– Представляете, Арина Семеновна, в имении Любчинской я обнаружила едва живую Дашеньку, вашу компаньонку.
– Боже мой, вы ее нашли? И где же она сейчас?
– Я отвезла ее домой, и теперь она поправляется под присмотром Пульхерии Андреевны.
– Славная старушка, каким ударом для нее было исчезновение внучки, единственного близкого человека. Я тотчас поеду к ним, чтобы поддержать Дашу и Пульхерию Андреевну!
– Арина Семеновна, постойте, – замялась Катенька. – Прежде чем вы поедете к Беретовым, я должна вам еще кое о чем рассказать. Дело в том, что Даша замешана в краже вашего ожерелья.
– Что вы такое говорите! Этого же просто не может быть! – генеральша снова осела на стул от удивления.
– И тем не менее это факт. Но не спешите судить ее строго, пока не услышите всего, что толкнуло ее на это.
– …Бедное дитя, – сказала Арина Семеновна, промакивая глаза платочком, когда Катенька перестала говорить. Сколько ей пришлось пережить. Теперь я тем более к ним поеду, чтобы сказать Даше, что я не виню ее. Бедной девочке и так хватает переживаний, я должна освободить ее хотя бы от чувства вины передо мной. Она же не сознавала, что творила.
– Как это благородно с вашей стороны, Арина Семеновна, – восхитилась Катенька генеральшей. – Передавайте им обоим от меня привет.
– Всенепременно.
Генеральша отбыла, а Катенька, чтобы не маяться дома в ожидании мужа, решила навестить Анну Антоновну.
– Катенька, душа моя, как я тебе рада! – приветствовала ее вдова Васильева. – Где ты нашла Сашеньку? Такая чудесная девушка, я тебе передать не могу. А какая она талантливая… – Анна Антоновна закатила глаза. – У нее чудные стихи. Вот увидишь, она будет иметь потрясающий успех на моем следующем поэтическом чтении. А ее родители – просто милейшие люди. Мне так понравилась маменька Сашеньки, мы с ней весь вечер проговорили за чаем. Она мне дала новый рецепт печенья. Идем же, я тебя угощу.
– Тетушка, я в последнее время что-то разлюбила сладкое.
– Отчего же? Твоей фигуре оно не повредит. Да и молода ты еще слишком, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Идем, не упрямься, заодно расскажешь мне свои новости. Кстати, что там с той загадочной визиткой, что ты мне приносила? И откуда такой интерес к индийским богиням? Я пыталась узнать у Сашеньки, но она сразу мрачнеет и замолкает. Может быть, ты мне расскажешь?
– Обязательно расскажу, только пообещайте, что никому не скажете ни слова.
– Катенька, ты же меня не первый день знаешь. Разве я не умею хранить чужие секреты? Твои же я храню вообще за семью печатями, правда пока сейф твоих тайн оставался пустым. Давай же положим в него хоть что-нибудь интересное, раз уж я его завела для тебя.
Молодая женщина улыбнулась Анне Антоновне. Она очень хорошо знала, что у тетушки ее слова по поводу умения хранить молчание самым прекрасным образом расходятся с делом. Но так хотелось ей хоть кому-нибудь рассказать о своих приключениях. Не мужу, а кому-то, кто сумеет оценить ее мужество и ум по достоинству.
– …Н-да, вот так история, – протянула Анна Антоновна, когда Катенька в своем рассказе дошла до событий уже дня сегодняшнего. – Обещай, что я обязательно узнаю, чем все это закончилось? Поверить не могу. Настоящий принц, кто бы мог подумать… А я его шарлатаном обозвала.
– Ну, я тоже считала его преступником и убийцей, пока не познакомилась лично. Так что вам, тетушка, и подавно простительно.
– Но какая романтичная история связана с этими ожерельями. Целых четыреста лет!.. – и вдова мечтательно прикрыла глаза. У Катеньки же они просто слипались от того, что она хотела спать.
– Ладно, тетушка, пора мне и честь знать, да и Никита мог уже вернуться. Он же опять невесть что думать начнет, когда меня не застанет. Решит, поди, что я тайком за ними следом отправилась.
Катерина Дмитриевна отправилась восвояси. Мужа она дома не обнаружила и разволновалась. Однако, прислушавшись к своему мудрому сердцу, сумела успокоиться и улеглась спать. Никита Сергеевич вместе с принцем вернулся поутру. Мужчины выглядели не самым лучшим образом, едва держались на ногах от усталости, но сияли, страшно довольные друг другом.
– Никитушка, не томи… – вот и все, что смогла вымолвить Катенька, выбежав на крыльцо.
– Виктория! – воскликнул профессор, выходя из коляски. Улыбающийся Амит подтвердил его слова кивком головы. – Я сейчас буду есть, мыться и спать. Господин Рамачандра, полагаю, займется тем же самым у себя в номере, куда незамедлительно отправится. И только потом мы снова встретимся и все тебе расскажем.
До вечера, пока профессор исполнял свою незамысловатую программу, твердо избегая вопросов жены, Катенька окончательно извелась от любопытства. Шуточное ли дело, дойти самой почти до победного конца, а потом отойти в сторону и не узнать самого интересного! От мучений молодую женщину избавил принц. Он приехал к вечеру и выглядел теперь сообразно своему положению, нисколько не походя на того бродягу, которым казался утром. В рук он держал небольшой саквояж из потертой кожи.
Наконец все расположились за накрытым столом, и Никита Сергеевич заговорил.
Лошадка довольно скоро бежала по проселочной дороге, не испытывая никаких неудобств от того, что дорога эта являла собой совершенно классический набор рытвин и ухабов, чего нельзя было сказать о пассажирах не мудрящего экипажа, в просторечье именуемого телегой. Уже через полчаса Никита Сергеевич, ощущавший собственным телом каждую кочку, готов было весь оставшийся путь проделать пешком. От этого шага его удерживало только то, что принц переносил все неудобства не жалуясь, с совершенно стоическим выражением лица.
– Господин профессор, как мы с вами будем действовать, когда приедем?
– Да все так же, – ответил Карозин, едва не прикусив себе язык на очередном ухабе. – Скажемся, что ищем Любчинскую, чтобы передать ей послание от управителя. Потом, думаю, имеет смысл вам попытаться переговорить с ней, а коли ничего из этого не получится, тогда придется мне обратиться к уряднику.
– А что вы думаете по поводу этого самого поручика Давыдова?
– Вот он-то пока остается для меня самой большой загадкой. Никак я не могу взять в толк, что же все-таки произошло у него с Любчинской? С чего он бросил свою невесту и уехал с актрисой? Не понимаю.
– Вам не кажется, что господин этот после рассказа вашей супруги поддался жадности?
– Все может быть, сударь, – вздохнул Никита Сергеевич. – Хоть он и произвел на меня самое благоприятное впечатление, однако низкие страсти легко берут верх над человеческим сердцем, и история знает множество тому примеров. Когда я теперь вспоминаю об этом молодом человеке, то очень мне не нравится его пистолет.
– Вы правы, дело может осложниться.
– Давайте-ка мы с вами не будем доезжать на этой… м… повозке до постоялого двора, а отпустим мужика домой. Вдруг кучер Любчинской его увидит, узнает да и доложит хозяйке, что мы приехали.
– Полностью с вами согласен. Нет необходимости обнаруживать себя раньше времени. особенно учитывая пистолет поручика.
Через несколько часов господа подъехали к довольно красивой и богатой деревне. Любимово отличалось от Дубова не только своими размерами, но и наличием добротной каменной церкви, а так же чистотой, редкой вообще для российских деревень. Тамошний помещик, побывавший в молодости в Голландии, требовал от своих крестьян содержать улицы в порядке со всей строгостью. Мужики поначалу роптали на эдакую барскую блажь, но смирились, а затем привыкли.
К постоялому двору господа подошли, по возможности приведя себя в порядок и придав лицам начальственную важность. Размещался он в добротном двухэтажном деревянном здании с затейливой вывеской.
– Человек, – обратился Никита Сергеевич к подбежавшему навстречу гостям половому. – Не подскажешь ли нам, где остановилась госпожа Любчинская. Мы тут проездом и к ней с поручением от ее управителя.
– Барыня разместились здесь, – поклонился половой. – Извольте пройти вон туда. Затем поднимитесь по лестнице и окажетесь прямо перед дверью ее комнаты.
Далее события развивались со стремительной быстротой. Поднимаясь по лестнице, господа услышали выстрел, женский вскрик и звон разбитого стекла. Оставшуюся часть пути они проделали бегом, но все-таки опоздали. Ворвавшись в комнату, профессор и принц увидали лежащую на полу Любчинскую, прижимающую руку к груди. Под пальцами женщины расплывалось кровавое пятно. Возле окна валялся пистолет.
Амит кинулся к актрисе, а Карозин метнулся прочь, крича:
– Доктора, позовите доктора! Ее ранили!
Поднялась страшная суматоха, никто и не подумал вызвать урядника, что дало поручику возможность беспрепятственно ускользнуть.
Амит перенес раненную Любчинскую на кровать. Она слабо стонала от боли. Через несколько минут в комнату вернулся Карозин с доктором.
