На ее лице не отразилось ни единой эмоции.
– Да, и знаете, это очень досадно, когда бедный Джеймс так нуждается. Я ходила к адвокату; он тоже мое доверенное лицо и всецело находится под влиянием дяди Чарлза. Говорил со мной, как с малолетним ребенком. А ведь я замужняя дама! Они не позволили Джеймсу взять ни пенни.
«Зато ты уж ему позволила бы все, – подумал я сочувственно. – Ты бы с радостью позволила ему промотать все, что у тебя есть».
– Вашего мужа взяли в компанию Роучей, верно? Он получает жалованье.
Люси с досадой отмахнулась от моего вопроса:
– Да, но его вынудили поехать в Китай. Дядя Чарлз был с ним очень скуп и недобр.
Трудно понять, какими мотивами в самом деле руководствовался Чарлз Роуч. С одной стороны, он защищал интересы племянницы. С другой стороны, он будет распоряжаться ее деньгами (и ее акциями в семейном предприятии) еще три года. За это время с Джеймсом Крейвеном в Китае могло произойти все что угодно. Тяжелый климат, болезни, бандиты, пристрастие к опиуму, пьянство вполне способны свести его в могилу. Да и путешествие в Китай довольно опасно; родители Люси погибли, возвращаясь оттуда. Короче говоря, Крейвен может погибнуть от многих причин. Если к двадцати одному году Люси останется вдовой, она по-прежнему будет во всем полагаться на своего дядю Чарлза, тем более – в финансовых делах, а уж он постарается закрепить за собой право распоряжаться ее долей еще несколько лет.
– Спасибо, миссис Крейвен, вы мне очень помогли, – заверил ее я. – Возможно, мне понадобится еще раз побеседовать с вами.
– Как вам будет угодно, – со вздохом ответила она.
– И если вы что-нибудь вспомните – любую мелочь, о которой вы, возможно, позабыли… скажите мне или сразу же пошлите за мной. Ну а теперь давайте поищем мисс Мартин.
– Да, пожалуйста. – Теперь она куда больше напоминала девочку, которая с нетерпением ждет своего восьмого дня рождения, чем молодую замужнюю женщину, которой исполняется восемнадцать.
Элизабет Мартин
Я смотрела вслед Люси и Бену, которые скрылись за дверью церкви. Я знала, что инспектор будет говорить с девушкой доброжелательно и тактично, но не отстанет, пока она не расскажет ему все, что ей известно. Я надеялась, что на Люси не обрушится ее обычный детский приступ гнева. По-моему, эти приступы во многом объясняются страхом… жаль, что ее родные этого не понимают.
Топтаться на крыльце я не могла – они еще решат, что я подслушиваю. Но и уйти совсем тоже было нельзя. Поэтому я вернулась к крытому входу и села на скамейку. Через несколько минут со стороны «Прибрежного» послышались шаги. Рядом со мной шаги затихли, и женский голос окликнул меня:
– Доброе утро, мисс Мартин!
Я не сразу поняла, кому принадлежит голос. Выйдя из-под крыши, я увидела на дороге неприметную, некрасивую женщину – горничную сестер Роуч. До того она почти не заговаривала со мной.
Выражение ее лица было неприветливым. Судя по всему, жизнь обошлась с ней не слишком великодушно. Правда, личная горничная, пусть даже и у двух старых дев-сестер, – хорошее место в табели о рангах домашней прислуги. Меня удивило, что ее сочли пригодной разбираться с женскими потребностями. Телосложения она была крепкого, почти мужского; я невольно вспомнила одетых в рабочие комбинезоны женщин, которые грузили мешки с углем или работали на строительстве дорог. Как-то не укладывалось в голове, что эти квадратные сильные пальцы способны управляться с иглой и выполнять тонкую работу. С другой стороны, возможно, более рафинированная горничная не согласилась бы уехать за город.
Я знала, что она из Лондона и приехала в Гемпшир вместе с сестрами Роуч. Мне показалось, что остальных слуг она сторонится. Я уже заметила, что они иногда посмеиваются над ней у нее за спиной. Она, в свою очередь, подавала голос только в случае необходимости и выражала презрение столичной жительницы по отношению к провинциалам. Она ясно дала понять младшим горничным, что считает их неотесанной деревенщиной. Ничего удивительного, что те мстили ей, придумывая нелепые истории, время от времени подхихикивая. Я вспомнила, что ее фамилия Хиггинс, и поздоровалась в ответ.
Можно было ожидать, что Хиггинс подойдет ко мне, но она стояла и задумчиво смотрела на меня. Я встревоженно подумала: может быть, она собиралась пойти в церковь, и мне необходимо предупредить ее, что сейчас туда нельзя. Если так, я надеялась, что женщина не станет упорствовать. Она такая сильная, что я не сумею ее удержать.
– Вышли погулять, Хиггинс? – спросила я.
Губы горничной скривились.
– Для прогулок, мисс, у меня нет времени! Я иду в деревню, как ее называют, хотя, по-моему, это жалкое захолустье. Там живет женщина, которая вяжет перчатки, как мне сказали, и вяжет очень неплохо. Я рассказала о ней мисс Кристине, потому что она говорила, что до зимы ей, мисс Фиби и миссис Крейвен нужно раздобыть шерстяные перчатки. Вот меня и послали узнать, возьмется ли вязальщица за наше поручение. Наверное, возьмется – и потребует двойную плату.
– Живя в такой глуши, она, наверное, считает, что ей повезло, раз своим ремеслом она может немного заработать, – заметила я.
Хиггинс закрыла тему, пожав плечами. В ее глазах цвета глины мелькнуло любопытство.
– Мисс, а разве миссис Крейвен не с вами?
Так вот почему она остановилась и заговорила со мной!
Она видела, что мы вместе с Люси выходили из дому, теперь же на скамейке я сидела в одиночестве.
– Со мной, – ответила я. – Ей захотелось осмотреть церковь.
Судя по выражению лица Хиггинс, она мне не поверила. Зачем Люси, которая живет здесь и, наверное, видит внутреннее убранство церкви каждое воскресенье, вдруг понадобилось осматривать храм? Потом мне пришло в голову, что Хиггинс руководит не просто праздное любопытство. Несомненно, она шпионит за всем, что происходит в доме, и пересказывает хозяйкам. Шерстяные перчатки – просто предлог, чтобы последить за нами.
Если так, я не собиралась делиться с ней сведениями, которые она наверняка передаст Кристине Роуч. Я вежливо кивнула ей, надеясь, что она пойдет дальше. Но Хиггинс не двигалась с места. Подняв голову и встретившись с ней взглядом, я заметила в ее глазах насмешку.
– Ну и как вам здесь нравится, мисс Мартин? Вы ведь сюда из Лондона приехали?
– Да, но сама я родилась не в Лондоне. Я выросла в маленьком городке. По-моему, здесь очень красиво.
Разумеется, она хотела выяснить совсем не это. Она видела, что я все понимаю. Можно было отбросить притворство.
– Здесь тихо, как в могиле! – неожиданно разоткровенничалась она. – Я остаюсь здесь только из-за хозяек. Я работаю на мисс Кристину и мисс Фиби уже двадцать лет.
– Не сомневаюсь, они высоко ценят вашу преданность, – ответила я.
– Они заслужили преданность! – пылко воскликнула Хиггинс. – Они замечательные леди! И несправедливо, что на них обрушилось столько бед.
– Полиция быстро раскроет тайну убийства Бреннана, – пообещала я.
– Да кому он нужен, этот Бреннан? Мошенник, и только… Я не о нем говорю… вернее, не только о нем. Им столько пришлось вынести с мисс Люси, то есть миссис Крейвен… поистине тяжкое бремя!
Мне захотелось продемонстрировать Хиггинс, что я так же верна Люси, как она, по ее словам, верна своим «леди».
– Миссис Крейвен постигло большое несчастье, – решительно заявила я. – Во всяком случае, мы не должны…
Хиггинс посмотрела на меня, не скрывая насмешки:
– Ах, мисс компаньонка! Пробыли здесь меньше недели и уже все знаете, так? По-моему, вы подпали под влияние, очарованы хорошеньким личиком молодой леди и ее голубыми глазками. А я, если хотите, знаю ее с младенчества. Она всегда была трудным ребенком, избалованным и упрямым, и с детства совершенно не изменилась. Сами увидите. Стоит сказать ей слово поперек, она закатывает истерику!
Разозлившись не на шутку, я воскликнула:
– Я не позволю вам отзываться о миссис Крейвен в таком тоне! И не ваше дело судить о ней. Не желаю больше слышать ни слова. Так вот что вы называете преданностью?
– Как вам будет угодно. Я служу хозяйкам; миссис Крейвен я ничего не должна.
– Идите лучше в деревню и поищите там вязальщицу, – холодно посоветовала я. – Раз вас туда, как вы утверждаете, послали.
Хиггинс ненадолго замолчала, только смерила меня ледяным взглядом. Пройдя несколько шагов, она обернулась и сказала:
– Как вы заблуждаетесь, мисс компаньонка! Вы же ничего не знаете! Беды начались не с той свадьбы на скорую руку, которая должна была спасти ее доброе имя – и доброе имя ее семьи. А вам известно, что мисс Люси пришлось забрать из пансиона, когда ей было всего одиннадцать лет, и срочно перевести ее в другую школу? Директриса на писала мистеру Роучу и попросила его забрать племянницу.
Им надоело терпеть ее вспышки. Она даже ранила другую ученицу в ходе детской ссоры!
