Фельдшер зарезал утром какую-то дрянь и наверное выпотрошил, как в прошлый раз, так что даже полиция почла это за одно дело, так что Поляк обещал, что они возьмут нас за задницу. Вам понравится наверняка. Завтра поедем смотреть все на месте.
Готовый к Вашим услугам
Гурин.
13.
8 сентября 1888 года.
Отель «Александра»
Лондон
Милостивый государь Степан не помню как по батюшке!
Я тут вот что придумал. Фельдшер дело свое исполнил, надо бы его куда пристроить на работу, чтоб даром хлеб казенный не ел.
Ваш Гурин
9 сентября, в воскресенье
Шум вокруг нового убийства не только вызвал антиеврейскую панику, охватившую весь Ист-Энд, но и вскружил голову Артемию Ивановичу. Пуще обычного захотелось ему познакомиться с какой-нибудь красивой женщиной, и чтобы женщина эта восхищалась им, боготворила его и при том не задавала лишних вопросов – привычка у женщин наиопаснейшая для внутренних агентов вроде Артемия Ивановича. По некоторому размышлению Владимиров решил, что такая женщина ему знакома и очень даже приятна – это миссис Эстер Смит, жена доктора Смита.
Со все еще забинтованной после укуса Васильева рукой доктор Смит пришел к Фаберовскому. Поляк собирался на дознание. Он стоял с кислой рожей у умывальника и намыливал перед зеркалом подбородок.
– Мистер Фейберовски! – крикнула Розмари.
Отложив свое занятие и не удосуживаясь даже стереть пену, он вышел в гостиную.
– Прошу прощения, доктор, мне придется принимать вас в кухне. Я буду бриться, а вы будете излагать мне то, ради чего пришли.
– Хорошо, что я не взял кэб, – доктор, отдуваясь, уселся на табурет у плиты, а поляк вернулся в ванную. – Сейчас у Оксфорд-Серкус невозможно проехать, разве по воздуху.
Фаберовский повернулся к Смиту, не покидая ванной, и стал править на ремне бритву:
– Куда спешить джентльмену в воскресный день? На улице дождик, на барометре – «к буре», на термометре 60 градусов [8]. И очень хочется спать. Я сам только встал.
– Разве вы не были в церкви? – удивился доктор.
– Кого я там не видел? – Фаберовский опять повернулся к доктору задом, к зеркалу передом.
– Но надо же блюсти день Господень! – возмутился доктор. – Впрочем, вы же католик, что с вас взять!
– Если кому и надо замаливать грехи, так то вам.
– Насчет этого я и пришел. Я хочу просить вас продать мне компрометирующие меня документы.
– На вас плохо действуют проповеди, доктор, – тяжело вздохнул Фаберовский и оборотил к доктору лицо в остатках пены. – Неужели они разбудили вашу совесть?
– Нет, нет, что вы! – поспешно сказал доктор Смит. – Пусть это будет стоить больших денег, но мне хотелось бы избавиться от зависимости, в которую я по вашей милости попал.
– Попали вы по своей милости.
– Войдите в мое положение! Я по вашему требованию предписал доктору Андерсону лечение в Швейцарии. А ведь он здоров! Да тут еще это ужасное убийство в Уайтчепле! И что получилось? Андерсон уезжает, едва начав свою службу на новом посту, вместо того чтобы раскрывать убийство.
Доктор Смит вытянул забинтованную руку в обвиняющем жесте.
– Вы привозили ко мне урода, спрашивали, не может ли он совершить убийства. Через несколько дней происходит странное убийство. Вы просите отправить начальника детективов за границу, когда ему надо это убийство расследовать, и в день когда он уезжает, происходит второе убийство! Это ваш урод совершает убийства, а вы его покрываете! У нас пока паритет, но я докажу, что эти убийства – ваших рук дело!
* * *
В воскресенье Владимиров пешком пошел на Портланд-плейс, в церковь Всех Душ, где, по уверениям Фаберовского, он мог встретить чету Смитов. Он и в самом деле нашел там миссис Смит, но она и ее падчерица находились под бдительным наблюдением самого доктора и Энтони Гримбла. Сев на самую последнюю скамеечку, Артемий Иванович принялся наблюдать за Смитом, беспокойно вертевшим головой. Вдруг доктор встал, сказал что-то жене и, выбравшись в боковой проход, решительно направился к выходу. На его место поближе к женщинам тут же пересел Гримбл.
«Может, он тоже уйдет?» – подумал Владимиров.
Но доктор Гримбл вовсе не собирался покидать дам, а из того, как он смотрел на Пенелопу, Владимиров заключил, что мысли его заняты отнюдь не благочестивыми молитвами.
Ему надоело сидеть и слушать заунывное пение, и он тоже вышел на улицу и закурил сигарету. Наконец служба кончилась и на улицу из глубин храма потек народ. Найдя взглядом шляпку миссис Смит, Артемий Иванович взял курс туда, решительно расталкивая благостных после воскресной проповеди добропорядочных прихожан.
– Ах, – сказал он по-французски, галантно шаркая ножкой и отпихивая в сторону доктора Гримбла. – Никак не ждал вас здесь увидеть, да еще в таком приятном обществе-с! И куда это, думаю, так помчался доктор Смит?
– Папа сказал, что у него неотложные дела, – ответила Пенелопа. – И грозился кому-то чего-то показать.
– Меня последнее время стали беспокоить эти его дела, – сказала Эстер. – Он все время злится и кричит на нас из-за пустяков, а сегодня даже запретил мне ехать в Фехтовальный клуб. Сказал, что Пенелопа туда не ездит после скандала в Сиднеме, и мне там нечего делать.
– Да, доктор Смит действительно стал невыносим! Будь этот страус моим супругом, удавил бы собственными руками! – Артемий Иванович спохватился. – Надеюсь, я не сказал ничего лишнего?
– Нет, сэр, разве самую малость, – ответила Эстер и покосилась на свою падчерицу. Но та, как видно, не испытывала по отношению к собственному отцу особенно теплых чувств и даже улыбнулась словам Владимирова.
– Вы сейчас домой? – спросил ободрённый Артемий Иванович.
– Может быть вы проводите нас? – кокетливо улыбнулась Эстер.
– А чего не проводить? – Владимиров подхватил обоих дам под ручки.
Стоявший рядом доктор Гримбл не выдержал и толкнул его в грудь.
– Вы преступаете уже всякие рамки приличия, мистер Гурин! Доктор Смит поручил мне этих женщин, а вы, будучи едва знакомы с ними, уже позволяете себе дотрагиваться до его жены и до моей невесты!
– Невесты?! – фыркнула Пенелопа. – Как бы не так! Уж лучше выйти за жабу в болоте, чем за вас, Гримбл!
– Скажите еще, что вы готовы пойти за того католика, негодного поляка, которому вы строили глазки в Гайд-парке два месяца назад!
– Мадам Смит и вы, мамзель Пенелопа, – обратился Владимиров к дамам. – Я не понял ни слова из того, что тут говорил этот мосье, но если вы не возражаете, я выбью из него сейчас все мозги.
– Нахал! – взвизгнул Гримбл. – Я вызову полицию!
– Я сам провожу дамов до дома, – сказал Артемий Иванович, пузом надвигаясь на Гримбла. – Вот так-с.
Он вновь взял под ручку Пенелопу и Эстер и они оставили доктора Гримбла бессильно потрясать тростью с паперти.
– Скажите, мсье Гурин, – смущенно начала миссис Смит. – Помните, вы показали нам карточку в Гайд-парке? А нет ли у вас карточки не с чужими мужчинами, а с вами?
– Со мной?! – возникшее было на лице Артемия Ивановича выражение ужаса сменилось довольной улыбкой. – Таких со мной нет. Есть обычные.
– Да, да, я их и имела в виду, – покраснела Эстер.
Владимиров полез за пазуху и достал из бумажника две фотографии.
– А вы тут есть? – оживилась миссис Смит и заинтересованно взглянула на снимки.
– А как же. В самой красе! – Артемий Иванович ткнул пальцем в бесформенное темное пятно посреди светлых костюмов и платьев, бывшее, по его мнению, им, Владимировым.
– По-моему, это лошадь, – усомнилась Пенелопа.
– Не может быть! – Артемий Иванович взял снимок и удивленно протянул: – Да, действительно… Зато на другой карточке точно я. Вот тут, рядом с императором. – Владимиров ткнул пальцем в монументальную фигуру городового около вокзала в Новом Петергофе.
– Я возьму эту карточку и поставлю на туалетный столик у себя в спальне! – воскликнула миссис Смит.
– Подумай, Эсси, что скажет папа! – испугалась Пенелопа.
– Сейчас на дворе просвещенный девятнадцатый век, Пенни, а не мрачное средневековье. Что он может мне сделать?
– Мамочка родная! Там, сзади, идет рассерженный доктор Смит вместе с доктором Гримблом, – спохватился Артемий Иванович, когда они дошли до дома. – Мы еще когда-нибудь увидимся?
– Как только мой супруг отправится на достаточно продолжительный вызов и поблизости не будет доктора Гримбла, мы с Пенелопой приедем к вам в гости, – пообещала Эстер. – Где вы живете?
Владимиров назвал гостиницу, оглянулся на приближающихся докторов и сказал:
– А теперь разрешите откланяться. Не хочу, чтобы из-за меня у вас были неприятности.
* * *
Ближе к вечеру Артемий Иванович встретился с Фаберовским у Мраморной триумфальной арки на углу Гайд-парка, чтобы затем сесть на Оксфорд-стрит в один из байсуотерских омнибусов, линии которого соединяли Западный и Восточный Лондон, и вместе съездить на Ханбери-стрит оценить результаты своего труда.
