Звонарев ждал этого. Ему требовалось именно такое внутреннее состояние собеседника.
– Хочу предупредить, поручик, – продолжил «плясать» он вокруг да около. – Наша с вами сегодняшняя встреча носит исключительно конфиденциальный характер. Мне и так ужасно неловко, вы должны понять…
– Да, говорите же вы, черт вас дери! – взорвался Рытвиненко.
При этом он даже вскочил со стула и едва не опрокинул его. Звонарев тоже поспешно поднялся с дивана. Теперь можно было заканчивать со вступительной частью.
– Что ж, извольте, – он открыто взглянул поручику в лицо. – Дело, собственно говоря, в том, что речь идет о вашей сестре.
– О моей сестре? – Плечи Игната Рытвиненко угрожающе распрямились. – А что, черт возьми, не так с моей сестрой? Яснее, прошу вас, яснее.
– Можно и яснее, – все с той же грустью в голосе согласился Звонарев. – Я вынужден с прискорбием сообщить вам, что ваша сестра Елизавета Назаровна обесчещена.
– Что?! – вне себя от гнева взревел поручик. – Что вы сказали?
Он кинулся к Звонареву и ухватил его за отвороты пальто. Ткань угрожающе затрещала. На скулах Рытвиненко явственно проступили желваки. Казалось, еще секунда – и он нанесет своему гостю страшной силы удар по лицу. Но Звонарев продолжал открыто и в высшей степени спокойно смотреть на обезумевшего молодого человека.
– Повторите, что вы сказали! – требовал Рытвиненко.
– Извольте отпустить меня, поручик, – несколько прохладно отозвался Степан. – Я могу вас понять. Прекрасно могу понять, поручик. Я принес вам ужасное известие… Не знаю, как я сам реагировал бы, узнав такое о своей сестре, которой, к счастью или, может быть, к сожалению, у меня нет. Но вам нет нужды вымещать зло на мне. Напротив, я явился к вам с добрыми намерениями. Заявить, так сказать, о вопиющем факте, как, заметьте, мною и было сказано сразу…
Рытвиненко, кажется, опомнился. Во всяком случае, помедлив секунду-другую, он отпустил отвороты пальто своего собеседника и даже сделал в растерянности шаг назад. Однако желваки у него на скулах никуда не делись.
– Кто? – выдавил он почти через силу. – Кто это сделал? Говорите! Немедленно говорите!
– Капитан Симаков, – виновато потупился гость.
Из горла поручика Рытвиненко вырвался самый настоящий звериный рык. Звонарев заметил, как он стремительно бросил взгляд в сторону стоящей на каминной полке шкатулки с пистолетами.
– Я убью его! Клянусь честью, я прикончу этого негодяя! Да как он смел? Как он мог поступить таким бесчестным… – Рытвиненко забегал было из угла в угол по своей маленькой гостиной, но вдруг резко остановился, вскинул подбородок и вновь остановил взгляд на шкатулке с пистолетами. – Секунданты! Я должен немедленно отправить к этому мерзавцу секундантов! В такой ситуации и речи не может быть о каких-либо извинениях или… Я намерен драться.
– Я прекрасно вас понимаю, поручик, – ввернул Звонарев. – Понимаю и поддерживаю. Я даже могу лично оказать вам услугу и отправиться к Симакову с вызовом от вашего имени. Я передам.
– Да! Это было бы неоценимой услугой. Вот если бы вы еще согласились…
– Секундантом? – догадался Степан, но тут же категорически покачал головой: – Извините, тут никак не могу, поручик. Сегодня вечером я вынужден покинуть Петербург. Дела неотложной важности… Передать вызов – передам, а в остальном… Вы уж не обессудьте.
– Да-да! – Рытвиненко опять забегал по комнате. В эту секунду он весь был во власти охвативших его эмоций. – Я нисколько не обижаюсь. Дела так дела. Все понимаю, все… В любом случае, я и так должен быть вам благодарен. И я благодарен, поверьте. – Он остановился в центре гостиной. – Передайте капитану Симакову, что я желаю встретиться с ним сегодня же. Вечером. В семь. О месте встречи я сообщу дополнительно через моих секундантов. Передадите?
– Передам.
Звонареву не было нужды и дальше задерживаться на квартире Рытвиненко. Он, как и в момент своего прихода, по-военному щелкнул каблуками, кивнул головой и вышел прочь из комнаты. Поручик остался один в крайне смятенных чувствах. Ничего более Звонареву и не требовалось.
Взяв пролетку, он, не желая терять драгоценного времени, немедленно отправился к Симакову. Капитан был дома один, если не считать стоявшей напротив наполовину опустошенной бутылки вина, с которой Симаков, по всему видно, и вел общение. На полу, рядом со столом, рядком стояло еще четыре бутылки. Он был здорово пьян.
– Подумать только, – начал Симаков без всяких приветствий и предисловий, едва Степан появился на пороге его комнаты. – Мы все думали, что генерал отказался от своей пагубной привычки. Никто в последнее время и не видел его употребляющим кокаин. А тут такое… Мне ведь и в голову не могло прийти. Ах, как жаль! Приди мы с тобой, Степан, хотя бы на пять минут раньше, трагедии можно было бы избежать.
– Меня и самого посещали подобные мысли. – Звонарев придвинул стул и расположился напротив. – Но, как говорится, судьба. Тут уж ничего не попишешь.
– Да-а, – пьяно протянул Симаков, не столько соглашаясь с высказыванием Звонарева, сколько отвечая на какие-то свои потаенные мысли. – Выпьешь?
– Налей, – не стал отказываться Степан и тут же спросил: – А что говорит полиция?
– Нам удалось замять историю с кокаином и с передозировкой. Официальная версия смерти Кирилла Александровича – сердечный приступ. И всех такая версия, понятное дело, устроила. Негоже выносить сор из избы.
– Полностью с этим согласен.
Звонарева действительно данный вариант устраивал еще больше, чем версия с передозировкой. Заказчик останется доволен. Надо только закончить с единственным свидетелем, который в настоящий момент и находился перед Степаном, а тогда и работе конец.
– Помянем? – предложил Симаков.
Звонарев не отказался. Они молча и не чокаясь выпили.
– А я ведь к тебе с плохими вестями, Василий, – признался гость.
– Что еще? – Капитан припечатал пустой стакан к столешнице и вскинул голову.
– Уполномочили меня. Я поначалу пытался было отказаться, но потом подумал, что лучше уж, если ты примешь вызов через меня.
– Вызов?
– Вызов, Василий, вызов, – с прискорбием покачал головой Звонарев. – Брат Лизы, поручик Рытвиненко, намерен вызвать тебя на дуэль. Сегодня вечером. В семь. Место встречи, как он выразился, сообщит позднее посредством своих секундантов. Мне лишь было поручено…
– Какого черта?!
Симаков предпринял попытку подняться из-за стола, но не сумел удержаться на ногах и тут же плюхнулся на прежнее место. Бутылка с вином опасно покачнулась, но Степан, молнией выбросив руку вперед, успел перехватить ее за узкое горлышко.
– Дуэль? Из-за Лизы? С какой стати?
Звонарев пожал плечами:
– Я пытался воздействовать на поручика. Объяснить, что между тобой и Лизой… В общем, о пристойности ваших отношений. Но он и слушать ничего не стал. «Убью!» – кричит. И глаза кровью так и наливаются. Так что, боюсь…
– Ну и черт с ним! – Симаков бухнул кулаком по столу. – Он хочет драться? Что ж… Я охотно удовлетворю это его желание. В конце концов, не я посылаю вызов… – Он на мгновение запнулся. – А Лиза знает?
– Не уверен, – Звонарев с улыбкой наблюдал за тем, как капитан с трудом, но все же поднялся из-за стола и нетвердой походкой двинулся в направлении секретера. – Причем, мне кажется, тебе и не стоит информировать девушку о происходящем. Нет никакого смысла причинять ей излишнее беспокойство. Впрочем, если ты желаешь…
– Нет, ты прав, Степан. Нет никакого смысла. Я со всем этим разберусь сам. Будешь моим секундантом сегодня?
Симаков отпер секретер, и в руках у него появилась инкрустированная золотом шкатулка с дуэльным оружием. Гораздо более богатая и в некотором роде более помпезная, нежели та, что покоилась на каминной полке у поручика Рытвиненко. Держа шкатулку двумя руками, капитан вернулся к столу. Поставил ее рядом со Звонаревым. Раскрыл. Выудил один из пистолетов. Рукоятки оружия были инкрустированы позолотой, повторяя тот же рисунок, что и на самой шкатулке.
– Я не смогу, Василий, – Звонарев вроде бы совершенно неосознанно вынул из шкатулки второй пистолет. – Меня не будет вечером в городе. Да и не понимаю я, если честно, ничего в этих дуэлях. Равно как и в самом оружии.
Словно в подтверждение его слов пистолет выскользнул из пальцев Степана и с глухим стуком упал на пол. У самого основания рукоятки откололся кусок позолоты. Звонарев стушевался и нагнулся за оброненным оружием.
– Прошу прощения…
– Ничего страшного, – небрежно взмахнул рукой Симаков. – Это пустяки, право. Пистолеты фамильные, но далеко уже не новые. Я использовал это оружие на подобных дуэлях несметное число раз.
– Охотно верю.
Звонарев с чрезвычайной осторожностью положил пистолет на стол. Симаков, прищурив один глаз, сначала проверил боеготовность того пистолета, который держал в руках, а затем и оброненного Степаном. По его решительному кивку можно было догадаться, что осмотр оружия полностью удовлетворил капитана.
