– Что-то случилось? – спросил он, осматривая маскарадный костюм.
– Ротмистр, мы о чем условились? – Ванзаров в злости стал рвать завязки плаща, которые не поддавались. – Ваш пост был намечен рядом с воротами. А вы куда делись?
– Отошел по малой нужде… И если честно, мне не совсем прилично было у ворот торчать. Вдруг знакомый пройдет, а я – как привратник. Да и ничего ведь не произошло.
Плащ наконец уступил. Ванзаров сдернул материю, сунул Ендрихину в руки, а сверху добавил шляпу.
– Могло произойти, – сказал он. – Случай меня спас.
– Вас спас? – повторил Ендрихин, как видно, не сильно соображая.
– Если быть точным, не меня, а вас. Удар шпаги целился в ваше сердце. С меня содрали маску. Убийца понял, что ошибся…
Ротмистр мгновенно обрел боевой настрой.
– Где он? – спросил он, оглядываясь.
– Исчез, как призрак. Надо было ловить его у ворот… Так засады не делают.
– Ах ты… – И ротмистр выругался грубо, по-солдатски. – Как же его поймать?
– Теперь для этого потребуется приложить все усилия. Малой кровью не удалось…
Ендрихин вдруг встал по стойке «смирно», щелкнув каблуками, прижимая к боку плащ со шляпой.
– Господин Ванзаров, прошу принять мои искренние извинения. Я совершил непростительную ошибку… – И он склонил повинную голову.
– Принято, Петр Сергеевич, – сказал Ванзаров, пожимая его руку. – Вы не полицейский, чтобы знать эти приемы…
– Позвольте, Родион Георгиевич… – Ендрихин впервые обратился к нему, как к своему товарищу. – Я ведь только теперь ясно понял: вы мне жизнь сейчас спасли! И не сказали, что рискуете, когда костюм дурацкий себе потребовали. А я ничего не понял… Еще уговаривать пришлось… Уж тут извинений никаких не хватит. Доведется – отплачу вам тем же. Даю вам слово. Я ваш должник.
– Не хотелось бы взимать с вас долг. Но предвидеть все – трудно.
– Но как же вам удалось спастись?
– Судьба, – ответил Ванзаров, чувствуя, как замерзает в одном пиджаке. – Сейчас важнее другое. Князь Вачнадзе – финансы добровольцев, вы – неформальный лидер. Убить вас двоих – понятно. Зачем убивать Миллерова, Александровича, Неверова и Крайса? Примерно в указанном порядке.
Как ни умел владеть собой Ендрихин, но этот вопрос выбил его из равновесия.
– Откуда вам известны эти фамилии? – понизив голос, спросил он.
– Я не могу ответить на этот вопрос. Прошу меня понять… Так в чем они примечательны?
– Полковник Миллеров служил в отряде буров… начальником штаба, – собравшись с духом, ответил ротмистр. – Александрович – один из лучших командиров пятерок. Неверов и Крайс были легендарными разведчиками, Черным и Рыжим Лисом… Но я не могу понять, как вы…
– Все проще, чем вы можете себе представить, – ответил Ванзаров. – А сколько обученных добровольцев, прошедших бурскую войну, потребовалось бы, чтобы, например, свергнуть власть… в какой-нибудь крупной европейской столице?
Ендрихин кивнул, обозначив, что понял суть вопроса.
– А вы как полагаете? – спросил он.
– Полагаю, полка будет достаточно.
– Нужно четыре десятка боевых пятерок, чтобы… Вы меня понимаете. Миллеров проводил расчет. На всякий случай.
– Это серьезно, – согласился Ванзаров. – Такой прогноз доступен не только ему… Как ваше назначение, господин ротмистр?
– Решение ожидается со дня на день.
– Тогда нам есть резон поспешить.
– Что надо сделать? Приказывайте. – Ендрихин оказался в привычной стихии подготовки к бою.
– Приказать не могу, а попрошу: будьте готовы к любой неожиданности. Ничему не удивляйтесь. И ничему не верьте, что вам могут сообщить обо мне. У нас с вами одна задача: найти камешки…
– И поймать убийцу князя!
– И это тоже, – согласился Ванзаров будто с неохотой. – День был трудный, завтра будет еще труднее. Зато от него была польза.
– Это какая? – строго спросил Ендрихин.
– Теперь понятно, зачем князя и фабричных убивали именно шпагой. Для маскарада и «Бала тишины» шпага – лучшее оружие. Ножом – трудно, револьвером – громко. А шпагой – в самый раз: и тихо, и расстояние существенное. Только надо было научиться ею пользоваться…
– Хотите сказать, что Багратиона убили ради тренировки?!
– Звучит крайне неприятно для вас, Петр Сергеевич, но это был лишь один из мотивов…
– Другой – алмазы?
– И это тоже… – согласился Ванзаров. – В этой истории все немного сложнее и одновременно – проще, чем хотелось бы.
Ендрихин задумался, глядя вдоль улицы.
– Вы точно знаете, кто убийца… – сказал он, глядя Ванзарову в глаза. – Почему вы не хотите его взять? Вам не хватает своих сил, так мы поможем…
– Это ничего не решит. Тем более сделать это на законных основаниях мы пока не можем. Как думаете, ротмистр, что нужно, чтобы заманить призрака в ловушку и поймать?
– Не имею представления, Родион Георгиевич…
– Нужна новая жертва, – ответил Ванзаров и подмигнул, что делать в темноте крайне неразумно.
Аполлон Григорьевич искал себе какое-нибудь дело, чтобы не идти домой. Дело упрямо не желало находиться. Пока само не постучалось в дверь его кабинета. Замерзший и уставший Ванзаров был принят с распростертыми объятиями. Охолодевший на февральском ветру юноша был согрет чаем с коньяком и закутан в теплое одеяло со следами крови, оставшимися с давнего преступления. Кажется, ревнивый муж прикончил неверную супругу, а труп завернул в него. Но не пропадать же хорошей вещи! Тем более трупный запах давно выветрился. Ну, почти…
Ванзаров согрелся быстро, чихнул и скинул с плеч долой кровавую мантию.
– Как веселье на маскараде? – спросил Лебедев, несколько часов назад бурно возмущавшийся, что его не берут. – В шляпе и плаще – вы отъявленный головорез-bravi. А в страшной белой маске вами можно пугать детей, когда долго на горшок не просятся.
– Визит я бы назвал не столько веселым, сколько полезным, – сказал Ванзаров и опять чихнул. Все-таки крепкое здоровье не сладило с зимним холодом. – Во-первых, спас одну жизнь…
– Ого! – воскликнул Лебедев притворно-восторженно, хотя ожидал нечто подобного. – Кто же эта красотка?
– Ротмистр Ендрихин. Куда важней, что теперь вы не попрекнете меня психологикой.
– Это почему же? Очень попрекну.
– Когда у меня были только выводы, спорить не имело смысла. Теперь у меня есть факты. И я могу честно ответить на ваш вопрос о призраке… Если хотите.
– Еще как хочу! – Аполлон Григорьевич смахнул нечто лишнее с лабораторного стола и уселся прямо на него. – Удивите меня, коллега…
В чайнике осталось еще немного чая. Ванзаров позволил подогреть интерес к себе, неторопливо выпив чашку напитка и старательно вытерев усы. Лебедев был воплощением терпения. Что еще оставалось, когда его подцепили на крючок любопытства!
– В убийства князя и фабричных призрак в плаще и trevi был лишним потому, что никого не убивал, – сказал Ванзаров, разглядывая плакат с человеческими органами. – Его задача была напугать. Рябчика и Комара призрак просто загонял к убийце. А в деле князя пугнул дворника, оказавшегося поблизости не вовремя.
– Их было двое! – воскликнул Лебедев. – Я так и знал! Именно он вытер следы в прихожей. Кто же еще?!
– Я такого не говорил вам, Аполлон Григорьевич.
– Ну, это и так ясно… Теперь раскройте главную загадку: почему убийца – недостающее? Этого я понять не могу.
– Убийцы там не было. Вернее: он пришел чуть позже, – ответил Ванзаров.
– Ну, вот. Теперь все кристально ясно, – сказал Лебедев, хотя лицо его выражало противоположные чувства. – Просто и точно.
– Вы тоже так считаете?
– А как же иначе! Именно так убийцы и действуют: выждут, пока жертва сама себя не порешит, и заявятся, чтобы украсть всю славу себе…
Ванзаров закрыл глаза и устроил отяжелевший лоб на ладонях.
– Аполлон Григорьевич, не злитесь на меня, – тихо сказал он. – Я не имел намерения вас дразнить…
– Кто тут злится? Да что вы! Я просто в бешенстве, только и всего! – заявил Лебедев, ломая в пальцах невинный карандаш.
– Скоро мне будет нужна ваша помощь, без нее не справиться. Если вы будете знать всю правду, вам придется трудно. Я и так попрошу от вас невозможного…
– Невозможное – только точка зрения, – ответил Лебедев, примирившись с неизбежным. – И помочь будет очень трудно?
Ванзаров кивнул.
– Чудесно! Вот это развлечение по мне… Кстати, вам тут братец передал сообщение с курьером…
Разорвав конверт Министерства иностранных дел, Ванзаров достал записку: «Забудь обо всем, что я просил. Любящий тебя Б.». Младший брат не мог вспомнить, когда в последний раз старший называл себя «любящим», что говорило о многом.
– Аполлон Григорьевич, отправите завтра несколько писем?
– Курьеры в нашем департаменте еще не перевелись!
Найдя нечто похожее на чернильную ручку, Ванзаров написал сообщение, не таясь от криминалиста. Подумав, добавил подпись: «Твой беспощадный братец Р.». И отдал листок.
