– Ничем не кончилось, убийца нужен живым… У них оружия не было. Ну, почти ни у кого…
– Это все, конечно, шито белыми нитками… Но револьвер откуда у вас оказался?
– Из фруктов, – ответил Ванзаров. – Забыл в кармане.
– Так я вам и поверил! – Лебедев полез за сигаркой, но вспомнил, где находится, и только похлопал по лацкану пиджака. – Как вы оказались на месте преступления?
– Около половины шестого прибежал посыльный от господина Ендрихина. Меня просили срочно прибыть к Миллерову… Вот я и прибыл.
– Ловко.
– Глупо, – сказал Ванзаров, кое-как устраиваясь на отбитом боку. – Их засаду на черной лестнице и во дворе я сразу заметил. А про группу этажом выше и говорить нечего. Да и дверь была открыта…
– Зачем же полезли?
– Вы же понимаете: без этого нельзя. Мне и так стыдно, что не спас Миллерова…
– Лежите уж. – Лебедев подоткнул одеяло не хуже заботливой матери. – Он солдат и погиб как солдат.
– Сколько было выстрелов? – не унимался Ванзаров.
– Три… Один мимо, я в стене заметил дырку, два в голову…
– В голову – это наверняка выстрел с близкого расстояния. Но сначала был промах…
– Почему так думаете?
– Потому что к тому, кого знаем, мы не повернемся спиной.
Лебедев выразил сомнение.
– Я не изучал раны на пороховые газы…
– У вас все впереди… – Ванзаров не удержал легкий стон и виновато улыбнулся. – Пустяки, до свадьбы заживет.
– О! Тогда точно не заживет… – ответил Лебедев. – Ну-с, героически глупый и бесценный мой коллега, что прикажете дальше?
Ванзаров попросил нагнуться, чтобы кое-что рассказать «по секрету». Лебедев выслушал и заявил, что всему есть предел, даже глупости. Ванзаров не стал убеждать в обратном, чтоб сберечь силы. Он только попросил довериться ему и выполнить все в точности.
– У вас в закромах видел рыцарский нагрудник, – сказал Ванзаров.
– Где-то валяется… Между прочим, важная улика в деле одного старого дельца…
– Захватите его.
– Ну и зачем вам нагрудник?! Опять маскарад?
– Не хочу, чтобы призрак проткнул меня шпагой… – ответил Ванзаров. – Да, и захватите бумажку, что я оставил у вас. Она понадобится… Гурович чуть карманы до дыр не протер, так искал…
Лебедеву остался только тяжкий вздох.
– Эх, была не была. На какое только развлечение не пойдешь от скуки.
– Аполлон Григорьевич, я посплю, силы надо копить к вечеру… – Ванзаров говорил все тише, язык его заплетался. Но все-таки не настолько, чтобы не добавить: – А про ухо я вам не забуду еще долго… еще не забуду… вам… про него… да-да… так и знайте…
Он спал. Тихо и глубоко. Как спит ребенок.
Лебедев поправил сползшее одеяло и вышел на цыпочках. Невдалеке от палаты маячил сотрудник летучего отряда. Глядя на него, Аполлон Григорьевич невольно подумал, что удача улыбается не всем. Только об этом поручик еще не догадывается.
В Департаменте полиции было тихо. Аполлон Григорьевич ходил по кабинету и посматривал на карманные часы, потом на часы, что стояли на книжном шкафу, а вслед за ними на маятник, засунутый в дальний угол. Как назло, стрелки показывали одно и то же. Нет хуже ожидания, когда не к чему приложить руки и голову. Он мог не замечать времени, когда занимался научными экспериментами, но вот так, ничего не делать, было худшей из пыток. Хуже всего, что условленный срок еще не вышел и даже разозлиться на опоздание нельзя. Надо терпеливо смотреть, как минутная стрелка ползет червяком, еле-еле. И почему часы идут медленней, когда на них пристально смотришь? Криминалистике это было неизвестно. Лебедев маялся ужасно, и не было спасения от этой маеты.
Он еще раз взглянул на хронометр. До девяти оставалась одна минута. Из пустого коридора долетел звук тихих шагов. В такой час это мог быть только один посетитель. Лебедев прыгнул на диванчик и схватил первую попавшуюся в руки книгу. В кабинет вежливо и осторожно постучались. Он крикнул, чтобы входили.
Гость закрыл за собой дверь и первым делом огляделся. Был он здесь впервые, и ему было любопытно, как выглядит олимп криминалистики. Как на любого смертного, кабинет-лаборатория произвела сильное впечатление. Гость отметил, что такому собранию редкостей позавидует не один музей Европы. Лебедев комплимент принял благосклонно и предложил найти себе местечко, при этом сам не счел нужным подняться. Гость не стал церемониться. Подойдя к лабораторному столу, сдвинул ряд пробирок и склянок и уселся, как на жердочке. Рост его позволял упираться ногами в пол, что не каждому удавалось.
– Изучаете «Насущные вопросы общественной морали и распространение проституции», – сказал он, кинув взгляд на обложку. – Познавательное чтение. Вы не находите? Этими вопросами следует заниматься особо тщательно.
Лебедев запустил брошюрку через плечо и старательно улыбнулся.
– Платить женщине за любовь – это пошло. А брать с них деньги за то счастье, которое щедро им даришь, совесть не позволяет. Вот и разрываешься на части.
– Как я вас понимаю, – заметил гость.
– Благодарю, господин Гурович, что откликнулись на мое приглашение…
Гурович только руками развел.
– Как возможно отказаться, когда выпадает шанс побывать в святилище криминалистики. Это я должен благодарить вас…
В обмене любезностями надо уметь видеть черту, за которую не следует переступать даже самому воспитанному человеку. К таким людям Лебедев не относился. А потому, достав сигарку и повертев ее в пальцах, предложил не тратить времени зря. С этим Гурович был полностью согласен.
– Могу поспорить, что записка моя вас удивила, – сказал Лебедев.
Гурович предпочел ответить легким поклоном.
– Обстоятельства сложились таким образом, что я счел это лучшим решением.
– Искренно в это верю, – согласился Гурович.
– Вам, Михаил Иванович, слишком многое известно и про меня, и про мою репутацию. Загадок городить не будем, не барышни, чтобы в тайны играть… А потому скажу напрямик: возраст мой стремительно идет к пенсии. Так что хотелось бы выйти на пенсию по выслуге лет с надежным чином, скажем, тайного советника, не меньше, и пенсией, которая позволит мне быть веселым и беззаботным старичком. Что скажете?
– Похвальное желание, – отметил Гурович, пока не понимая, куда клонит криминалист. Он старался как можно раньше это уловить, чтобы осталось несколько лишних секунд на принятие решения.
– Красть мне нечего, разве что золотые коронки у трупов. Место мое хлопотное и недоходное, а пенсия все ближе…
– Служба отечеству дает нам намного больше, чем материальные блага…
– Совершенно с вами согласен, – ответил Лебедев. – Но предложение мое не к отечеству, дай бог ему здоровья, а к вам, Михаил Иванович.
– Чем же я могу вам помочь, Аполлон Григорьевич? Я к пенсиям отношения не имею…
– Хотите сказать, что я ошибся, обратившись к вам?
– Не понимаю, в чем может быть ошибка. – Гурович напряженно искал скрытый смысл, который был настолько прост, что он не мог в него поверить.
Следовало ему помочь. Лебедев встал, оказавшись с ним одного роста, прошел по кабинету, пиная попадавшиеся на пути вещи, и вернулся к лабораторному столу. Гурович наблюдал за ним внимательно.
– Я предлагаю вам сделку, – сказал Лебедев, глядя ему в глаза.
– Сделку? – удивился Гурович. – Сделка требует серьезного товара.
– Он у меня есть.
– Что предлагаете на продажу, Аполлон Григорьевич? – Гурович посмотрел по сторонам. – У вас тут есть чем поживиться…
– Предлагаю не хлам, а ценность настоящую: информацию.
– Какого рода? – быстро спросил Гурович, ощутив запах крупной добычи. Ради чего и шел к старому идиоту, каким считал великого криминалиста.
– Информация, которая позволит вам убить столько зайцев, сколько пожелаете… Безграничное поле разрушительных интриг.
– Такая информация дорогого стоит…
– Я с этого и начал, – напомнил Лебедев. – Хочу от вас гарантий, что получу желаемое…
Разные обстоятельства биографии Гуровича указывали, что торговаться он выучился отменно. И когда он состоял пайщиком товарищества «Наука и жизнь», и когда подвизался членом Союза писателей и Вольно-экономического общества, и особенно занимаясь организацией неформальных обедов, банкетов, вечеринок и прочих фиктивных мероприятий. Он понимал, что у любого человека можно сбить цену себе на выгоду. Но только не с Лебедева. С этим господином Гурович предпочел бы не торговаться. Тут надо выбирать: или отказаться сразу, или пойти на его условия. Тем более что старикан хочет не так уж много: Особый отдел мог и не такие сюрпризы организовать, а не только высокий чин и сытную пенсию.
– Товар должен быть добротный, – наконец сказал он без тени шутки.
– Товар первосортный, останетесь довольны.
– Аполлон Григорьевич, мне надо знать, что вы предлагаете.
– Я предлагаю вам информацию о Ванзарове, – сказал Лебедев, наблюдая, какое впечатление произвело его сообщение.
