Поднялась страшная суматоха, никто и не подумал вызвать урядника, что дало поручику возможность беспрепятственно ускользнуть.
Амит перенес раненную Любчинскую на кровать. Она слабо стонала от боли. Через несколько минут в комнату вернулся Карозин с доктором.
Тот осмотрел актрису и покачал головой.
– Надобно ее в больницу, господа. Боюсь, что иначе барыня не выживет. Я пока остановлю кровь и перевяжу ее, но надо будет еще пулю извлечь, а здесь это не возможно.
Потом он оказал актрисе первую помощь, а затем профессор и Амит на руках вынесли Любчинскую из гостиницы и уложили в коляску подъехавшего-таки урядника. Врач повез женщину в местную больничку, оставив господ объясняться с полицией.
Урядник и Карозин представились друг другу, а затем Никита Сергеевич кратко описал все то, чему был свидетелем, посоветовав уряднику отрядить людей на поиски поручика, чьи приметы он так же сообщил. Урядник отбыл заниматься своими обязанностями, а Карозин вместе с Амитом направились в больницу, чтобы узнать о состоянии Любчинской. Им пришлось довольно долго ждать, пока доктор оперировал актрису.
– Как она? – обратился профессор к доктору, когда тот вышел из операционной. Никита Сергеевич был потрясен случившимся. Хотя он давно решил для себя, что актриса не заслуживает снисхождения за свои преступления, тем не менее испытывал сострадание к раненой женщине. Что же говорить о принце, который все еще любил ее?
– Пока спит. Господа, я сделал все, что мог. Шансы на выздоровления у нее есть. Пуля серьезно повредила легкое, но будем надеяться, что все обойдется.
– Она ничего не говорила?
– Дорогой она была в сознании, – подтвердил врач. – Она попросила позвать к ней Томаса Канингема, если выживет после операции. Это вы? – с сомнение посмотрел он на профессора, пытаясь найти в его чертах хоть малейшее оправдание подобного имени.
– Нет, это мой друг, но он не говорит по-русски. Позвольте вам представить английского путешественника Томаса Канингема, – отрекомендовал профессор принца, вспомнив, что именно так назвался Амит в начале своего знакомства с актрисой.
– Честь имею представиться, господа, – ответил доктор с поклоном на превосходном английском. – Манеев Игнат Федорович.
Профессор также представился. Потом доктор предупредил господ, что раньше завтрашнего утра к больной их не допустит. Пришлось Никите Сергеевичу и Амиту вернуться на постоялый двор, где вовсю обсуждалось трагическое происшествие, всколыхнувшее тихое болото деревенской жизни. Красивую барыню всем было жалко, и наперебой выдвигались различные версии случившегося. Когда в обеденный зал вошли приезжие господа, их попытались расспрашивать, но профессор пресек всяческие разговоры, заявив, что должен молчать по распоряжению урядника до выяснения всех обстоятельств. Да и что он еще мог сказать, когда и сам толком ничего не понимал?
Вечер и ночь прошли в тревожном ожидании. Особенно нервничал принц, не столько даже из-за ожерелья, которое опять было неизвестно где, сколько из-за состояния любимой женщины. Он несколько раз просил профессора послать кого-нибудь разузнать о самочувствии актрисы. Понимая чувства Амита, Карозин выполнял его просьбы. Ответ все время приходил одинаковый: больная спит, ее состояние без изменений.
Утром, когда Никита Сергеевич и принц завтракали, правда амит к еде выказывал полное равнодушие, прибежал посланный доктором мальчишка с сообщением, что больная очнулась и хочет говорить.
– Господин Канингем, постарайтесь ее сильно не утомлять. Она слишком слаба, хоть и настаивает на встрече с вами.
Бледная как полотно Ариадна слабо подняла руку навстречу принцу:
– Сможете ли вы меня простить, сударь? – несчастным голосом проговорила она.
– Не напрягайтесь, Ариадна, доктор не велел вам утомляться. Я приду позже, когда вы поправитесь, – ответил принц, с состраданием глядя на актрису.
– Нет, – тихонько покачала она головой. – Я знаю, что умру, потому что мне теперь незачем жить и незачем беречь силы…
– Не говорите так, Ариадна, умоляю вас!
– Не нужно, принц, – остановила она его порыв. – Я должна вам покаяться. И если в вашем сердце осталась хоть капля любви ко мне, то вы сумеете меня понять и простить. Но прежде скажите мне, что за человек был с вами?
Амит понял ее вопрос правильно:
– Это не полицейский, это профессор Карозин, муж Катерины Дмитриевны Карозиной. Он заключил пари, что найдет ожерелье генеральши.
– Понятно, – тяжело вздохнула Любчинская. – Тогда позовите и его тоже. Он имеет право знать. Попросите его не судить меня слишком строго…
…Любчинская познакомилась с поручиком Давыдовым около года назад. Она ужинала в ресторане с очередным своим любовником, который был скуповат, а оттого успел ей изрядно надоесть. Актриса уже подумывала о том, чтобы сменить его, но пока на горизонте не было подходящего кандидата. Давыдов же кутил в окружении своих сослуживцев. Офицерская пирушка была в разгаре, когда друзья указали Давыдову на скучающую примадонну.
– Владимир, спорим, что тебе не удастся ее соблазнить? – поддразнил один из приятелей поручика.
– Кого? – обернулся Давыдов, встретившись глазами с актрисой и улыбнувшись ей. Улыбку ему вернули довольно благосклонно. – Нет ничего проще, господа, – довольно заключил он после этого.
– Э, нет, – засмеялся приятель. – Это же примадонна театра Сниткина, несравненная Ариадна Любчинская!
– Да хоть сама Мельпомена! Что с того?
– А то, что улыбаться она тебе будет, но тем дело и ограничится. Видишь ли, любезный мой друг, госпожа Любчинская известна тем, что без весьма щедрого подарка от нее ничего никому еще добиться не удавалось.
– Хотите пари? – завелся Давыдов. – Она не только станет мне принадлежать без всяких подарков, но и сама мне их будет делать?
Собравшиеся присвистнули. Как-то слова поручика не слишком соответствовали офицерской чести. Но вызов был брошен, и приятель, начавший все это дело, был вынужден принять его. Пари заключили на следующих условиях. Если Давыдов не сумеет исполнить свое обещание и не предоставит друзьям веских доказательств, то должен будет неделю устраивать для всех присутствующих ужины в ресторане за свой счет. Со своей стороны поручик потребовал от проигравшего сущую безделицу: оплатить свои карточные долги. Приятель крякнул. Долги Давыдова были не малыми. Однако он подумал и решил, что ничем не рискует, так как, хоть и был поручик отъявленным сердцеедом, об эту крепость он непременно должен был обломать зубы.
Офицеры ударили по рукам, и Давыдов приступил к осаде Любчинской. Легкости, с которой он добился победы над примадонной, не ожидал никто.
Ариадна приметила красивого поручика, который с некоторого момента стал постоянно на нее поглядывать и улыбаться. Эти взгляды не остались незамеченными и ее спутником. Он предложил Любчинской покинуть ресторан, но она отказалась, ответив с потрясающей холодностью:
– Идите, коли вам нужно, я вас более не задерживаю. Я же останусь здесь. Мне хочется послушать цыган.
Раздосадованный господин ушел. Ариадна продолжала развлекаться, обмениваясь взглядами и улыбками с красавцем поручиком. Затем он подсел к ее столику и представился. Она не стала его прогонять, и они мило провели остаток вечера. Правда, к ее удивлению, Давыдов более ничего не стал заказывать, предоставив ей пользоваться тем, что осталось на ее столе и было уже оплачено. Она даже пошутила на эту тему, заметив, что офицерская щедрость к дамам сильно преувеличена молвой. Он отшутился, туманно сославшись на какие-то обстоятельства.
Некоторое время Любчинская продолжала встречаться с поручиком, который ни разу не принес ей даже цветка. Ариадна не понимала еще, что начинает влюбляться в Давыдова. Поначалу ей льстило внимание признанного красавца, бывшего на целых десять лет моложе ее, о чем она, естественно, предпочитала молчать. Но долго это положение ее устраивать не могло, тем более что поручик становился весьма настойчив в изъявлении своих чувств. Любчинская было готова уступить ему, так как ее собственные чувства подталкивали ее к близости с молодым человеком. Но, занятая им, она не завела себе нового богатого покровителя, а привычка жить широко проела огромную дыру в кошельке актрисы.
В один из вечеров она попыталась намекнуть поручику, что готова удовлетворить его страсть, если он со своей стороны так же пойдет на уступки. Давыдов сделался холоден, отстраненно с ней попрощался и тут же ушел, сказав на прощание, что не желает ничего иметь общего со столь меркантильной особой. Не появлялся он целую неделю. За это время Любчинская окончательно уяснила для себя, что страстно влюблена в молодого человека, и что для нее мучительно жить, не видя его. Поначалу она пыталась убедить себя, что ей не нужен этот «глупый мальчишка», который сам еще пожалеет о своих словах и, конечно же, вернется к ней с подарком, чтобы загладить вину. Но день проходил за днем, поручик и не думал объявляться, Любчинская мрачнела все больше и больше, пока не призналась себе, что любит Давыдова со всей страстью зрелой женщины, чьи чувства проснулись только теперь.
