Все трое слушателей мистера Поттера испустили вздох облегчения.
– Спасибо и на том! – буркнул сержант Моррис.
– Где девочка сейчас? – спросил я.
– По нашим правилам, грудных младенцев передают кому-либо из наших кормилиц, как мы их называем, – в приходе имеется несколько добропорядочных женщин, взявших на себя заботу о малышах. Приход выделяет таким женщинам достойную плату. Они заботятся о детях до тех пор, пока те не подрастают и не перейдут в работный дом… Младенцы живут в доме кормилицы и находятся на искусственном вскармливании.
Его слова снова вселили в меня тревогу. Даже мне известно, что дети на искусственном вскармливании часто не выживают. Отсутствие в записях отметки «скончалась», возможно, связано с недосмотром делопроизводителя, несмотря на якобы «образцовую» систему учета. Настроение мое, которое начало было подниматься, снова опустилось.
Моррис рядом со мной беспокойно заерзал на стуле. Я понимал, что он тоже встревожен.
– Где нам найти эту женщину, сэр? – спросил мистер Роуч, терпение которого быстро истощалось.
– Номер двадцать семь, – ответил мистер Поттер, – передали на попечение миссис Доусон, которая живет на Скаттл-Лейн. Я знаю миссис Доусон. Она много лет выхаживает младенцев; у нее большой опыт.
– Вот именно, – просипел Стоунер.
– Позвольте просить одного из вас проводить нас к ней, – сказал я.
Оба наших собеседника замялись. Поттер покосился на предписание магистрата.
– Может, мы пошлем за миссис Доусон и попросим принести ребенка сюда?
– Лучше не надо, – решительно возразил я. – Так как вы, похоже, опознаете детей только по номерам, миссис Доусон может просто принести нам самого крепкого из своих питомцев.
Стоунер поджал губы, бросил на нас злобный взгляд, но промолчал. Видимо, право отвечать он предоставил своему коллеге. Поттер надулся, как возмущенный петух; его выпуклый лоб побагровел.
– Сэр, на что вы намекаете? Позвольте вас заверить, что миссис Доусон – весьма достойная, добродетельная женщина. Она не один год выхаживает младенцев по поручению приходских властей; на нее еще никто не жаловался, и мы полностью ей доверяем.
– Рад слышать, – ответил я. – Значит, у вас нет оснований возражать против того, что мы нанесем ей неожиданный визит. Лично я предпочел бы не давать добродетельной миссис Доусон времени на то, чтобы подготовиться заранее… Давайте же прямо сейчас отправимся на Скаттл-Лейн.
Поттер поспешно сунул в карман предписание магистрата.
– Как хотите.
– Я вам не нужен, – заявил Стоунер, отдуваясь и с трудом вставая на ноги. – И потом, у меня дела. До свидания, джентльмены.
Выйдя на улицу, мы увидели, что возница, несмотря на наши просьбы, не стал нас дожидаться. Он потребовал платы, когда мы приехали в работный дом; мы не слишком удивились, что он нас бросил. Кебы редко останавливались здесь. Они неизменно оказывались в центре внимания уличных мальчишек. Как всем известно, мальчишки обожают швыряться камнями и кусками кирпича в кебы и возниц. Иногда они попадают в лошадей и перебивают им ноги. Словом, кебмена трудно было винить. Так как найти в тех краях другой кеб не представлялось возможным, мы пошли пешком, смешавшись с толпой.
Постепенно, впрочем, толпа рассеивалась. Видимо, по кварталу уже прошел слух, что сюда приехали стражи порядка. Жители Уайтчепела и ему подобных мест мгновенно узнают полицейских, пусть даже и в штатском. Перед нами почтительно расступались.
– Как Красное море, – заметил я, обращаясь к бедному мистеру Роучу, который одной рукой сжимал трость, а другой придерживал шляпу.
– Я бы не осмелился гулять здесь без сопровождения стражей порядка, – откровенно признался он.
– И все равно, сэр, следите за вашими ценными вещами, – посоветовал Моррис. – Здесь полным-полно карманников, так называемых щипачей. Вы и не представляете, до чего искусны некоторые из них. Их бы в мюзик-холле, на сцене показывать. Вытащит такой у вас часы или бумажник, а вы и знать не будете.
Наконец, Поттер привел нас на улицу Скаттл-Лейн, хотя это место едва ли можно было именовать «улицей» или даже «переулком». Мы с трудом протиснулись в узкий проход между зданиями. Дом слева оказался пивной, а от дома справа тянуло такой вонью, очевидно, там вываривали кости. Улица Скаттл-Лейн оказалась темной, вонючей дырой с открытой сточной канавой посередине. Канава была до краев заполнена зловонной жижей, происхождение которой сомнений не вызывало.
Наше прибытие не осталось незамеченным. Перед пивной на лавках сидели завсегдатаи с кружками в руках. Все они с интересом смотрели в нашу сторону.
– Сыщики… – заметил один из благородных господ.
– Да нет, это Поттер из прихода, – возразил другой. – Старый скупердяй!
– Поттера я знаю, сколько раз его видел. Но те двое, которые идут с ним, точно сыщики. Разоделись, будто клерки у поверенного, и думают, что никто их не узнает! – Говорящий сплюнул почти нам под ноги.
– Эй, мистер Поттер! – обратился кто-то к нашему провожатому. – Помните меня? Джонс моя фамилия. Вы отказались хоронить мою старую матушку! Жене пришлось продать зимнее пальто, чтобы оплатить похороны!
– Пойдемте скорее, – брюзгливо приказал нам Поттер.
– Точно, сыщики. Интересно, к кому они? – спросил завсегдатай пивной, первый признавший в нас полицейских. Он упорно гнул свое. – А что за франт с ними? Похож на благородного. Небось в деньгах купается?
– Вот и ходи после этого в штатском, – заметил я вполголоса, обращаясь к Моррису. – И зачем только мы тратимся?
– Я ведь предлагал, – самодовольно заметил Поттер, – лучше послать за миссис Доусон, чтобы она принесла нам младенца. Но вы пожелали сами идти к ней.
Он шагнул под арку. Мы последовали за ним и оказались во внутреннем дворе, заваленном мусором, забитом детьми и бродячими собаками. У двери своей квартиры сидела старуха и разбирала груду тряпья. Она на нас вроде бы и не взглянула, но явно заметила и словно невзначай ударила ногой в ведро. Гулкий звон призван был предупредить о нашем приходе тех, кто прятался в ужасной дыре за ее спиной. Детей как ветром сдуло – скорее всего, они поспешили предупредить родителей, что пришли стражи порядка… Поттер постучал в дверь.
Нам открыла мускулистая женщина в клетчатом платье и грязном фартуке; волосы ее были скручены в пучок на макушке. Такие пучки, по-моему, были в моде во времена старого короля Вильгельма IV; в наши дни их почти и не встретишь. Но Уайтчепел – такое место, где если что полюбят, то полюбят навсегда. Такая прическа больше всего напоминала выступ на бочонке с печеньем. Вначале хозяйка хмурилась, но, узнав Поттера, расплылась в улыбке:
– А, мистер Поттер! Я вас не ждала! – Она поднесла руку к своему пучку и жеманно улыбнулась.
– Здравствуйте, миссис Доусон, – ответил Поттер. – Извините за беспокойство. Вот эти джентльмены со мной. Можно нам войти?
Взгляд миссис Доусон переместился на нас.
– Полиция? – спросила она, тут же перестав улыбаться. – Мне неприятности ни к чему. – Она подбоченилась и перегородила собой проход.
Не дожидаясь, пока Поттер откроет рот, я пояснил:
– Мы сопровождаем этого джентльмена, мистера Роуча, у которого есть к вам дело.
Взгляд мегеры уперся в Чарлза Роуча. Тот снял цилиндр и поклонился, продемонстрировав великолепное самообладание.
– Человека благородного сразу видать. – Миссис Доусон снова заулыбалась и даже присела в подобии книксена. – Входите, джентльмены, входите… Эй, Дотти!!!
Хозяйка повернула голову, и мы невольно вздрогнули от ее внезапного пронзительного вопля.
– Дотти! Перестань мешать овсянку и поставь чайник! У нас гости!
Она зашагала вперед, снимая на ходу грязный фартук и швыряя его на шаткое кресло.
Комната, в которую мы вошли, служила одновременно гостиной и кухней. У стены напротив стояла маленькая кухонная плита, на которую ставила мятый чайник неряшливая девчонка лет четырнадцати – видимо, та самая Дотти. Брошенная каша булькала и пыхтела сама по себе; судя по запаху, она уже пригорела. Над плитой висела веревка, протянутая через всю комнату; на ней сушились тряпки, служившие, как я догадался, пеленками и подгузниками.
Я вспомнил маленького Питера Харриса, брошенного на вокзале Кингс-Кросс. Какое-то время он тоже находился в приходских яслях, а потом его передали в частный приют. Хотя обстановка там была спартанской, но, безусловно, лучше, чем здесь. Несчастным малышам, которые оказались в этой дыре, крупно не повезло в жизни.
– Садитесь, господа, – пригласила хозяйка.
Поттер уселся; мы же невольно застыли на месте, увидев остальных обитателей комнаты. На попечении миссис Доусон находилось не меньше дюжины разновозрастных малышей. Одни только ползали, другие умели ходить. Самые маленькие лежали в колыбельках, устроенных в ящиках из-под апельсинов. Нескольких малышей постарше приставили к работе: они мыли тарелки в тазу с грязной водой. Наверное, то была единственная вода, к которой за день прикасались их руки; мне показалось, что сегодня детей не купали. И они сами, и их одежда казались неимоверно грязными. Все питомцы миссис Доусон были худенькими, рахитичными и не по-детски молчаливыми. Они не сводили с нас огромных испуганных глаз. Нескольким малышам побрили головы, наверное, из-за вшей; на бритых головах выделялись ярко-фиолетовые пятна.
