– Вот это-то я у вас и пытаюсь узнать, – отозвался я, поднимая глаза к потолку. – Вы ему что-нибудь обо мне говорили? Он вас о чем-нибудь расспрашивал?
– Нет, – усмехнулся Беликов, – он только ругал вас последними словами! Но клянусь вам, Яков Андреевич, я ему о вас ни пол-слова… Да он и не спрашивал! – Беликов даже перекрестился для пущей убедительности.
– Ну, допустим я вам поверю, – произнес я задумчиво. – Тогда кто же позарился на письмо? Неужели снова этот убийца в маске?
– Какой еще убийца? – полюбопытствовал Дмитрий Петрович.
– К счастью для вас, вы его не знаете, – отозвался я.
– Филипп мог узнать о вашей потайной двери из каких-то других источников, – вставил свое слово Кинрю.
– В самом деле, – я не стал возражать, – этот вариант я тоже обязательно приму во внимание!
Не исключался также вариант, что Беликов мне просто-напросто врет!
– Однако мне кажется, нам не стоит терять здесь время, – проговорил Юкио Хацуми.
– Да, – сказал я вставая, – следует поторопиться к Выборгской заставе! Вдруг нам удастся его перехватить!
– Вряд ли, – покачал головой Дмитрий Петрович, – юнец-то – сорви голова!
– Ну, это мы еще посмотрим, – ответил я. – Вот если бы знать раньше! Нарочных бы на заставу послали! Не сомневаюсь, задержали бы они этого грека!
– Яков Андреевич, а вы, кажется, этим грекам сочувствовали, – прищурившись отозвался Дмитрий Петрович.
– Не вашего ума это дело, – ответил я уже на ходу.
– Это вы верно заметили – не моего! – усмехнулся Дмитрий Петрович. – Наше-то дело маленькое!
– А что же вы мне вовремя-то не донесли, что Филипп на родину собирается? Может, вас за это жалования лишить на какое-то время, а? – поинтересовался я.
Мне не терпелось отыграться на ком-нибудь, сорвать свое дурное расположение духа! Я прекрасно понимал, что сам был повинен большею частию во всех своих бедах. Оставалось только заключить, что былые успехи вскружили мне голову…
– Ну, если бы я был ясновидящим и мог предвидеть, что ваше письмо вновь исчезнет… – испуганно пролепетал Дмитрий Петрович.
– Ладно, о ваших кабаллистических талантах мы завтра поговорим, – отозвался я.
* * *
Экипаж моему японцу удалось остановить на удивление быстро. Извозчик нисколько не удивился, что нам понадобилось на Выборгскую заставу. Я пообещал заплатить ему вчетверо больше, если он домчит нас до места быстрее ветра.
– Что это вам туда понадобилось спозаранку? – осведомился извозчик, надвинув на густо разросшиеся брови у переносицы темно-коричневый картуз с жестким козырьком. – Неужели дуэль какую затеять изволите?
– Ты бы лучше за лошадьми смотрел, – отозвался японец.
Он снова всю дорогу был погружен в свою самурайскую медитацию. Иногда я пытался строить догадки, чем занята его голова! Но мне всегда это давалось с большим трудом.
– Так я и смотрю, – смиренно ответил кучер. – Не хотите говорить, так и не надо! – Он оправил упряжь и прикрикнул на пару вороных, запряженных в потрепанную карету.
Наш экипаж еще быстрее помчался по каменной мостовой. Наконец, мы добрались до Выборгской заставы. В пути нам встретился только какой-то ротмистр верхом на гнедом коне.
Мы остановились на второй версте по дороге к Парголову, в простом русском трактире, который виднелся на правом холме. Здесь я намеревался расспросить его завсегдатаев и челядь об иностранце, уповая на то, что Филиппа тяжело было не заметить.
Впрочем, нам с Кинрю и не понадобилось вести расспросы. Я сам заметил Филиппа по его плюмажу, как только вошел в трактир. Красавец-грек храпел, развалившись на стуле и упав головой на белоснежную скатерть. Вокруг стола валялись осколки от разбитой посуды. Трактирщик советовался с официантами, что ему делать. Он не решался дать команду работниками выкинуть иностранца из трактира взашей.
Я только подивился тому, что такой мудрый человек как Александр Ипсиланти мог отправить в Россию этого… Я даже не мог подобрать нужного слова, которое бы сполна охарактеризовало его. Бретер – это, пожалуй, было еще мягко сказано.
– Господин Филипп, – мой Золотой дракон схватил спящего за воротник и приподнял его над столом. Я же выплеснул ему в лицо воды из графина.
– Господа, что вы делаете? – взмолился трактирщик. – Он же нас всех здесь сейчас перестреляет! Он уже целился вон в то окно! – хозяин показал пальцем на одно из окон.
– Кольцов?! – свирепо зарычал грек. – Снова ты?! – Его глаза округлились от удивления. – Тебя сам черт за мной посылает, что ли? На этот раз-то тебе чего от меня понадобилось? Снова в картишки поиграть захотелось?
– Письмо, – бесстрастно потребовал я.
– Чего, чего? – не понял Филипп. – Их несколько, что ли, было?
В этот момент сердце у меня опустилось. Я понял, что его удивление искренне. Балканский гость не был у меня в кабинете, не взламывал потайную дверь за коричневым гобеленом и не брал моего письма.
– Кинрю, обыщи его! – велел я японцу на всякий случай.
Разумеется, письма у Филиппа не оказалось. Мне даже стало жаль его, когда он опухшим глазом пустил слезу за очередной рюмкой водки.
– Значит, Яков Андреевич, мы теперь с вами товарищи по несчастью, – усмехнулся Филипп, сквозь слезы. – И кто бы мог подумать? Вот ирония судьбы-то!
– Да уж, ирония, – мрачно ответил я, выпивая рюмку водки и закусывая соленым огурчиком.
– Маринад крепкий, – заметил Филипп, положив свою шляпу возле плошки с ухой из осетрины. – Мне теперь на родине – голову с плеч, – грек характерно провел ребром ладони по горлу.
– Ну, не стоит так убиваться, – ответил я. – Доложишь, что в глаза не видел императорского письма, что я тебе ничего не сказал, и что, вообще, это все – одни слухи, да выдумки!
– И ваша поездка в Кале? – поинтересовался Филипп. Моя версия его не особенно воодушевила. – А вот вы как будете перед своим начальством отчитываться?
– Чего не знаю, того не знаю, – откровенно признался я.
* * *
Вечером мы с моим Золотым драконом были уже в нашем особняке на Офицерской улице. К моему приезду, как я и приказал, везде поменяли замки. За всем, как всегда, проследила моя индианка.
– Снова провал? – догадалась она. – Вы не нашли ваши загадочные бумаги!
Сегодня Мира была одета в темно-лиловое сари и вся увешана тяжелыми золотыми украшениями.
– Я делала ведические астрологические таблицы, – таинственно сообщила она. – Насколько я могу судить, Яков Андреевич, пока вас не ждет ничего хорошего! Планеты образовали такой…
– Ты не сделала для меня никакого открытия! – перебил я ее со вздохом. – Мне кажется, что судьба от меня отвернулась! Словно какой-то рок преследует меня с того самого момента, когда моя нога ступила на палубу фрегата «Стрела».
На самом деле, этот злой рок представлялся мне золотоволосой женщиной с прекрасным лицом убиенной графини… Но сейчас я не испытывал к Ольге ничего кроме какого-то досадливого сострадания.
Мне показалось, что Мира что-то почувствовала. Она и прежде ревновала меня, хотя старалась этого не показывать.
– Яков, не говори так, – попросила моя индианка. – Как твоя рана? Позволь мне ее осмотреть! Может быть, послать за Луневым? – Она пытливо посмотрела на меня огромными черными глазами.
Алешка Лунев был моим другом еще со времен французско-русской военной кампании. Он спас мне жизнь, когда я получил серьезное ранение в битве под Лейпцигом. С тех самых пор Алексей Лунев медицине не изменял и нередко выручал меня в ходе моих не всегда безопасных расследований.
– Ни в коем случае, – отозвался я. – Алешка тут же уложит меня в постель! А время сейчас не терпит… – замахал я руками.
– Но мне-то ты позволишь?..
– Нет, Мира, лучше расскажи мне, не заметила ли ты чего-нибудь подозрительного в ту ночь, когда письмо исчезло из моего тайника? – попросил я в ответ.
– Нет, Яшенька, – усмехнулась индианка. – Или ты забыл, где и с кем я ее провела?
– Мира, я говорю серьезно! – воскликнул я.
Меня удивляло, что индианка не понимает, что вскоре наша безбедная и вполне благополучная жизнь может закончиться из-за какого-то листка бумаги, пусть даже и с царской подписью! Отношение Кутузова волновало меня гораздо сильнее, чем угрозы императорской фаворитки.
– Я тоже говорю серьезно, – повела плечами моя индианка.
Кинрю, который присутствовал при нашем разговоре, громко расхохотался. Его обычная невозмутимость из кодекса чести изменила ему!
– Яков Андреевич, – проговорил он, наконец, успокоившись, – вы бы дворников расспросили! Дворник в вашем деле человек самый важный! Обязательно что-нибудь да заметит!
– Пожалуй, ты прав, Кинрю, – задумчиво проговорил я в ответ. – Мне кажется, Пахом обязательно должен что-нибудь знать! Он и о потайной двери сам догадался! Спрашивал меня пару раз. В конце концов, я разрешил ему убирать в том самом коридоре, который вел из флигеля в мой кабинет…
