— Любой мужчина уже набросился бы на меня или вышел вон. У вас вовсе самолюбия нет?
Ванзаров тронул ус, проверяя ровность линии.
— Давайте поговорим о вас, госпожа Звягинцева.
— Что можете сказать такого, чего бы я о себе не знала?
— Вы слишком растеряны и напуганы, чтобы принимать верные решения.
Одеяло сползло, открывая голые плечи и полоску блесток на груди. Липа уперла руки в бока.
— Уж не думаете ли вы, что я испугалась этого глупца Немурова, подхалима и мелкого лизоблюда, которого Рибер чуть не на помойке подобрал? Или думаете, что я боюсь этой твари с невинным личиком?
— Скорее наоборот: дай вам волю, так вы вцепились бы зубами ей в горло.
— Так тонко проникли в женскую душу. Умный мальчик, далеко пойдете. — Она снова влезла в теплый кокон. — Только все это не имеет никакого значения для меня.
— А для меня имеет слишком большое значение, — сказал Ванзаров.
— Извините, что не могу превратиться в вашу ищейку.
— В этом нет нужды.
— Тогда я ничего не понимаю, — ответила Липа. — Все это становится утомительным.
— Дело в том, что вы не знаете одну мелкую подробность прошедших событий.
— Попробуйте удивить меня.
— Бобби не умер от сердечного приступа, как вы слышали. Это была официальная ложь. Его убили ловко и продуманно.
— Невозможно, — сказала Липа. — Там было столько народа…
— Тем не менее Бобби отравили на виду у всех. Это не мое предположение, а заключение экспертизы. Чтобы у вас не осталось сомнений.
Ей стало так жарко, словно окатили из кипящего самовара. Морозец исчез, уступив место той легкости, что может толкнуть на любой поступок. Липа сама не понимала, что с ней произошло. Бобби был для нее чужим человеком, милым, но чужим. Сделав глупость, она не знала, как от него избавиться. Когда это случилось само собой, она не испытала ничего, кроме облегчения. Она думала, что так было угодно судьбе: освободить ее. Но теперь все выходило по-иному. Бобби пал жертвой чьей-то интриги. Милый, невинный. Беззлобный Бобби. Каким надо быть чудовищем, чтобы убить такого славного человека! Сидеть на мягком диванчике было невозможно. Липа подскочила, обрушив на Ванзарова водопад блесток, и встала у окна. Она уже забыла, что хотела в него шагнуть. Теперь ей никак нельзя умирать.
— Зачем? — только и спросила она.
— Причина проста и банальна: у него украли ценную вещь, — ответил Ванзаров. — Многие уверенны, что это проделка Лунного Лиса.
Липа всегда умела быстро соображать. Что было ее тайным оружием. В этот раз оружие пригодилось как никогда кстати.
— Вы хотите сказать… — начала она и запнулась, не в силах закончить логичным выводом — …что это сделал Рибер? Вы сказали, что Рибер — это Лунный Лис. И тогда выходит…
— Разве это не так?
Ванзаров светился такой простодушной наивностью, что Липа окончательно растерялась.
— Нет, это невозможно… — сказал она. — Рибер не убивал Бобби.
— Значит, он не Лунный Лис?
— Я ничего этого не знаю… Но могу дать вам слово: Риберу незачем было убивать Бобби. Даже самый невероятный выигрыш не толкнул бы его на убийство. Он был властолюбив и заносчив, но убить человека ради какой-то вещи… Этого быть не может!
— Рад, что вы так думаете, — сказал Ванзаров. — Кстати, не знаете, что хотел продать Рибер Лидвалю? На свадьбу ему нужны были деньги. И Олимпиада требовала средств.
Липа сорвала с багажной полочки дамский саквояж. Из недр его вынырнуло колье старинной работы с крупным брильянтом в форме капли.
— Я просила продать его вот это… Мелкая часть моего наследства. У меня такого добра много, а Риберу нужны были деньги для команды. Захватила, чтобы в Греции он не остался без копейки. Мы, конечно, расстались в ссоре, но свои обещания держу… Бедный мой Гриша… Ни к чему теперь это колье. Видеть его не могу. Сейчас выброшу в окно…
Ванзарову стоило усилий, чтобы остановить порыв. Брильянт счастливо избежал падения в придорожную канаву.
— Зря меня остановили, — сказал Липа, усаживаясь в кресло. — Все равно его выброшу. Видеть теперь не могу.
— Предложу вам другое развлечение. Постарайтесь вспомнить любую деталь или мелочь, которая показалась вам странной в тот вечер. Это может быть что угодно. Не думайте о том, что ищете убийцу Бобби. Вам надо сосредоточиться на воспоминаниях. Понимаю, что вы устали и нервы у вас не в лучшем состоянии, но такая игра с памятью вам поможет отвлечься от тяжких мыслей.
— Убийца Бобби едет в этом вагоне?
Ванзаров не стал этого отрицать, но ничего не подтвердил.
— Тогда я приложу все силы, чтобы вспомнить: что делала эта гадина…
— Оставьте Женечку в покое, у нее и так останутся шрамы на шее.
— Я очень рада. Жаль, мало…
— Вас бы следовало посадить в участок за это хулиганство, но в поезде нет участка. Вам повезло, — сказал Ванзаров.
Липа игриво повела плечиком: дескать, она тут совершенно ни при чем.
— Остудите свой гнев. Представьте: вы не знаете, кто настоящий убийца. И вычислить его можно только по мелким нелогичным деталям. Например, кто-то кому-то что-то быстро передал. Ищите незначительные воспоминания…
Она лишь немного переместила тело на ручку кресла, и поза ее в переливах блесток стала заманчивой и опасной. Как будто нарочно.
— Ванзаров… — сказал она тихо. — Мне так одиноко… И холодно…
— Что же вы сразу не сказали! — он попятился к двери. — Так я сейчас устрою проводнику взбучку, чтобы не смел морозить таких ценных пассажиров… А пока тщательно поройтесь в воспоминаниях… Все-таки пришлю вам одного бесценного проводника. Он обработает вашу рану.
Когда дверь захлопнулась, Липа не смогла найти однозначный ответ: он наивен, застенчив или так подло притягивает к себе? В каждом из ответов была доля истины, Липа чувствовала это женским чутьем. Но каждый из этих ответов был в чем-то глубоко ошибочным. Задумавшись над этой загадкой, она не смогла долго заниматься ею и незаметно вернулась к тому вечеру. Что же там было странного?
Генерал держался за оконные поручни и не замечал пролетавших мимо окрестностей. Он стоял на посту. Место было выбрано с военной точностью. Мимо проскочить невозможно. В узком коридоре деваться некуда. Если будет предпринята попытка его заболтать или увести в купе, он будет стоять до конца. Бутовский решил, что раскусил манеру юного господина: наносить меткий и точный удар в самое больное место, когда человек меньше всего этого ожидает. Прием, конечно, эффективный, но подлый какой-то, нет в нем благородства и рыцарской честности. Это вызывало в солдатской душе брезгливое отвращение. Он считал, что так вести себя на государственной службе непозволительно. Конечно, полиция, конечно, сыск, но нельзя же терять человеческий облик, обращаясь в зверя-оборотня. С потерей третьего атлета Бутовского охватило странное безразличие. Ему стало как-то все равно: доедет ли команда в Афины, примет ли участие в играх и будут ли медали. У него осталась только одна цель, важнее всяких игр. С ней генерал поклялся справиться. Даже если им придется дернуть ручку стоп-крана и сойти на глухой станции. Ничего, выдержат.
Появление этого господина из купе Липы не удивило. Напротив, он убедился в правильности своих выводов. Следовало занять боевую позицию. И Бутовский прислонился спиной к двери купе. Просьба разрешить краткий разговор с госпожой Березиной была решительно отклонена.
— Я хочу официально заявить, — продолжил Бутовский. — Вы можете заниматься своим расследованием сколько угодно. Делайте, что хотите, ломайте людям руки, устраивайте грязные провокации и тому подобное. Только одного не допущу: чтобы вы приближались к моей племяннице. Стерпел, когда ваши коллеги устроили расстрел бедного Чичерова, о чем до сих пор жалею. Но я не позволю мучить ее. Того, что произошло, более чем достаточно. Я не позволю ей выходить из купе без меня или Паши. И в ваших услугах мы не нуждаемся.
— Благодарю вас, — сказал Ванзаров, отвешивая поклон вежливости. — Меня это очень радует. Это очень хорошо.
Бутовский ждал, что ему будут угрожать или требовать. Он готов был давать отпор. К такому обороту он оказался не готов.
— Что это вас радует? — раздраженно спросил он.
— Я просил вас, чтобы Женечка была под постоянным присмотром. Рад, что теперь вы отнеслись к этому серьезно.
Вышло глупо и пошло. Со всей суматохой генерал как-то упустил из виду, что его как раз и просили сделать то, на что он решился, как на подвиг. Какая непростительная глупость. И как теперь выйти из дурацкого положения, в которое сам же попал?
— Женечку надо охранять только от ваших методов, — сказал Бутовский.
— Не хочу вас пугать, но это не совсем так, — ответил Ванзаров. — Ей может угрожать настоящая опасность.
