?! — изумился и обрадовался Лавровский.
Помощник присяжного поверенного, Сергей Малинин, как всегда, был одет с иголочки, гладко выбрит, благоухал дорогим английским одеколоном.
— Сегодня утром вернулся из Харькова, — объяснил он другу. — Зашёл в "Черныши", но тебя уже не застал.
— К Матвеечу заглянуть не догадался?
— Догадался. Он меня просветил и сразу запряг — сходи в сыскное, потолкуй с тем, загляни к этому… Сам знаешь, как любит старик покомандовать.
— Знаю. Он такой, — от пасмурного настроения Алексея и следа не осталось. — А, что это, мой друг, мы за пустым столом сидим? Твоё возвращение не грех и отметить.
— С удовольствием. Но только при одном условии — если ты при деньгах, так как у меня…, - не договорил он, сокрушённо махнув рукой.
— С барышнями харьковскими, поди, всё прокутил?
— С ними, Лёша, с ними.
— Не переживай, деньги есть. Кузьма!
Расторопный Кузьма уже спешил к столу с полным подносом.
— Всё как вы любите, — говорил он, расставляя тарелки с закусками. — Селёдочка с картошечкой горячей, балычок, рыжики солёные, огурчики… Водочка, как всегда, смирновская-с…
— И шустовской графинчик подай, — весело потребовал Малинин, успевший прочитать в "Московском листке" фельетон друга о скандале в "Салошке". — Мы их сравнивать будем.
Оба заливисто рассмеялись.
— Не извольте беспокоиться. Для таких уважаемых гостей у нас всегда только натуральные продукты-с, — заверил Кузьма, который, как и вся грамотная трактирная прислуга, любил и постоянно читал пастуховскую газету…
