содержанка прятала от него?
– Достоверно – нет, – убежденно заявил сыщик. – Они с убийцей, этим верзилой Вячисом, искали бумаги, но не нашли. Оценщик приказал Вячису сжечь дом Мапететт. Он догадывается, что часть агентуры мы по этим заявкам можем выявить. Но кого именно?
– Я так же размышлял, – подхватил Продан. – Поставь себя на место резидента. Сеть частично провалена. Точнее, возможно, что она провалена. Но организация большая, в ней десятки агентов. Жалко взять и бросить их всех на основе только лишь подозрения. Что бы ты сделал?
Алексей Николаевич начал понимать, что имеет в виду приятель:
– Думаешь, они отправят ревизора? Проверить, кто цел, а кто попался?
– Они уже его отправили, – многозначительно ответил подполковник. – Причем с Дальнего Востока. И это женщина.
– О-хо-хо! Попрошусь в шпионы, пусть дамочка завербует меня. Только чур через постель!
Контрразведчик не поддержал шутливого тона:
– Все очень серьезно. Помнишь Насникова?
– Поручика Насникова? Олега Геннадьевича?
– Он уже штабс-капитан. Повышен в чине за успешную операцию, в которой и ты участвовал.
– Рад за него. Но к чему ты вспомнил ту историю?
Лыков не гордился операцией, которую он провел в январе этого года в Приморье [59]. Резидента китайской разведки Тунитая не удалось не только арестовать, но даже выслать за переделы России. Как был при делах, так и остался. Самый опасный человек на Миллионке, ее ночной комендант.
Игорь Алексеевич продолжил мысль:
– Именно Насников вышел на след австрийской подданной Елены Маргуллы. Она осела в Иркутском уезде, но имеет знакомства по всей Сибири вплоть до Владивостока. Особенно любит кружить головы военным…
– А что, хороша собой? – заинтриговался статский советник.
– Не знаю, я ее еще не видел. Она приезжает в Смоленск. Завтра.
Сыщик опешил:
– Завтра? А мы с тобой сидим, водку пьем!
Подполковник на этих словах налил себе еще рюмку и спокойно ее опрокинул. Закусил каперсом и ответил:
– Ну, пьем. Адмиральский час. Что такого?
– Но ведь шпионка вот-вот будет здесь!
– Пускай. Я вызвал четырех наблюдательных агентов из Москвы, они уже несколько дней осматриваются в городе, изучают проходные дворы и прочее. Возьмут ее под наблюдение. Мы даже знаем, где состоится встреча Маргуллы с вице-резидентом.
– А это вы как узнали? – Алексей Николаевич успокоился и тоже махнул рюмку.
– Перехватили письмо, там сказано: «Встреча у Гедройцев». Мадам шпионка едет домой в Австрию и по дороге ревизует отделения агентурной сети.
Сыщик нахмурился было, но контрразведчик махнул рукой:
– Не ломай голову, это вредно в твоем почтенном возрасте. Я уже спросил у всезнающего Руги, что эта фраза может обозначать. Он тут же вспомнил, что на католическом кладбище возле костела есть фамильная усыпальница семьи Гедройц. Думаю, это то самое место. Я только что оттуда. Все заросло кустами, укромно, тихо…
– Так-так… Игорь Алексеевич, чего-то ты недоговариваешь. Бабу вы ведете, место встречи знаете. Я вам зачем?
Подполковник опять полез за папиросником с расстроенным видом:
– Ты же знаешь, что контрразведка не имеет права производить аресты, обыски или выемки бумаг. Только МВД.
– Обратись к жандармам.
– По правилам я так и должен сделать, – сказал в сердцах Продан, пуская в окно новую струю дыма. – И до Рождества буду ждать ответа из ГЖУ. Все шпионы за это время разбегутся.
Сыщик не понял и потребовал объяснений. Игорь Алексеевич рассказал, что начальник КРО подполковник князь Туркестанов должен выйти с просьбой на производство ареста подозреваемых в шпионстве сначала на генерал-квартирмейстера штаба Московского военного округа. Тот из Первопрестольной напишет в Смоленск начальнику здешнего ГЖУ подполковнику Пухловскому. Который станет долго изучать представленные доказательства, и не факт, что признает их убедительными. На все это уйдут недели.
– А я чем тебе помогу? – взвился сыщик. – Приду в ГЖУ, построю личный состав управления и заставлю выполнять строевые приемы? Я же голубым мундирам не начальник.
– Но право ареста имеет еще и общая полиция, – разъяснил свою мысль Продан.
– Полицмейстер Гепнер? Да, он может арестовать кого угодно. Но такой приказ ему должен отдать его непосредственный начальник, губернатор Кобеко.
– Которого ты можешь об этом попросить, – закончил фразу контрразведчик.
Алексей Николаевич задумчиво сказал:
– После того как я им всех бандитов переловил – да, пожалуй, Дмитрий Дмитриевич мне не откажет. Только доказательства вины должны быть железными!
– Возьмем с поличным. В принципе, ты уже знакомил губернатора с находками с кухни убитой Мапететт. Он в курсе дела. А тут приезд ревизора. Австрийская разведка решает важный вопрос: как обстоят дела в Смоленске? Они могут переместить агентурную сеть в другую губернию. А могут законсервировать ее здесь, и она проявит себя, когда начнется война. Это называется скрытое отмобилизование распорядительным порядком. Кобеко нужна спящая шпионская организация под боком?
– Нет, конечно.
– Вот тогда пускай поможет контрразведке.
Лыков подумал и возразил:
– Жандармы обидятся, что обошлись без них.
– Привлечем потом, когда не будет спешки. Ты же знаешь, что все начальники контрразведывательных отделений хоть и подчиняются Сухомлинову, служат по корпусу жандармов. И считаются прикомандированными к нам, военным. Так что договорятся… Ворон ворону глаз не выклюет.
– Идем к губернатору, объяснимся, – встал сыщик.
Наудачу Кобеко оказался на месте. Он и раньше относился к статскому советнику с уважением. А события последних дней только укрепили это чувство.
Алексей Николаевич представил ему контрразведчика, и тот сделал обстоятельный доклад. Известие о том, что в Смоленской губернии существует агентурная организация австрийской разведки, смутило Дмитрия Дмитриевича. Но Продан тонко его успокоил:
– Ваше превосходительство, если вы думаете, что это у вас одного, то ошибаетесь. Австрийский Генеральный штаб два года назад принял решение создать агентурные сети не только в наших приграничных военных округах, но и во всех остальных. Включая даже сибирские!
– Моя губерния входит в Московский округ, который никак не приграничный, – напомнил действительный статский советник.
– Да, – согласился подполковник. – В картотеке Особого делопроизводства ГУГШ хранятся учетные карточки лиц, подозреваемых в шпионаже. Австрийских агентов там больше всех. Им очень часто помогают поляки. Которых у вас почти двенадцать тысяч!
– Одиннадцать, чтобы быть точным, – поправил Кобеко.
– Ну одиннадцать. Разве это мало? А еще евреи, тоже падкие на габсбургские кроны.
– Но почему вы хотите привлечь к аресту общую полицию, а не жандармов? – никак не мог понять мотивы контрразведчика начальник губернии.
Продан стал объяснять, а Лыков – помогать ему. Так дело пошло лучше. В конце концов губернатор согласился дать команду полицмейстеру совершить аресты и выемки бумаг, если таковые просьбы поступят от военных.
На прощание Игорь Алексеевич постарался еще более успокоить нервного администратора:
– Мы, контрразведка, стараемся не арестовывать подданных других государств. Я имею в виду агентуриста, ревизора, даже маршрутника, если он въехал под своим именем. Проследим максимально незаметно. Иногда, если нужно для дела, возьмем, отнимем шпионскую почту и вышлем из России. А вот с теми, кого они завербовали, с подданными российской короны, – с ними разговор другой. Поэтому международного скандала можете не опасаться.
С тем они и удалились. Лыков очень хотел увидеть приезжую шпионку и просил у Продана разрешения
