Ричард небрежно отмахнулся от коронера.
– Сотни лет суд графства был достаточно хорош для этого, в конце его все та же самая виселица. Почему ты такой упрямый, Джон?
– Потому что закон короля и есть закон. Семьи имеют право высказаться и выбрать компенсацию или смерть.
К ним подошел Ральф Морин, прервав разговор.
– Что нам делать с этими людьми? Тот, что старше, выживет, хотя примерно с час ему будет трудно дышать. Будем пытать младшего?
Де Ревелль разгневался на коронера за вмешательство, но вряд ли мог надеяться пыткой вырвать признание у человека, который уже и так признал свою вину. Он махнул рукой Стиганду, который все еще стоял у огня с клеймом в руках, явно разочарованный ходом событий.
– Отведи этих подонков в их камеры. Позже я решу, как поступить с ними.
Стража увела двух мужчин, Альфред все еще задыхался, а обреченный Гарт хранил угрюмое молчание. Когда они проходили мимо Гвина, тот сморщил свой нос картошкой и шумно втянул в себя воздух. Подвинувшись к коронеру, он прошептал ему на ухо на смеси корнуолльского и валлийского, чтобы больше никто не мог понять:
– От них пахнет. Это наверняка тот резкий запах от серебряного горна впитался в их одежду.
Джон непонимающе взглянул на своего помощника.
– Ну, и что это должно означать?
– Помните, когда Кристина Риффорд встретилась с Фитцосберном на очной ставке, ей показалось, что она уловила какой-то знакомый запах, исходивший от ее насильника. Может, от Фитцосберна воняло так же, как от этих мужчин, – он слишком долго находился рядом с горном, но запах, который запомнила Кристина, исходил от Гарта, а не от Фитцосберна.
Коронер кивнул.
– Может быть, ты прав, Гвин. Я спрошу ее об этом, когда мы увидимся в следующий раз. Этим может объясняться ее неуверенность, которая так обеспокоила меня тогда. Хотя раз Гарт признался, у нас есть все, что нужно. Если, конечно, предположить, что он сказал правду, – цинично добавил он.
Гвин задумчиво потянул за один конец своих роскошных усов, чтобы ускорить мыслительный процесс.
– Полагаю, что так оно все и было. Ни один молодой человек не отправит себя по собственному ложному обвинению на виселицу, даже ради спасения лучшего друга.
Шериф уже начал подозрительно коситься в их сторону, поскольку они говорили между собой на непонятном ему языке, поэтому они расстались и поодиночке вышли во двор замка. Ральф Морин спросил Джона, какие действия будут предприняты в отношении смерти Фитцосберна.
– Сначала дознание, через два часа. Хотя оно не очень-то поможет нам установить того, кто избил его до смерти, – ответил Джон. – Мой секретарь Томас как раз этим сейчас занимается, – продолжал он, пока они шагали по схваченной морозом грязи в направлении сторожевого домика у ворот. – Из ран Фитцосберна натекло много крови, и нам необходимо взглянуть на некоторых людей и оглядеть кое-какие места, чтобы посмотреть, не появились ли там свежие пятна крови.
Они расстались под аркой главных ворот, и коронер со своим верным оруженосцем поднялись по лестнице в крошечную комнатку. Здесь де Вулф с удивлением обнаружил, что его поджидает Эрик Пико, закутанный в длинную темно-зеленую накидку, откинутый капюшон которой открывал богатую красную подкладку.
Джон сбросил свой собственный плащ и уселся за простой стол на козлах, сделав жест купцу занять единственную в комнате табуретку, в то время как Гвин взгромоздился на свое любимое место на подоконнике.
Джон выжидающе взглянул на Пико, смуглое лицо которого взволнованно хмурилось, и тот, после некоторого колебания, начал:
– Я хочу сказать вам кое-что до того, как начнется дознание по Годфри Фитцосберну. Если бы я открыто заявил об этом на допросе, то мое заявление могло бы спровоцировать несправедливость, а я бы оказался в опасности и, возможно, даже подвергся бы насилию.
Джон ухватился руками за углы стола, и на его темном лице появилось озабоченное выражение.
– Что ты имеешь в виду, Эрик?
Эрик Пико явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– То, что я хочу сказать, может бросить подозрение на определенных лиц. Это может оказаться ложной тревогой, но они все равно будут обвинять меня, правда это или нет.
Коронер взглянул мимо бретонца на Гвина, но его помощник всего лишь вопросительно приподнял свои мохнатые брови и пожал плечами.
Джон вновь перевел взгляд на Пико.
– Вам лучше сказать мне все, что вы знаете, а потом я решу, как быть, – предложил он.
Пико подался вперед на своей табуретке, поправил накидку на плечах, а потом снял тесную фетровую шляпу, скрывавшую его густые кудрявые черные волосы.
– Прошлой ночью я решил зайти к Фитцосберну, ведь он уже поправлялся после своего отравления, или что это там было. Примерно за три часа до полуночи я подошел к его дому, по соседству с вашим.
– А зачем вы это сделали? Вас вряд ли можно назвать другом, который пришел справиться о его здоровье.
– Я пришел просить его, чтобы он отпустил свою жену.
Джон нахмурился еще сильнее, кожа на лбу собралась складками, отчего его старый шрам, полученный еще в крестовых походах, побелел.
– Отпустить ее? Что вы хотите сказать?
– Не препятствовать нам, когда она подаст заявление о разводе, который позволит нам с Мабель пожениться. Она ушла из дома навсегда и жила в моем доме в Уонфорде, но нам нужна была ее свобода, чтобы стать мужем и женой.
– Вы избрали нелегкий путь, Эрик. В большинстве браков один из партнеров получает свободу только после того, как второй сходит в могилу, – высокопарно заметил Джон.
Гвин подумал, что в словах Джона слишком много чувства, чтобы их можно было счесть случайным замечанием, и перед глазами его предстало лицо Матильды.
– Я знаю, что это трудно, Джон. Дорогое удовольствие, с апелляциями к королю, Кентербери и, вероятно, даже к Риму. Но это был единственный открытый для нас путь.
– До сегодняшнего дня, когда Годфри мертв, – прокомментировал коронер без всякой иронии.
Виноторговец покорно пожал плечами.
– Мне это даже не пришло в голову, когда я стоял перед его домом. Но, как бы то ни было, ответа я не получил. Я без конца барабанил в его двери и долго ждал, но ответа не было. И света за ставнями тоже. Поэтому, отчаявшись, я ушел.
Коронер не торопил его и ждал, пока Пико продолжит.
– Я покинул Мартин-лейн, пошел по направлению к собору и зашел на его территорию. Взошла луна, да еще светили факелы на доме кузнеца.
Джон перебил его:
– Вы шли домой через западную часть собора, а потом переулками до Саутгейт-стрит?
– Да, но когда я пересек территорию собора, то впереди, на некотором расстоянии, перед домами каноников, я заметил двух мужчин. К тому времени я свернул на тропинку перед большими дверями собора, а они шли по направлению к Мартин-лейн. – Он сделал паузу, а потом приступил к самой трудной части своего рассказа. – Они не видели меня, я уверен. Я всегда остерегаюсь ночных разбойников, Поэтому я стоял неподвижно за большой кучей земли из свежевырытой могилы, пока они не прошли мимо, и глядел им вслед.
– И кто ж это были?
– Без сомнения, одним из мужчин был Реджинальд де Курси, а вторым – молодой Феррарс, тот, которого они зовут Хью.
В комнате повисла вязкая, напряженная тишина.
– Вы уверены в этом, Эрик?
Он утвердительно кивнул.
– Как я говорил, взошла луна, и, когда они проходили мимо вашего дома, желтый свет от факелов кузнеца упал на их лица. У меня нет сомнений, кто это были. – Он в волнении потер лицо руками. – Что же касается того, что они там делали, у меня на этот счет нет никаких комментариев. У них вполне могло быть какое-нибудь законное дело, но факт остается фактом – ночью они спешили с того места, где на следующее утро нашли раненого мужчину.
Пико неловко поерзал на своем табурете.
– Это все, что я могу сообщить вам, но де Курси и Феррарсы, даже если им нечего скрывать, будут крайне недоброжелательно расположены ко мне, если узнают, что это я рассказал вам о них.
Мгновение коронер размышлял.
– На дознании я могу спросить у них об их передвижениях прошлой ночью. Если они признают, что в это время находились на Кэнонз-роу, тогда проблема отпадет сама собой. Если же они станут это отрицать, тогда получается ваше слово против их. Два их слова против одного вашего. И они могут потребовать, чтобы им сообщили, кто подвергает сомнению их слова.
Гвин поднялся со своего места на подоконнике, чтобы задать вопрос:
– Может еще кто-нибудь подтвердить ваше заявление?
– В тот момент я никого не заметил. Дальше, по направлению к Медвежьим воротам, виднелись нищий и пьяница, но они вряд ли смогут выступить свидетелями, даже если их удастся найти.
Джон поднялся на ноги.
– Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы ваше имя не всплыло, но не могу обещать этого, Эрик. Все зависит оттого, как пойдет дознание. Вы ведь будете там, без сомнения?
