При этом Уитфорд громко фыркнул, а Филиппа и Маркус подтвердили его правоту послушными улыбками.
— А вот эти вещи мне кажутся слишком новыми, чтобы иметь свою историю… — раздался голос Тотти с другой стороны галереи. Она рассматривала в монокль предметы, размещенные под стеклом на полированном столе.
Уитфорд, Филиппа и Маркус направились к ней.
— Какая у них может быть история? — обратилась Тотти к Уитфорду, показывая на пару серебряных пистолетов с изысканной резьбой, лежащих на ложе из бархата.
— Ах эти… — произнес лорд Уитфорд, осторожно приподнимая стекло. — Я купил их в прошлом году у одного торговца, который заодно поведал мне их печальную историю. Эти пистолеты превосходной работы принадлежали когда-то самому Сизому Ворону.
Заслышав это, пары, рассеянные по галерее, потянулись к лорду Уитфорду. Филиппа сохраняла спокойствие, невесомо опираясь на руку Маркуса, на лице которого промелькнул лишь самый слабый интерес.
Что касается Тотти, то, несмотря на значительное количество выпитого шампанского, — а может быть, именно поэтому, — ей удалось вовлечь всех в бурную полемику.
— Сизый Ворон? Я думала, это литературный персонаж, который выдумали газетчики, чтобы привлечь внимание читателей, — сказала она.
— И я так думала, — прошептала миссис Фредерик своей дочери, у которой перехватило горло от восторга.
— А я была уверена, что он существует, мамочка! — выпалила она. — О, он такой герой и такой красивый…
— Откуда тебе известно, что он красивый? — спросил мистер Катберт, стоящий слева от Филиппы и Маркуса. — Разве ты видела его своими глазами?
— Нет, но… — вынуждена была признать мисс Фредерик, в то время как вся группа уже начала на все лады превозносить ум и красоту Сизого Ворона.
— Я слышал, что он служил в личной охране Веллингтона…
— Он великолепен. У него золотые волосы, а его синие глаза пронзают душу…
— Но он ведь погиб, не так ли?..
— А я слышала, что он остался на острове Святой Елены охранять корсиканца, чтобы тот не сбежал…
Слушая это, Маркус только пошевеливал бровью, а Филиппа внезапно заинтересовалась каким-то украшением на своем платье и нагнулась, чтобы скрыть приступ смеха.
— Хорошо, мама, — говорила мисс Фредерик уверенным тоном, — если Сизый Ворон выдумка, то откуда здесь тогда эти пистолеты?
Все взглянули на лорда Уитфорда, ожидая его объяснений. Он прокашлялся, явно обрадованный случаем поведать публике эту историю.
— Легенда, которую приписывают самому Сизому Ворону, гласит, что эти дуэльные пистолеты принадлежали изначально одному французскому аристократу, — начал он. — Когда у французов вошла в моду гильотина и пошла косить его собратьев направо и налево, он почему-то решил, что его это не коснется. И просчитался.
Когда тучи над ним сгустились, он спрятал своих детей у одного пекаря, оставив им в наследство лишь пару этих пистолетов, чтобы они могли защищать себя. Он разрешал продать их только в случае крайней нужды, когда не станет денег на еду.
Но старший сын ни за что не хотел расстаться с этими пистолетами, и, когда Наполеон пришел к власти, он пошел к нему на службу. Он выполнял разные секретные задания, и большую часть жизни ему приходилось скрываться. Он весьма преуспел в своей профессии и научился многим уловкам. Его звали…
— Лорен! — не выдержала мисс Фредерик — волнение переполняло ее.
— Да, — подтвердил Уитфорд, суровым взглядом запретив ей вмешиваться в повествование. — Его звали граф Лорен. Газетчики писали, что он был взращен пекарем и приписан к крестьянскому сословию, но продолжал мнить себя аристократом. Он был мошенником, кровопийцей, подлецом и моральным уродом.
Некоторые леди задрожали при этих словах, но ждали продолжения затаив дыхание.
— Однажды, и никто не знает точно когда, — продолжил свой рассказ лорд Уитфорд, — Сизому Ворону, отлично знакомому с репутацией Лорена, довелось наткнуться на него в темном закоулке. Он застиг его в тот момент, когда тот убивал некоего англичанина, чуть ли не его напарника или просто коллегу по шпионской работе. Он кинулся преследовать француза сквозь лабиринт узких парижских улочек, но тому удалось уйти. Однако, уходя от преследования, француз выронил один из вот этих пистолетов, которые вы видите. Сизый Ворон подобрал его и поклялся убить Лорена его же оружием.
Но и француз дал клятву убить человека, завладевшего его фамильным оружием. Таким образом, оба они стали заклятыми врагами. Они выслеживали друг друга и строили разные каверзные планы, пока не встретились в один судьбоносный день. Взглянув на эти пистолеты, оставшиеся на британской земле, вы знаете, кто победил тогда.
Лорд Уитфорд закончил свою историю под бурные аплодисменты. Вокруг него собралось уже порядочное число гостей. Внезапно послышался бой часов.
— Уже половина двенадцатого! — вскричал лорд Уитфорд. — Леди и джентльмены, я должен немедленно лететь в банкетный зал, чтобы отдать последние распоряжения. Спасибо за внимание. Совсем скоро вы сможете самым превосходным образом удовлетворить свой аппетит, который успели нагулять во время танцев. И все это благодаря руководству моей жены и искусству моего французского шеф-повара.
Последняя ремарка лорда Уитфорда была встречена гулом одобрительных междометий, и все присутствующие двинулись в банкетный зал. Филиппа с Маркусом, однако, подзадержались. Взгляд Маркуса был прикован к паре пистолетов на бархатном ложе под стеклом. Прекрасная резьба на рукоятках и стволах была отполирована и излучала неземное сияние. Филиппе пришлось деликатно подергать его, чтобы он пришел в себя.
Маркус оглянулся по сторонам. Огромная галерея была пуста. Даже Тотти испарилась, увлеченная беседой с миссис Фредерик. Он посмотрел в глаза Филиппы. О ее синих глазах слагали сонеты, но сейчас он разглядел в их глубине зеленые искорки. И еще из ее глаз исходило какое-то гипнотическое спокойствие, они притягивали… Он вдруг подумал, что можно утонуть в таких глазах.
— Идем, — сказала она. — Ты должен танцевать со мной, помнишь?
Это был не вальс, какая жалость! В ритме вальса они могли бы свободно болтать друг с другом, пролетая по залу. Это был прихотливый мэггот со скучными повторяющимися фигурами, меланхоличный и томительный. Смычки скрипок взмывали к самым верхним нотам, когда партнеры сближались, и летели вниз, когда они расходились. И в этот момент к ним присоединялись более сильные, низкие и страдающие звуки виолончели. А затем все повторялось.
Тотти была права, решила про себя Филиппа, когда Маркус, держа ее руку в своей, делал поворот. Он очень уверенно чувствует себя на паркете. Далеко не посредственный партнер, скорее — отличный.
Просто чтобы что-то сказать, она решила отметить убранство зала.
— Леди Уитфорд — истинная патриотка своей страны, — не без иронии проговорила Филиппа.
— Да уж, это заметно, — отозвался Маркус.
Весь бальный зал, да и другие помещения были декорированы цветами английского флага. На стенах висели портреты короля, принца-регента, герцога Веллингтона и адмирала лорда Нельсона.
А Филиппа продолжала:
— Томас Херстон слышал это из уст своей матери, которая дружит с миссис Маркем — родной сестрой лорда Уитфорда. Она рассказывала: супруга лорда Уитфорда очень надеется, что когда-нибудь на ее бал прибудут Веллингтон и принц-регент.
С любопытством взглянув на нее, Маркус поспешно кивнул, явно поощряя ее говорить и дальше.
— Принц-регент уже три года проводит реакционную политику, — снова заговорила Филиппа, когда смычки взмыли ввысь. — А мистер Уитфорд является сторонником военного курса.
— В угоду собственным интересам, — уточнил Маркус, зная, что в армии преобладают винтовки и пистолеты дизайна Уитфорда.
— К тому же лорд Уитфорд и герцог Веллингтон посещают один и тот же клуб, так что, возможно, на этот раз надежды леди Уитфорд могут исполниться, — заключила она.
— Возможно, но маловероятно, — возразил Маркус. — Поскольку уже почти полночь и пир вот-вот начнется.
Что-то странное творилось с ее руками. В них появилась какая-то повышенная чувствительность. Когда Маркус держал ее руку, это как-то по-особому волновало ее, а когда отпускал — ею овладевало какое-то ностальгическое чувство потери.
У нее сменялись сотни партнеров в бальных залах, она помнила обжигающие прикосновения Бротона. Но никогда еще касание чужих рук не казалось ей столь желанным, как сейчас.
Неведомые ранее чувства настолько переполняли ее, что — о ужас! — она оступилась и пропустила следующее па. И мгновенно ощутила себя так, словно весь зал замер и смотрит на нее: «Немыслимо! Филиппа Беннинг пропустила целое па!» Хотя, возможно, никто и не заметил ее промаха, кроме Луизы.
