При этих словах в его маленьких глазках загорелся такой садистский огонек, что Борис почувствовал невольный озноб, хотя в комнате было очень жарко.
Внезапно дверь отворилась, и в помещение вошел давешний худощавый турок, встреча с которым закончилась для Бориса столь печально. Подойдя к плотному господину, он сказал:
– Его хочет видеть господин наместник! – Говорил он при этом на прекрасном французском языке, и Борис засомневался, турок ли он в действительности.
Тут же в комнату вошли двое крепких молодых людей, подхватили Бориса и повели по коридору. Они спустились по лестнице на один этаж, прошли еще один коридор, снова спустились и вышли в маленький дворик. Там стоял тот же черный автомобиль. Бориса втолкнули на заднее сиденье, молодчики уселись по бокам, плотно сжав его. Сидеть было очень неудобно, особенно мешали связанные руки.
– Развязали бы руки-то! – пробурчал Борис, но охранники не удостоили его ответом.
На переднее сиденье сел шофер. Один из охранников широкой черной лентой завязал Борису глаза, и автомобиль тронулся с места.
Борис чувствовал себя так, как должно быть, чувствует себя слепой котенок, которого несут топить – темно, тошно и не ждешь от будущего ничего хорошего. Кроме того, он страшно злился на Горецкого и на мистера Солсбери за то, что легкомысленно подошли к выбору легенды.
Автомобиль ехал очень быстро, Бориса резко швыряло на поворотах, подбрасывало на рытвинах. Кроме того, чувствовалось, что машина то поднимается круто вверх, то съезжает под уклон по кривым константинопольским улицам.
Вдруг резко взвизгнули тормоза, послышался звук удара, крики. Бориса сильно швырнуло лицом на спинку переднего сиденья. От этого удара повязка сползла с его глаз, он увидел, что его сосед слева полулежит на сиденье, закатив глаза, и по виску его стекает струйка крови. Видимо, автомобиль ударился обо что-то, и охранник от этого удара потерял сознание. Борису некогда было доискиваться причин такого положения. Движимый скорей инстинктом, чем разумом, он перекатился через бесчувственное тело, нажал лбом на ручку двери, и как только дверца приоткрылась, вывалился на тротуар. Откатившись в сторону, он вскочил на ноги и оглянулся.
Черный автомобиль стоял посреди улицы, столкнувшись с большим армейским грузовиком. Второй охранник, не пострадавший при столкновении, уже вылезал через другую дверцу, на ходу вытаскивая револьвер. Борис пригнулся и бросился зигзагами вперед по улице. Насколько он мог судить, они находились где-то на Галате – бедные обшарпанные дома, бьющая в глаза нищета, толпящиеся на тротуаре нищие оборванцы.
Сзади слышался топот преследователей. Оглянувшись, Борис увидел, что его догоняют двое дюжих парней – должно быть, охранник и шофер. Связанные за спиной руки очень мешали бежать. Увидев открытые двери маленькой кофейни, Борис бросился туда, но дорогу ему преградил рослый пузатый турок со шрамом через все лицо. Турок оттолкнул беглеца и прокричал ему что-то зло и темпераментно. Не понимая языка, Борис догадался по интонации: «Разбирайтесь между собой сами и не впутывайте нас в свои неприятности!»
Ордынцев бежал и видел вокруг одинаковые лица – равнодушные, озлобленные, безразличные. Он понял, что от этих людей помощи ждать бесполезно.
Силы постепенно оставляли его. Он бежал все медленнее и медленнее. Шаги преследователей за спиной неумолимо приближались.
Вдруг перед ним появился высокий одноглазый человек в поношенной английской форме без погон. Смуглое лицо с жесткими кошачьими усами и черная повязка на глазу делали его похожим на пирата.
Левой рукой распахнув маленькую дверь в стене, пират мотнул головой и сказал Борису по-русски:
– Сюда, земляк!
В то же время правой рукой он выдернул из-за пояса револьвер «веблей» и, широко расставив ноги, преградил дорогу преследователям Бориса.
– Господа! – проговорил он скрипучим презрительным голосом. – Что за беготню вы устроили? Я советую вам перейти на шаг и, не торопясь, отправиться куда-нибудь в другую сторону. Здесь вам делать нечего.
Преследователи Ордынцева остановились и присмотрелись. Решительный вид, уверенность, с которой этот человек встал у них на пути, оружие, как бы служившее продолжением его руки, вызвало у них невольное уважение. Однако мысль о том, что сделает с ними хозяин, узнав, что Борису удалось бежать, придала им храбрости. Подняв револьверы, охранники медленно двинулись вперед. Но в это время из той двери, которую открыл одноглазый пират, вышел, слегка прихрамывая, еще один человек – светловолосый, с бледно-голубыми глазами. Этот человек не успел ничего сказать и даже не достал оружие, но само его появление и пустой безразличный взгляд его голубых глаз так испугали охранников, что они, не сговариваясь, повернулись и быстро пошли прочь…
Борис хотел поблагодарить своих неожиданных спасителей, попросить, чтобы они развязали веревки на его руках, и откланяться, потому что на него эта парочка тоже произвела не самое благоприятное впечатление, но пират решительно положил руку ему на плечо и втолкнул в открытую дверь.
Борис оказался в большой комнате с низкими сводчатыми потолками, полной табачного дыма и гула многочисленных мужских голосов. На длинных дощатых столах стояли пивные кружки и тарелки с нехитрой закуской. Между столами сновали юркие кельнеры в длинных передниках с подносами в руках. Это была бы самая обычная пивная, если бы не посетители – все, как один, с военной выправкой, многие со следами ран и увечий, большинство – в военной или полувоенной форме без погон и знаков различия.
Одноглазый пират провел Бориса между столами и втолкнул в маленькую комнату за стойкой. Там он одним ловким взмахом ножа освободил его от веревок, указал на шаткий табурет и сам сел напротив.
– Ну что, земляк, в уголовку вляпался? За что тебя схватили? Украл что-нибудь или похуже дело?
Борис, ошарашенный быстротой развития событий, не знал, какую линию поведения избрать. С одной стороны – его выручили, избавив от преследования, с другой – одноглазый незнакомец вызывал у него серьезные опасения. «Не попал ли я из огня в полымя?» – подумал Борис и чтобы хоть как-то потянуть время, спросил у «пирата»:
– Как вы узнали во мне русского?
– Не просто русского, земляк, – одноглазый похлопал Бориса по плечу, – а русского офицера! А русский офицер – это звание, выше которого нету на земле! Так что ты, земляк, не унижайся пред этой иностранной швалью. Мы сами возьмем у них все, что нужно… А узнал я тебя очень просто: на острове Принкипе, ночью, когда мы собирались все вместе… все наши… ты тоже был там, я тебя запомнил. У меня очень хорошая память. Поэтому сейчас я должен был помочь тебе: ведь ты – один из нас! Так что этим сволочам от тебя было нужно?
Борис облизнул пересохшие губы и хотел было сочинить какую-нибудь правдоподобную ложь, но тут к ним подошел, сильно хромая, светловолосый человек с пустыми бледно-голубыми глазами, тот самый, чье появление на улице перед пивной заставило отступить преследователей Бориса. Он уставился на Бориса немигающим взглядом и произнес:
– Ради милого дружка – хоть сережку из ушка!
Одноглазый «пират» покосился на него и сказал Борису:
– Штабс-капитан очень любит говорить в рифму. Ты, земляк, его не бойся, он за своих – в огонь и в воду… Но человек он, конечно, нервный – шесть раз ранен, дважды контужен, в махновском плену побывал – от этого кто хочешь нервным станет. Поэтому лучше его не сердить. Но если с ним по-хорошему, – так он просто душа-человек. Ты, кстати, в каком звании?
– Поручик Ордынцев, – поспешно представился Борис, обрадовавшись, что расспросы временно отложены.
– А я – капитан Сивый, четырнадцатого пехотного полка. А штабс-капитан Сельцов драгуном был… до контузии. Вот что я тебе скажу, поручик, – Сивый чуть отстранился и внимательно присмотрелся к Борису цепким оценивающим взглядом, – похоже, что судьба мне тебя послала. Сегодня у нас со штабс-капитаном намечается важная и опасная работа, в которой понадобится помощь третьего человека. Айда с нами, поручик, проверишь себя!
– А что… что за дело? – осторожно спросил Борис.
– Что за дело? Дело серьезное, – Сивый все так же внимательно приглядывался к Ордынцеву, – да ты же не новичок, в боях бывал, порох нюхал. И здесь, судя по тому, как тебя сегодня провожали, ты тоже не пирожками торгуешь. А что за дело – это я тебе вечером скажу. Раньше времени об этом знать вредно. Твое-то дело будет простое – выполняй мои приказы – и вся наука.
– Да я, конечно… я не против, – протянул Борис, – только у меня в таких делах опыта нет…
– Не волнуйся, ничего особенного от тебя не потребуется. Справишься. Мы со штабс-капитаном тебе поможем.
– Ладно, договорились… Где мы встретимся?
– А зачем нам встречаться? – одноглазый усмехнулся. – Прямо отсюда и пойдем! Здесь место спокойное, безопасное, здесь до вечера подождем… Эй, Трофимов! – крикнул одноглазый, приоткрыв дверь в большой зал. – Принеси нам пива и кефали! – и, обернувшись к Борису, подмигнул: – Кефаль здесь хорошо готовят! Попробуешь – пальчики оближешь!
