– С такими, как вы, Христофору Колумбу понадобилось бы пятьдесят лет, чтобы открыть Америку.
– А что, было бы неплохо! Подобную отсрочку индейцы обратили бы себе на пользу.
– Вот-вот, индейцы! Все указывает именно на них.
Лавка, стены которой были украшены бело-золотистыми деревянными панелями в духе Людовика XV, буквально ломилась от расписных спинетов и клавесинов. Подобное собрание прекрасно смотрелось бы в неоготическом поместье какого-нибудь коллекционера, неспособного даже прочесть партитуру. На инкрустированных столиках на одной ножке лежали классические гитары, учебные скрипки, смычки, а также балалайки и мандолины. Рядом с резной арфой стоял посудный шкаф, заполненный тарелками из севрского фарфора с изображением музыкантов, играющих на лютнях и мандолинах. Недавно антиквар приобрел несколько редких вещиц, выпущенных мануфактурой по производству мягкого фарфора, основанной в 1740 году в Венсенском замке и шестнадцать лет спустя переведенной в Севр. Жозеф не переставал восхищаться то кувшинчиком для шоколада, то горчичницей, то вазами, то чайным сервизом, выставленными в витрине, превозмогая желание открыть ее.
Максанс де Кермарек был худым, высоким человеком, облаченным в эксцентричный бархатный костюм цвета спелого граната, пришедшийся по вкусу парижской моли, ответственной за несколько дыр, до которых антиквару не было никакого дела. Тощий, с бородкой клинышком, он выходил из своего магазина только для того, чтобы съесть сэндвич с огурцом и выпить молока, сдобренного земляникой. При виде нагрянувшего к нему Жозефа он бросился вперед и протянул руку.
– Какой приятный гость! Мой дорогой господин Пиньо, вы хорошеете с каждым годом. Зрелый возраст сделает из вас современного Аполлона. Присаживайтесь. Чай? Кофе?
– Я на диете.
– Стройность – удел соблазнителя. Чем обязан радости вас лицезреть?
– Полагаю, вы слышали о той страсти, которую мой шурин и партнер питает к расследованию уголовных преступлений. Сейчас он выясняет обстоятельства серии убийств, совершенных с помощью лука и стрел с красным оперением. Я вспомнил, что вы провели юность в Соединенных Штатах, и…
– И правильно сделали! Мой отец водил дружбу с Джорджем Кэтлином[123], художником, запечатлевавшим на холсте культуру американских индейцев. Я как-то видел его у нас дома в конце 1850-х годов, когда был от горшка два вершка, – вкрадчиво заговорил антиквар, пододвигая свой позолоченный стул к тому, на котором съежился Жозеф. – Еще я встречался с Нейтом Солсбери, организатором выступлений Уильяма Фредерика Куди, прославленного охотника на бизонов, больше известного как Баффало Билл.
– Вот и славно. Значит, вы хорошо разбираетесь в луках и стрелах.
– Ну что вы… Так, самую малость! Это метательное оружие используется с незапамятных времен что в Европе, что на Востоке, что в Америке.
– Откуда родом может быть это древко и оперение?
Максанс де Кермарек взял обломок и стал вертеть его в руках.
– Задали вы мне задачку. Давайте подумаем… Подумаем… На первый взгляд стрела индейская. Оперение не в самом лучшем состоянии. Как мне кажется, это перо дикого индюка.
– Красный индюк? Таких в природе не существует!
– По всей видимости, его просто покрасили в красный цвет. Что касается древка, то это обыкновенный речной камыш.
– Он же растет где угодно!
– Разумеется, но взгляните вот сюда, оперение сделано без клея. Посмотрите внимательно, оно перевязано сухожилием какого-то животного, по-видимому, размоченным в воде. К сожалению, мне неизвестно, какое племя краснокожих пользуется подобными материалами. Вам нужно проконсультироваться у специалиста. Других улик у вас нет?
– Нет. А луки? Их тоже изготавливают из камыша?
– В целом их делают из ветвей деревьев – ясеня, дуба, клена, акации, – придавая гибкость путем нанесения на поверхность желатина, получаемого из расплавленных копыт животных семейства оленевых. Что касается тетивы, то если раньше ее делали из свитых сухожилий животных, то сегодня им на смену пришел металл. Длина стрелы составляет примерно шестьдесят сантиметров.
– Вы уверены, что эта стрела родом из Америки?
– Утверждать не буду, но скорее всего да.
Мозг Жозефа загудел от напряжения. Кем по национальности был Робер Туретт? Имя и фамилия звучат на французский лад, но это еще ничего не доказывает. А Мэтью Уолтер – он был американцем?
«Энтони Форестер: британец. Фредерик Даглан: француз, прикидывающийся англичашкой. Янг – шотландец, а в Шотландии соревнуются не столько в стрельбе из лука, сколько в том, кто дальше забросит ствол дерева. Да и потом, как-то неудобно расхаживать, пряча под пиджаком лук».
– Снаряжение лучника нельзя носить с собой незаметно, оно сразу бросается в глаза. Как вы думаете, господин Кермарек, где его можно спрятать здесь, в Париже, на Всемирной выставке в толпе туристов?
– Подобная задача требует творческого подхода, хотя ничего невозможного в этом нет. Я даже не знаю – среди рыбацких снастей, в достаточно большой, вытянутой в длину сумке, под плащом, в детской коляске, двуколке. Такой тайник можно оборудовать где угодно. Но лично я, мой дорогой Жозеф, знаю только один способ насладиться счастьем – это разить стрелой любви, подобно Купидону.
– Врожденные наклонности побуждают меня не столько к стрельбе из лука, сколько к пешим прогулкам, – заметил Жозеф, устремляясь к двери. – Крайне признателен за ваше неоценимое сотрудничество, господин Кермарек.
– С вами, молодой человек, я готов к тесному сотрудничеству по первому вашему желанию!
Оставшись один, Максанс де Кермарек вздохнул и погладил спинку стула, на котором до этого сидел Жозеф.
Фредерик Даглан миновал бульвар Бурдон, проехал вдоль русла канала Сен-Мартен, впадавшего в Сену, и свернул налево – на улицу Серизе. Ему не хотелось появляться в этом столичном квартале, который напоминал ему об идиллии с Жозеттой Фату, хотя до улицы Буле отсюда было больше километра. «Чердак Верцингеторикса» занимал целый квартал. Это название, высеченное на плоском ключе, дубликате украденного Фредериком у Янга, относилось к вещевому складу, который он без труда нашел в адресной книге. Накануне вечером Даглан по пневматической почте заказал наемный экипаж и незадолго до этого вступил во владение им у винного рынка1.[124]Он потянул за вожжи, остановил лошадку, животное безропотное и покорное, и в награду подвесил ей сумку с овсом, в который кляча тут же опустила голову. Даглан спрыгнул на тротуар и заметил мальца, который грыз яблоко и краем глаза поглядывал на него. Фредерик знаком подозвал его к себе.
– Как насчет того, чтобы заработать пять франков? – спросил он, демонстрируя внутренности бумажника.
Пацан вытаращил глаза – он еще ни разу в жизни не видел пятифранковых монет – и, не говоря ни слова, тут же согласился.
– Дело нехитрое, ты покараулишь мой экипаж, а я, тем временем, схожу в этот дом за своими вещами.
Прямой как оловянный солдатик, мальчишка схватил поводья и кивнул головой, на этот раз с энтузиазмом, силясь подсчитать, сколько на такие деньжищи можно будет купить пирожных с кокосовым орехом, которые были его любимым лакомством.
Фредерик Даглан решительно вошел в вестибюль, в глубине которого за столом, заваленным бумагами, на табурете скрючилась миниатюрная старушка.
– Здравствуйте, мадам, я пришел забрать свои вещи, переданные вам на хранение, – заявил он, протягивая ключ.
– Фамилия? – хриплым голосом спросила она.
Он пошел ва-банк.
– Янг.
Старуха полистала толстую книгу, водя пальцем по колонке с подписями.
– Как пишется ваша фамилия?
– Я, н, г.
– Нет тут таких.
– Арчибальд, – добавил Даглан, подумав несколько секунд.
Палец вновь заскользил по разграфленной странице и остановился на подписи.
– Арчибальд Дункан Кэмерон? Правильно?
– Совершенно верно.
– По действующему тарифу вы должны нам десять франков пятьдесят сантимов.
Фредерик положил на стол несколько монет, которые исчезли с невероятной скоростью, заставив его усомниться в том, что они когда-то у него были.
– Квитанцию, пожалуйста.
– Сию минуту, как только вы вернете мне ключ.
Даглан направился по одному из коридоров, веером расходившихся из вестибюля.
– Да нет, не туда, в тех залах хранятся шкафы и буфеты. Вам надо сюда, – проскрипела старуха, указывая в прямо противоположную сторону.
Фредерик двинулся по коридору, слабо освещенному газовыми рожками, стены которого состояли из пронумерованных ячеек. Он сверился с цифрами на ключе: 46. Соответствующая замочная скважина располагалась в аккурат перед ним.
Испытывая в душе волнение золотоискателя, который вот-вот найдет самородок, Даглан открыл ячейку. Все пространство занимали собой десять мешков из джутовой ткани. Он схватил один из них, удивившись, насколько легким тот оказался, и развязал стягивавшую его веревку. На лице его отразилось разочарование, тут же уступившее место выражению ликования. Несмотря на количество, все мешки можно было унести за один раз, зажав по пять в каждой руке, наподобие того как хватают за ботву овощи. Сила в руках еще оставалась, а до экипажа было рукой подать.
