Нагруженный покупками Степан послушно направился следом за Форосковым, а Лыковы пошли в гости. Дом Смецких относился к числу лучших на Костромской улице. Длинный, одноэтажный, с пристроенными по бокам флигелями, уходящими в сад. На каменном цоколе! Далеко на тротуар выдавалось крыльцо с чугунным козырьком и двумя керосино-калильными фонарями. Самый тротуар и улица перед домом были выложены плиточником.
На подходе к особняку Лыков разминулся с идущим ему навстречу Тимофеем Рукавицыным. Юноша куда-то торопился, шел задумчиво, почти не глядя по сторонам…
Дверь гостям открыл настоящий бонмезонный[53] лакей, даже в ливрее. Впечатлил и особняк. Стены жилых комнат обиты дорогим кретоном с растительным орнаментом. Повсюду множество цветов — Варенька по пути называла их вполголоса Алексею. Хибискус, филодендрон, восковое дерево, кинтия — и розы, розы, розы… Лыков шел в гостиную и примечал, что по всему дому стесаны пороги — чтобы могло проезжать инвалидное кресло.
В большой зале с бронзовой люстрой, лепным потолком и мраморным камином гостей встретил хозяин дома. Седовласый старик с добрыми глазами едва успел сказать несколько приветливых слов, как раздался звенящий скрежет. В комнату въехала Полина Мефодиевна, еще более красивая, нежели была вчера. На висках ее качались изящные тирбушоны[54]. Желтое модное платье с прозрачными буфами, на лебединой шее дорогое алмазное колье, а в волосах алая роза. Увидев дочь, Смецкий совершенно воспарил. Поцеловав ее в щечку, он обратился к Лыкову:
— А?! Какова! Моя Поля такая красавица! Украшение города, первая в Варнавине. Ах, если бы в Петербург…
В глазах барышни в одно мгновение мелькнули и тут же пропали слезы. Ну и воля! Отец же испуганно прикрыл рот рукой. Полина как ни в чем ни бывало сказала весело:
— Очень, очень рада видеть вас у себя в гостях!
Чай прошел оживленно. Хозяин больше помалкивал, любовался дочерью и чаще необходимого подливал себе Шато-Го-Брюна. Зато барышня блистала. Умная, точная в метафорах, содержательная речь ее вновь заставила Алексея позабыть о времени. Вдруг, незаметно для него, беседа перешла на неожиданный предмет. Полина Мефодиевна заговорила о варнавинском маньяке:
— У нас в городе как-то замалчивают эти происшествия; считается хорошим тоном делать вид, что их нет. Я спрашивала о них исправника… Господин Бекорюков здесь частый гость, — сочла долгом пояснить барышня. — Он делает вид, что влюблен в меня. Чисто платонически, конечно. Хотя Бекорюков и платоническая любовь плохо вяжутся друг с другом… Так вот. Я интересовалась, что думает об этих страшных убийствах полиция и как она собирается искать преступника. Мне было отвечено, что дело идет своим ходом и чтобы я не совалась. Неожиданно вчера геройский победитель медведей проговорился за этим столом, что вы, Алексей Николаевич, лично занялись маньяком. В частном, так сказать, порядке. Так ли это? И как может развиваться ваше расследование? Полиции нашей я не верю, а вот вы вызываете у меня большее доверие.
Лыков никогда и никому, кроме тех, кому положено, не раскрывал секретов своих розысков. Не собирался он делать этого и сейчас.
— Да, Полина Мефодиевна, Галактион Романович вас не обманул. Дело в том, что мой управляющий, господин Титус, едва не был убит именно упомянутым преступником. Это известно доподлинно.
— Вот как! Тут есть связь?
— Есть. Кроме того, наши с Варварой Александровной дети проживают здесь все лето. Мы не можем подвергать их опасности. Еще более страшно за простых людей, которые не могут караулить своих чад днем и ночью. Пора это безобразие прекратить. Я в отпуске, и я хорошо подготовлен для подобной деятельности. Вот мы и сговорились с господином исправником, что он снабжает меня известными полиции сведениями, а я… я ищу убийцу.
Барышня смотрела на Лыкова во все свои чудесные зеленые глаза:
— У вас обязательно должно получиться! Но как вы собираетесь утереть нос Бекорюкову? Почему у него не вышло, а у вас выйдет?
— Очень просто, — с важным видом ответил Лыков. — Вы заметили, что все убийства совершены в период с весны до конца лета? А знаете, отчего? Здешние лекоки не придали значения этому обстоятельству, а я его сразу заметил. Потому — опыт! (Коллежский асессор назидательно поднял указательный палец.) О чем, по-вашему, данное обстоятельство говорит?
— Мне — ни о чем, — созналась Полина Мефодиевна.
— Вот. И Бекорюкову ни о чем. Мне же очевидно, что оно очерчивает нам личность преступника. Это пришлый человек, скрывающийся от закона в ваших глухих местах. Или дезертир, или беглый, или находящийся в розыске уголовный. Прячут его, безусловно, раскольники, иначе злодей давно бы уже был обнаружен. Раскольники самый злонамеренный народ: обмануть власть считается у них за подвиг. Так вот, наш преступник с весны по осень занимается, как это у них называется, делопроизводством. Он уходит из своего убежища на заработки в большие города, где легче укрыться и проще найти жертву. Грабит, ворует, убивает, создает запасы наличности на зиму. А с наступлением холодов возвращается в свой притон и сидит там до следующей весны.
— Очень правдоподобно.
— Да так оно и есть, поверьте моему опыту! И вот, проходя через Варнавин и видя маленькую жертву гуляющей без присмотра на улице… Что-то переклинивает в его больном мозгу. Доктора не в силах пока объяснить этого механизма. Но маньяк срывается, производит очередное убийство и сразу уходит прочь из города.
— Да, — сказала потрясенная Смецкая, — я теперь совершенно уверена, что так и было. Но как же вы найдете такого человека? Раскольники ни за что его не выдадут!
— Конечно. Я поступлю следующим образом. Объеду все ваши восемнадцать волостей и поговорю со старшинами. Посулю им награду в тысячу рублей за указание проживающих в их деревнях посторонних людей. Тех именно, кто скрывается от власти. Думаю, во всем уезде подобных лиц наберется не более двадцати. Денег жалеть для такого дела не буду! Они тут сыграют главную роль. Люди жадные, за эдакий куш мать-отца продадут, не то что беглого дезертира. После установления темных людей Бекорюков и его орлы произведут аресты. Преимущественно попадутся более-менее безобидные бродяги, раскольничьи тайные курьеры и прочий сброд. Но среди них окажется и наш маньяк.
— Как же его выделить из толпы?
— Еще проще, чем поймать. У вас на краю города стоит пересыльная тюрьма. Туда и засадим. Причем и тех, кто прятался, и тех, кто прятал. Перекрестные допросы и очные ставки быстро выявят тех, у кого нет алиби на дни совершенных убийств.
— А если они не сознаются?
— У меня все говорят! — грозно сдвинул брови Лыков. Поймал недоумевающий взгляд жены, но продолжил: — На то есть особые методы!
Собственно, тут беседа и закончилась. Лыковы засобирались домой. Пора было укладывать Николку, который неохотно засыпал днем без мамы. Когда они вышли на улицу, Варенька вырвала руку и с укором обратилась к мужу:
— Что это было? Я не узнавала тебя! «Мой опыт… у меня все говорят… я сразу догадался…» Распустил перья перед этой райской птичкой? О да, сегодня она была особенно хороша! Готовилась!
— Варвара, успокойся, — просто ответил ей муж. — Полина Мефодиевна, несмотря на свою эффектную внешность, просто несчастная калека. У нее никогда не будет, как у тебя, мужа, детей, семьи. Ей скучно. Это очень понятно. А тут под боком тайна, непридуманная, настоящая. Я ей и подыграл немного. Развлек своей болтовней. И хватит об этом, пойдем быстрее к Чунееву…
И намечавшаяся было размолвка тут же прекратилась. Лыковы через Полукруглую, чтобы не выходить на людную площадь, направились домой. Там Варенька занялась сыном, а Алексей вызвал Окунькова. Тот сообщил:
— В полночь я впущу его через заднюю калитку.
— Где он остановился?
— На постоялом дворе Подшибихина, в Варнавинской улице.
— Вот что, Степан. Петра Зосимовича я сам впущу. А у тебя будет другое дело. Кто-то за мной следит. Так они и Фороскова вычислят. Нужно увести «хвост» от дома к его приходу. Поэтому ты, переодетый в мой сюртук и шляпу, выйдешь из дому в половине двенадцатого. Росту мы с тобой одинакового, в темноте они не отличат.
— Слушаюсь. Долго мне гулять?
— Дойдешь до Рукавицына, посидишь там с полчаса и вернешься сюда. К этому времени мой товарищ уже уйдет. Не забоишься ночью гулять?
Окуньков ухмыльнулся:
— Я, чай, не девушка, чтоб темноты бояться. Это им есть чего терять, а нам-то…
— Все равно будь осторожен. Иди посреди улицы и смотри в оба.
— Если я замечу его… ну, того, кто за мной пойдет, что мне делать?
— Этого ты не заметишь. И не пытайся, не оборачивайся, иди себе, и все. Освещенных мест тоже избегай.
— Какие в Варнавине ночью освещенные места?
