— Он потерял много крови, — страдальчески прошептала Филиппа.
— Он потеряет ее еще больше, когда мы начнем извлекать пулю.
— Но вы хотя бы знаете, как это делается? — спросила Филиппа. — Вам уже приходилось заниматься этим когда-нибудь?
— Однажды я выковырял пулю из него, — ответил Маркус. — Теперь, похоже, настала его очередь. Надо отрабатывать долги.
Бирн насмешливо фыркнул, а затем, помрачнев, посмотрел на Филиппу:
— А теперь, может быть, вы объясните мне, кто проделал в нем эту дыру?
— Мне нечего сказать, — ответила она. — Я никогда прежде не встречала этого человека и не знаю его имени.
— Так опишите его, — потребовал Бирн, и Филиппа подчинилась.
— Некрупный, невысокий. После полудня он был одет как местный фермер: соломенная шляпа, сермяжные серо-черные брюки… Ужасная материя. Но что касается вечера, я не знаю. Было слишком темно, и он был, по-видимому, весь в черном. Возможно, даже в вечернем фраке или смокинге…
— Возможно?
— Возможно, и нет. Наверное, мне просто показалось.
— Бирн, это был он, — произнес Маркус. — У него был пистолет…
— Допустим, — кивнул Бирн, принимаясь расхаживать по комнате. — А может ли он еще оставаться где-то поблизости? — резко повернувшись, спросил он.
После небольшой паузы Маркус кивнул.
— И где, по-твоему, он может быть?
— Он может заявиться и в дом, если ему там что-нибудь надо. Но я думаю, он вернулся к конюшням, чтобы наслаждаться всеобщей паникой, которую сам же и устроил.
Бирн побарабанил пальцами по рукоятке своей трости.
— Время сейчас решает все… — произнес он.
— Но что же будет с Маркусом? Он нуждается в вашей помощи! — вскричала Филиппа.
Братья переглянулись.
— Все будет как надо. Отправляйся, — произнес Маркус. Бирн бросил быстрый взгляд на Филиппу, как бы заново оценивая ее.
— Пожалуй, я отложу возвращение моего долга до другого случая, — произнес он и шагнул за дверь, оставив Маркуса и Филиппу вдвоем.
— Он… он не собирается вытаскивать пулю? — спросила изумленная Филиппа.
— Нет, — отвечал Маркус. — Ты сделаешь это… Земля зашаталась у нее под ногами.
— Ты… ты действительно сказал это или мне послышалось?
— Да, сказал, — решительно произнес он.
— О Боже!
Он вздохнул, удобнее усаживаясь на постели.
— Прежде всего, ты должна освободить меня от этой прилипшей рубашки.
Она обязана справиться, решила про себя Филиппа. Это в человеческих силах. Все равно что вытащить занозу, уговаривала она себя. Главное — не поддаться страху, не запаниковать. Надо подойти к этому как к любому делу, хладнокровно и рассудительно.
Молча вознеся молитву к Небесам, Филиппа взялась за узел шейного платка и развязала его. Пальцы ее действовали довольно уверенно. Затем она освободила из рубашки его здоровое плечо и, уткнувшись взглядом в мускулистую грудь, ощутила, чуть ли не девическую застенчивость и волнение. «Никаких сантиментов, — мгновенно приказала она себе, — только дело».
Филиппа чувствовала его взгляд на своем лице, следивший за каждым ее движением. Упрямо поджав губы, она продолжала свою работу. Однако когда она сосредоточилась на окровавленном плече, в ее глазах появился страх. Какое-то время она пребывала в растерянности, пока Маркус не окликнул ее:
— Филиппа, слушай меня. Не надо резких движений, действуй осторожно, как только сможешь. И все будет прекрасно.
— Все будет прекрасно… — эхом отозвалась она, приподнимая край липкой материи. — Прекрасно, прекрасно, да… — бормотала она.
Он улыбался, глядя на нее, хотя его лицо было искажено от боли.
— Хорошая девочка, — похвалил он.
Кровь снова стала сочиться из открытой раны. Хорошо, что пуля вошла наискосок, под углом, и края раны были открыты.
— Филиппа, а теперь слушай меня внимательно. Я буду говорить тебе, что надо делать. Рискнешь?
Его голос был спокойным, но за матовой непроницаемостью его темных глаз угадывались боль и тревога.
— Конечно! Я Филиппа Беннинг и не привыкла отступать. Я справлюсь с любым испытанием. Положись на меня.
Наклонившись, он поцеловал ее в лоб бесстрастно и успокаивающе. И это придало ей силы.
— Говори, с чего нужно начать, — произнесла она. Однако ее вопрос остался без ответа — в этот момент раздался стук в дверь. Филиппа, подбежав к двери, глянула в замочную скважину.
— Это леди Джейн, — сказала она.
— Я ограбила бельевую и буфет, — объявила леди Джейн, появляясь с полными руками. — И набрала воды в кувшин. Только мазь мне не удалось найти, потому что я не знаю, какая именно нужна. А спросить камеристку я постеснялась — вдруг она стала бы расспрашивать меня, я бы не знала, что ей ответить.
— О, Джейн! Неужели так трудно соврать что-нибудь? Ты могла бы сказать, что натерла ногу или даже порезала… когда избавлялась от старой мозоли! — не удержалась от шутки Филиппа.
— Не могла, потому что у меня нет никаких мозолей, да еще старых… — Она высоко вскинула голову. — А врать нехорошо, этому учат еще в школе. Это ты привыкла врать на каждом шагу, а я всегда стараюсь быть честной…
— Извините, леди, если я задела вашу тонкую чувствительность, — произнесла Филиппа. — У меня сорвалось с языка: я хотела сказать «от свежей мозоли». Но и это не важно. Просто после того как вы вывели нас с мистером Уортом из-под обстрела, я по глупости решила, что могу положиться на вашу сообразительность. Прошу прощения за ошибку.
— А я отнюдь не собираюсь просить у вас прощения за свою, — огрызнулась леди Джейн, сверкая глазами. — Ты всегда была такой. Ты думаешь, что весь мир должен крутиться вокруг тебя!
— Леди! — вынужден был вмешаться Маркус. — Может быть, вы отложите вашу дуэль на потом?
Филиппа почувствовала, что кровь бросилась ей в лицо, и она ослабила свою позицию, отступив на шаг от леди Джейн: их словесные перепалки могут длиться до бесконечности, знала она. Строго поджав губы, Филиппа принялась раскладывать льняные салфетки на столике перед постелью.
— А где же ваш брат? — спросила леди Джейн, застыв с бутылью бренди в руках.
— Он… у него срочное дело, — ответил Маркус. Наступила неловкая пауза. Никто не знал, что надо делать. Леди Джейн, казалось, была загипнотизирована видом обнаженной мускулистой груди Маркуса. Затем она перевела оценивающий взгляд на Филиппу.
— Вам нужно новое платье, — произнесла она. Филиппа печально оглядела когда-то кремово-серебряный шедевр от мадам Ле Труа. Подол был в грязи, атлас измят, а один рукав и бок в крови, появившейся, когда она поддерживала Маркуса на лестнице.
— Мне это известно, — холодно произнесла она. — Но по счастью, я любимая клиентка мадам Ле Труа.
— Я просто хотела сказать: если вы в таком виде выйдете в холл, то вызовете всеобщий ажиотаж.
Разумеется, Джейн была права. Но ее намного больше беспокоило положение Маркуса.
— Я найду для вас новое платье, — пообещала Джейн, берясь за ручку двери.
— Постой, — проговорила Филиппа, — ты хочешь осчастливить меня одним из своих нарядов?
— Не бойся, — сказала Джейн, — мне так и не пришлось обновить его на этом празднике. — С этими словами она скрылась за дверью.
— Отлично, — произнес Маркус, нарушая повисшее молчание. — Теперь-то мы уже можем продолжить?
— М-мы? Ты решительно не хочешь дождаться Бирна? Маркус покачал головой:
— Он вернется не раньше рассвета. А у нас есть все, что нужно для этой ничтожной операции. Я буду говорить тебе, что надо делать.
Льняные салфетки были скручены в жгуты, свежая вода перелита в чашку. Ножницы из наборчика для шитья, принадлежавшего миссис Тоттендейл, лежали на столе. К ним присоединилась пара пинцетов из запасов Маркуса. Бутыль бренди стояла рядом.
Для начала она аккуратно обработала поверхность вокруг раны влажной льняной салфеткой. Затем, поднеся свечу поближе, осмотрела рану.
— Ну и что ты там видишь, в этой моей дыре? — спросил он. — Можешь разглядеть пулю?
Раздвинув края ранки, Филиппа заметила слабый свинцовый блеск.
— Частично, — отозвалась она.
— Отлично. А можешь подцепить ее? Пинцетом, разумеется.
Она взяла со столика инструмент и замерла, широко раскрыв глаза.
Чувствуя ее состояние, Маркус предложил ей сделать глубокий, расслабляющий вдох, а затем глотнуть бренди. Это отчасти помогло. Она вдруг стала видеть отверстие более отчетливо.
— Полагаю, тебе надо лечь на живот, — сказала она. — Так нам обоим будет удобнее.
Помогая ему улечься, Филиппа заметила длинный шрам у него на боку. Она нежно провела по нему пальцем. Маркус повернул к ней голову.
— Ножевой, он у меня уже давно.
Она кивнула, собираясь запустить пинцет в свежую рану.
— Пора приступать, — поощрил он ее.
