А. Рыбаков, В. В. Седов, О. Н. Трубачёв и др.
Иловайский подвергался существенной критике уже в современной ему историографии. Известие летописей о призвании варягов одни историки считают легендарным, другие – в некоторой мере отражающим исторические события. Остальные аргументы Иловайского против скандинавского происхождения народа русь отвергаются многими современными учёными. Проникновение скандинавов на территорию будущей Руси, как правило, не рассматривается как завоевание. По археологическим материалам скандинавы прокладывают торговый маршрут до Ладоги. Возникновение на протяжении IX века на территории до Волги торгово-ремесленных поселений и военных стоянок, где повсеместно фиксируется скандинавский этнический компонент, свидетельствует о продлении торгового маршрута и его выходе к Булгарии. Аргумент, что славяне не могли добровольно отдать себя в подданство другому народу, по мнению учёных, опровергается распространенной практикой заключения соглашений между предводителями отрядов скандинавов и местными правителями нескандинавских стран. Лингвистическая наука со времени Иловайского прошла значительный путь развития. Названия днепровских порогов и имена первых русских князей и «послов от рода русского» в договорах с греками профессиональные лингвисты чаще всего объясняют из древнескандинавского языка (или близкого к древнескандинавскому диалекта). Утверждение, что русы (росы), по мнению арабов и византийцев, – «туземный народ», не подтверждается самими арабскими и византийскими источниками, которые не содержат подобных указаний и фиксируют местообитание русов на период знакомства с ними арабов и византийцев. Имя варягов (ср.-греч. βάραγγοι) действительно фиксируется у византийцев позже времени призвания варягов – впервые в 1034 году, однако они были известны и раньше под именем фарганы (ср.-греч. φαργανοι). Скандинавская этимология названия русь разделяется многими лингвистами, в том числе вариант от др.-сканд. rōþr «гребец» и «поход на гребных судах» и вариант от Roden или Roslagen, (затем через фин. ruotsi в др.-рус. рѹсь). Известие Бертинских анналов под 839 годом о хакане народа рос имеет большое число вариантов объяснения, в том числе заимствование титула каган скандинавскими предводителями. Кроме того в самом источнике сообщается, что росы оказались из скандинавского народа свеонов (давших название шведам). Иловайский писал, что в арабских известиях о русах «нет ни одной черты, которую можно бы отнести по преимуществу к скандинавам», однако детальное описание арабским путешественником Ибн Фадланом 69 обряда захоронения знатного руса соответствует скандинавским захоронениям под Старой Ладогой и более поздним в Гнёздове. Описанный Ибн Фадланом способ захоронения, предположительно, возник в среде выходцев из Швеции на Аландских островах и позднее с началом эпохи викингов распространился в Швеции, Норвегии, на побережье Финляндии и на территории будущей Руси. Вопреки Иловайскому скандинавские саги сообщают о поездках на Русь (в Гардарики, первоначальное скандинавское название Garðar).
Среди книг, на которых сохранились пометки Сталина, есть «Средняя история. Курс старшего возраста. Составил Д. Иловайский. Издание пятое, с сокращениями. М., 1874». Книга содержит многочисленные пометы вождя. На последней странице Сталин крупно, витиеватым почерком написал: «Много неверного в этой истории Х.Х.Х.! Дурак Иловайский!…».
Историк В. А. Шнирельман в связи со взглядами Иловайского отмечает, что отождествление скифов со славянами во второй половине XIX века имело политическое значение, поскольку шла колонизация Центральной Азии, и скифская генеалогия оправдывала её «возвращением на земли предков». Опять политическая надобность стала главнее исторической истины!
Если Иловайский, всю жизнь, оставаясь убежденным монархистом, считается либералом в истории лишь по сравнению с откровенным верноподданническим морализаторством Устрялова, то автор наиболее распространенного учебника истории на рубеже XIX—XX веков Моисей Острогорский 70 был вполне открытым и откровенным либеральным публицистом и политиком, выступавшим за всеобщее избирательное право и конституцию.
Но при этом родившийся в черте оседлости еврей, либерал и будущий депутат Государственной думы Острогорский написал эталонно «охранительный» и монархический учебник истории. Его «История России для народных училищ» и «Учебник русской истории для III класса гимназий» имели официальные грифы Министерства просвещения «допущено» и «одобрено», в результате чего за три десятилетия, предшествовавших революции 1917 года, выдержали свыше 30 переизданий. Достаточно упомянуть, что в учебнике Острогорского в предложении о введении крепостного права присутствует слово «наконец». «Чтобы выручить мелких помещиков и обеспечить службу государеву, правительство вмешалось, наконец, и ввело крепостное право», – пишет в официальном учебнике истории убежденный либерал и конституционалист Острогорский.
Официально одобренные и наиболее распространенные в школах империи учебники истории обогатили не только Иловайского и Острогорского. Во второй половине XIX века сложился так знакомый нашему современнику бизнес на учебниках. Крупнейшим издателем, практически монополистом школьных учебников в Российской империи был купец Дмитрий Полубояринов. Учебное пособие, которое обходилось издателю 15—20 копеек, продавалось по 1 рублю 20 копеек. Дороговизна на учебники создавала своего рода налог на учебу – к концу XIX века, когда в средней школе плата за год обучения составляла около 50 рублей, за учебные пособия приходилось платить еще от 15 до 25 рублей ежегодно.
Созданную Полубояриновым монополию лишь незадолго до 1917 года разрушит известный книгоиздатель Иван Сытин 71, вышедший на рынок с дешевым, «копеечными», «народными» изданиями книг и учебников. В мемуарах Сытин опишет отлаженную систему коррупции, обогащавшую издателей учебников и соответствующих чиновников, в чьем ведении находилось присвоение учебным пособиям грифов «одобрено» и «допущено». Примечательно, что Полубояринов и позднее его вдова будут одними из основателей и главных финансистов черносотенного «Русского собрания» и «Союза русского народа». Вдову главного монополиста имперских учебников за это расстреляет ЧК в 1919 году, а издатель Сытин благополучно умрет в своей постели в 1934 году персональным пенсионером СССР.
К концу XIX века большинство начальных школ были не светскими, а оставались в ведении церковного Синода 72. На 1 января 1897 года в Российской империи насчитывалось всего 78724 заведений для начального образования. Из этого числа в ведении Синода – 34836 школ, или 44 % от их общего количества, в ведении Министерства народного просвещения – 32708, или 42 %. 10270, или 13 % начальных школ, вообще относились к епархии Военного министерства. На долю остальных ведомств и частных лиц приходился 1 %.
Учебный курс истории отличался громадным разрывом между академической, университетской и школьной, гимназической историей. Если в высших учебных заведениях преподавалась вполне современная для того времени историческая наука, то школьное историческое образование оставалось напрочь официозным. Например, помимо верноподданнических учебников Иловайского и Острогорского, в начале XX века в гимназиях Российской империи был распространен и учебник Николая Горбова «Русская история для начальных школ», где многие исторические события впрямую объяснялись божьей волей: «Аскольд и Дир, конечно думали, что остались в Киеве по собственному выбору, а между тем это случилось явно по указанию Божию».
В программах, принятых Министерством народного просвещения Российской империи в 1890, 1902 и 1913 годах, неизменно подчеркивалось, что главной задачей преподавания истории является воспитание у учащихся «любви
