– Кто такие? – спросил латыш.
– Рузский и комиссар Голощекин, – весело отозвался Бронар. – Вот пропуск. Слушай, товарищ, ты рыбу любишь?
– Рыбу? – переспросил часовой, несколько смущенный веселостью высокого начальства. – Ну как сказать...
– Мы привезли вам целый бочонок селедки. Спасибо, давай сюда, – сказал Бронар, забирая обратно свои пропуск. – Нашли целый склад балтийской селедки в гостинице «Американа». Я сказал себе, что прибалты товарища Юровского наверняка не откажутся от такого угощения. Верно я говорю?
– Так точно.
– Товарищ, – кликнул Бронар, – давай-ка спустим бочонок на землю!
Мы оставили Голощекина в кабине, а сами выгрузили из кузова бочонок с селедкой и присовокупили к нему пару бутылок водки да еще банку соленых огурцов. Этой взятки оказалось достаточно, чтобы беспрепятственно проникнуть в царскую темницу, знаменитый дом Ипатьева. Часовой с большим интересом наблюдал, как мы вносим в дом наши подношения.
Я надеялся, что в этот поздний час Юровский будет спать, однако он встретил нас уже в прихожей. Я увидел худощавого мужчину среднего роста с редкими песочного цвета волосами. Он был одет в короткую белую тужурку, вроде тех, какие носят врачи. Юровский мельком взглянул на меня и нахмурился, потом обернулся к Бронару и спросил:
– Это что еще за фокусы?
За плечом комиссара юстиции стояли двое латышей. Вид у них был спокойный, но чувствовалось, что часовые наготове.
– Да вот, привезли кое-что для твоих ребят, – громогласно произнес Бронар.
Не знаю, был ли он на самом деле пьян. Скорее всего притворялся. Но делал это весьма убедительно. Он еще раз рассказал историю о запасах селедки, обнаруженных в гостинице.
– Я сразу подумал, что ребятам Юровского селедка сгодится. И еще кое-что прихватил, гляди! – Он помахал бутылками водки.
Я внимательно наблюдал за Юровским. Очень многое зависело от того, как он отнесется к этому спектаклю. Кажется, все шло неплохо. Морщины на его лице разгладились. Юровский снисходительно улыбнулся.
– Очень любезно с вашей стороны, проходите. – Он гостеприимным жестом показал на дверь.
Мы последовали за Юровским и выложили наши сокровища на стол, заваленный бумагами. Юровский болтал без умолку:
– Надо же, балтийская сельдь! Мои латыши будут в восторге! Как сегодня было жарко! – и так далее, и так далее.
Мне казалось, что я приглашен на чашку чая к своей старой тетушке.
Мы с Бронаром договорились, что при первой же возможности возьмем Юровского на мушку. У каждого из нас имелся пистолет, и, пристроив бочонок на столе, я резко обернулся, сунув руку в карман. Однако в дверях маячили двое часовых с винтовками – я понял, что придется подождать.
Юровский спросил, кивнув на меня:
– Кто это?
– Яковлев.
Выражение лица Юровского изменилось.
– Но ведь его выслали из города!
– Он вернулся из Москвы с личным посланием от товарища Троцкого командарму Берзину, – объяснил Бронар. – Курьер из центра. Но он умеет водить машину, поэтому я решил его немножко поэксплуатировать. Ты как, Яковлев, не против?
– Да мне-то что, – ответил я.
Юровский не сводил с меня испытующего взгляда.
– Значит, вы теперь человек Троцкого? А раньше работали на Свердлова.
– Я не человек Троцкого и не человек Свердлова, товарищ. Я выполняю приказы, делаю то, что мне говорят.
– Кто говорит?
– Партия. Если уж хочешь знать, кого я больше всех уважаю, так это товарища Ленина.
– Так-так, – пробормотал Юровский и потер подбородок, по-прежнему глядя на меня. – Известны ли вам намерения Троцкого относительно Романовых? Когда вы уехали из Москвы?
– Неделю назад. Я слышал, что в Москве собираются устроить суд, чтоб вся Россия видела.
– Это кто придумал – Троцкий?
– А что, вполне в его духе, – ответил я. – Наглядная агитация и пропаганда.
– И процесс состоится?
– Вряд ли. По-моему, никому до этого нет дела, кроме самого товарища Троцкого.
Эта фраза звучит у меня в мозгу уже много лет. Тысячи раз я вдумывался в произнесенные мной слова, пытаясь понять, не было ли в них чего-нибудь настораживающего. Но мне всегда не хватало проницательности. Я и сейчас не понимаю, где допустил ошибку.
Юровский сказал всего лишь:
– Здесь так душно. Каменные стены за день пропитываются солнцем, а ночью нечем дышать. – Он достал из кармана платок и вытер лоб. – Не хотите водочки, товарищи?
На него вновь напал приступ болтливости. Все-таки он определенно был похож на одну из моих тетушек.
– Скажу вам, товарищи, капиталисты умеют устраиваться в этой жизни. В доме есть даже здоровенный холодильник фирмы «Вестингауз». Из самой Америки привезли! Так что у нас тут и лед имеется. Представляете, какая роскошь! Я сегодня собственноручно приготовил лимонад.
Помню, как я улыбнулся, услышав про лимонад. Мои тетушки тоже без конца готовили прохладительные напитки.
– Хотите лимонаду? – спросил Юровский.
– Еще бы.
Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, оставив часовых в коридоре. Я повернулся к Бронару и прошептал:
– Когда он вернется, приступаем.
Бронар кивнул:
– Да, как только вернется.
Я сунул руку в карман и проверил, легко ли вынимается пистолет. Потом отошел к окну. Сверху донесся топот шагов по деревянному полу. Я подумал, что это, возможно, царские дети – скоро они окажутся на свободе. Долгое время не доносилось ни единого звука, потом вдруг раздался оглушительный треск.
Я взглянул на Бронара и увидел, что тот сосредоточенно прислушивался.
За треском последовали залпы: один, другой, третий. В доме шла пальба! Я бросился к двери и распахнул ее. Коридор был пуст. Оглядевшись по сторонам, я прислушался. Крик, выстрел, звук падающего тела.
С пистолетом в руке я бросился вперед по коридору и оказался у широкой лестницы. Сбежав по ступенькам вниз, распахнул дверь и оказался в просторном квадратном помещении, окутанном клубами порохового дыма. Напротив меня со странной улыбкой на лице стоял Юровский, в руке он держан дымящийся пистолет. Визгливым, безумным голосом он воскликнул:
– Что, лимонадику захотели?
Я, конечно, догадался обо всем еще при звуке первых выстрелов. Толкнув Юровского, я бросился вперед – там еще гремели выстрелы – и увидел слева еще одну комнату. Спиной ко мне стояла шеренга солдат. Раздалось еще несколько выстрелов, и наступила зловещая тишина.
Я услышал стон, потом завершающий выстрел.
Растолкав солдат, я увидел сцену страшного побоища.
Не стану описывать подробностей. Одиннадцать людей, хороших людей, которые были живы всего минуту назад, теперь лежали на полу мертвые. Вне себя от ужаса, я узнал Николая. Царицу, сына, дочерей, и – о Господи! – Мэри, мою прекрасную Мэри, лежавшую в луже собственной крови... Глаза мне застилала ярость и горячие слезы, поэтому из остальных я успел разглядеть лишь лейб-медика Боткина. Еще четверо убитых, очевидно, были членами свиты.
Тут я увидел, что один из латышей наклонился над Мэри... и стал шарить... шарить по ее телу!
Не раздумывая, я всадил пулю ему в затылок и развернулся, решив покончить с Юровским. Этот негодяй должен умереть! Но Юровского в комнате не было. Я бросился к выходу, но дорогу мне загородил Бронар. Ударом ноги он выбил пистолет из моей руки.
Прочие латыши скрутили мне руки и выволокли меня в соседнюю комнату. Там стоял белый как мел Голощекин, держа на мушке Юровского, на лице которого блуждала тошнотворная торжествующая улыбка.
– Убейте его! – завопил я.
Юровский ухмыльнулся и сказал:
– Что, опоздали?
Я бросился на него, но Бронар вновь преградил мне путь. Меня оттащили в сторону, хоть я извивался и сопротивлялся. Один Бронар, по-моему, не утратил здравости суждений.
Он не просто сохранял хладнокровие, он строил новые планы! Когда Бронар заговорил, меня потрясла холодная рассудительность его слов. Француз обращался к Голощекину, который буквально трясся от страха.
– Не все еще потеряно, – сказал Бронар. – Можно даже извлечь из ситуации кое-какие преимущества.
Преимущества! Он говорил о преимуществах, а вся царская семья лежала расстрелянная всего в нескольких метрах. Да, Бронар не растерялся. Он шагнул к Голощекину и со всей силы влепил ему пощечину.
– Думайте, черт вас побери! Слушайте меня, иначе мы погибли!
– Свердлов! – простонал Голощекин.
– Свердлов ничего не узнает! – оборвал его Бронар.
– Каким образом?
– Я объясню. – Бронар обернулся к Юровскому и спросил: – Помните ту шахту на Коптяковской дороге?
Юровский кивнул, по-прежнему улыбаясь.
– Все там – бензин, масло, кислота.
– Количество?
– Достаточное.
Бронар сосредоточенно сощурился. Потом схватил трубку телефона, стоявшего на столе Юровского, и сунул Голощекину.
– Нам нужен еще один грузовик. Живее!
