сердце российского государства – и сигналы доходили очень ясно. Для тех, разумеется, кто сигналы эти умел различать.
Тем удивительнее было, что на сцене сидели все больше писатели либерального, то есть антигосударственного, направления. И цитаты из этих либералов, которые сейчас звучали на весь зал по электронному матюгальнику, были прямо подрывные, а то и больше сказать – экстремистские. В прежние времена за такое взяли бы их всех под белы руки, повязали и отправили вместе с организаторами на Лубянку – нюхните, инженеры душ, чекистской портянки, восчувствуйте любовь к родине. А нынче всё наоборот: не Лубянка им, а чествование и миллионы в твердых российских рублях.
Казалось бы, где они, либералы эти, и где русская наша сермяжная правда? Конечно, генерал как человек, не чуждый тайн, знал, что не всякий является тем, кем себя представляет. Бывает, что писатель и на обе стороны работает, так сказать, двойной агент. Но, правда, это неудобно, уж больно сильно приходится юлить да раскорячиваться. А бывает, впрочем, что и настоящий перед нами, первостатейный враг, а ему раз – и премию в белые зубы: кушайте, дорогой товарищ, и ни в чем себя не стесняйте.
Тут же до кучи еще и министр бывший один выступил на три копейки, когда давали премию кучерявому. Я, говорит, кучерявый вы наш, много лет вас люблю и читаю, и горжусь, что вы мой друг.
Услышав такие слова, Воронцов едва не плюнул на ногу сидящему рядом соседу. Подумать только, и не постеснялся публично такую ересь нести! Человек государственного масштаба, главный из штатских по православию – и вдруг признаётся в любви либералу кучерявому! Нет, милые мои, если так дальше пойдет, то не только литература наша, но и вся государственность изрушится…
Наконец на сцену поднялся молодой миллиардер, ради которого, собственно, Воронцов и явился на это сомнительное мероприятие. Он вручил самую первую премию тетушке в каре – и награждение было закончено.
Чем-то смущенные лауреаты еще коротко отвечали на вопросы журналистов, а основная масса зрителей уже ринулась на второй этаж, где объявлен был фуршет. Постукивая своей тросточкой, устремился туда и генерал. Его, впрочем, не фуршет интересовал, а тот самый молодой миллиардер, ради которого явился он на всю эту богомерзкую и предательскую церемонию.
Вы спросите, конечно, что делать миллиардеру на обычном фуршете, где обжираются писатели, критики, гламурные персонажи и прочая шелупонь? Он что, домой себе не может заказать канапе, мартини и разные там пирожки? Конечно, может. Он, если захочет, закажет себе устрицы, фаршированные черной икрой, и коктейль из столетних вин. Так что, конечно, не фуршет его привлек, а участие в церемонии в качестве одного из спонсоров.
Быть спонсором литературы в наше время – это дело почтенное и серьезное, это вам не ваучеры оптом скупать и не мелочь по карманам тырить. Это очень полезно для имиджа, а имидж всегда пригодится – даже если придется как-нибудь случайно следом за некоторыми старшими товарищами отправиться за границу или в места не столь отдаленные. Так что молодой наш миллиардер, которого в интересах приватности будем мы обозначать, ну, скажем, именем Александр Петрович Фигурин, оказался на вручении премий совсем не случайно.
Разумеется, этот самый Фигурин, едва появившись на втором этаже, был немедленно окружен разного рода прилипалами и лизоблюдами. Толпа вокруг него стояла такая, что не то что генералу – мухе было не протиснуться. Однако Сергей Сергеевич не был простым генералом. Он был генерал-майором КГБ – пусть и в отставке. А такие генерал-майоры, чтоб вы знали, обычно имеют в арсенале весьма убедительные средства. И он пошел вперед, не задумываясь и применяя эти самые средства, которые, как известно, для достижения цели хороши все без исключения. Одному прилипале Воронцов наступил на ботинок, другому подбил тростью ногу, третьему болезненно ткнул согнутым пальцем в почку – в результате Сергей Сергеевич прошел через толпу легко, как нож сквозь масло.
Через минуту он уже стоял перед господином Фигуриным с видом самым торжественным, держа в руке бокал с шампанским. За пару минут до этого генерал высыпал в шампанское какой-то порошок, бормоча, что здоровье совсем разладилось и надо срочно принять лекарство. Однако пить из бокала почему-то не стал. Вместо этого, как уже говорилось, он прорвался через толпу лизоблюдов к молодому меценату и через пару минут уже от имени всех патриотов России говорил прочувствованную речь. Александр Петрович, которому очень хотелось послать надоедливого старичка куда подальше, все-таки не мог так поступить с очевидно заслуженным человеком.
«Бодрый дедуля, – думал Фигурин, глядя туманным взором на Воронцова. – Ему триста лет в обед, а на нем, небось, пахать можно. Таких теперь уже не делают, таких рожать надо… Да закончит он когда-нибудь или нет?»
Вопреки ожиданиям, дедуля все-таки закончил, а под конец речи даже поднял бокал и провозгласил тост за процветание русской литературы. Не выпить за такой тост было невозможно, но перед эти пришлось еще чокнуться со старичком. Поскольку руки у Воронцова тряслись, часть вина из его бокала пролилась в бокал Фигурина.
Отпив шампанского, Александр Петрович огляделся по сторонам – не пора ли уже, черт возьми, делать ноги из этой богадельни? Генерал куда-то пропал, собратья-миллиардеры тоже рассосались без следа, только он на положении самого младшего еще работал дрессированной обезьянкой для публики. Нет, дамы и господа, хватит на сегодня, довольно, молодой миллиардер устал и желает ехать домой, к своим миллиардам!
Фигурин вежливо улыбнулся лизоблюдам и с облегчением стал спускаться по лестнице. Однако, пока он спускался, ему вдруг сделалось как-то томно. Голова закружилась, ноги стали ватными, перед глазами замерцали совершенно посторонние и не предусмотренные церемонией искры. Страшно захотелось присесть, а то, может быть, даже и прилечь.
Александр Петрович почти ощупью набрел на какой-то небольшой кабинетик – из тех, которые всегда имеются в подобных местах и годятся на все случаи жизни, от представительских до самых интимных, – толкнул дверь и оказался внутри.
Отдуваясь, он почти упал на мягкий диван и развалился на нем, словно плюшевый медведь. Ничего, ничего, думал Фигурин, это от лицезрения литераторов сделалось нехорошо, сейчас он посидит немножко в тишине и покое и двинет домой.
Однако посидеть в тишине и покое не получилось. Александр Петрович вдруг почувствовал, как в шею ему уперлось нечто чрезвычайно острое.
«Прямо в сонную артерию!» – ужаснулся молодой миллиардер и, открыв осоловелые глаза, увидел прямо перед собой того самого надоедливого старичка, который десять минут назад произносил наверху патриотические тосты. В руках у старичка была трость, оканчивавшаяся чем-то
