Однажды он пришел домой злой и долго кричал в кабинете, что отныне прекращает все общение со своими коллегами. Как я поняла, они стали насмехаться над его попыткой создать сому. А между тем к концу осени 1904 года профессор уже изобрел божественный напиток, но все еще не решался попробовать его. Он все ждал чего-то. Я внимательно следила за каждым его шагом, иногда сообщая новости своему знакомому.
А потом в доме появилась красивая барышня, которую Серебряков называл Надеждой, а затем и вторая — красавица по имени Ольга. Я сразу поняла, что они не те, за кого себя выдают. По их разговорам я догадалась, что они из юной поросли революционеров. Я стала искать удобного случая, чтобы сделать из них своих подручных.
И вот, 19 декабря профессор собрал трех дам и сообщил им об изобретении сомы. Он выгнал меня из комнаты, но я все слышала и поняла, что у меня в руках может быть оружие, сильнее любой бомбы. Я смогу отомстить. Я смогу уничтожить этот мир насилия до основания, даже не обращаясь за помощью к человеку, который устроил меня к профессору. Я подслушала, как Серебряков сообщил Ольге о церемонии причащения сомой у него на даче. Я поехала в Озерки, прокралась к дому и в окно увидела все.
На следующий день профессор заболел. Я сразу поняла, что это результат действия сомы. Потом появилась Ольга. В замочную скважину я видела, как профессор, выпив сомы, стал бегать по комнате. А затем Серебряков стал послушно выполнять любое желание Ланской. Для меня стало ясно: сома не только оружие, но и средство управления людьми.
На следующий день профессор выгнал меня из дому, якобы за то, что я украла его деньги. К счастью, меня приютил одинокий пьющий дворник. Я поняла, что время пришло и надо действовать немедленно, пока сома не попала в другие руки.
Вечером 30 декабря я дала дворнику денег на трактир, дождалась, когда Уварова уйдет, и отправилась наверх. Дверь оказалась незаперта. Профессор и моя дочь, которую он называл Марией, выпили сомы и стали бесноваться. Серебряков успокоился первым и упал на постель. Мария никак не хотела угомониться. Она скакала и вопила как дикий зверь. Я испугалась, что соседи вызовут полицию. И тогда я поймала ее, схватила за плечи и приказала: «Умри!» Мария охнула и упала, согнувшись пополам.
Я пощупала пульс. Она умерла от моего приказа! Я поняла, насколько велика сила сомы и несказанно обрадовалась! Я обыскала ее карманы и нашла ключ от квартиры.
Закрыв дверь, я спустилась вниз и увидела, что дворник мертвецки пьян. Ворота открыты. Я вынула из своего сундука домотканку и решила завернуть в нее мертвое тело. Я сняла шубку Марии и попробовала ей надеть. Но тело словно окаменело, я смогла натянуть лишь один рукав. Тогда я бросила в домотканку платок и шапочку, завязав все большим свертком.
Поздно ночью я вытащила тело на улицу и бросила у дома. Я хотела, чтобы полиция решила, что Марию убил профессор. Но когда я увидела во дворе Ванзарова и узнала, кто он такой, я испугалась. Мне надо было спешить.
В ночь на 1 января, когда филеры ушли, я проникла в квартиру и стала искать сому. Профессор спал глубоким сном, и я не боялась, что он проснется. Но найти мне ничего не удалось.
2 января я решила, что промедление смерти подобно. Так как дворник уже несколько дней не пил, я подмешала ему снотворного порошка, и он уснул. Я дождалась, когда уйдут филеры, и незаметно проникла в квартиру. Когда я вошла, Серебрякову было очень плохо, и он готовил себе порцию сомы. Увидев меня, Александр не испугался и не удивился. Он был так слаб, что еле мог пошевелить рукой. И тогда я заговорила. Мой бывший любовник, открыв рот, слушал, что я — Надежда Кабазева, что Мария — наш ребенок и что я случайно погубила ее. Я решила рассказать всю правду.
Александр стал плакать и просить у меня прощения. Я сказала, что прощаю его. И тогда он предложил мне принять напиток бога Сомы. Я отказалась, а он выпил. Этого момента я и ждала. Я приказала отдать мне сому. Серебряков полез в письменный стол и вытащил два маленьких флакончика. Потом я приказала отдать рецепт изготовления сомы. Александр протянул мне записную книжку, и я вырвала из нее страницы с записями.
Я приказала Серебрякову собрать все бумаги и сложить их в мешок. Он покорно подчинился. После этого я поняла, что надо замести все следы. В этот же мешок он сложил по моей команде лекарства с ночного столика, объедки из мусорного ведра и даже всю одежду из платяного шкафа. На всякий случай я приказала собрать фотографии. Чтобы убедить следствие, что Марию убил профессор, я положила в буфет такую же домотканку.
Из собранных вещей получился довольно объемный куль. Я приказала Серебрякову надеть шубу и нести мешок. Я решила спрятать все концы в воду. По ночным улицам мы дошли до набережной, где я увидела свежие проруби. Я приказала Серебрякову идти прямо. Он шел до тех пор, пока не провалился. Я была счастлива!
Но оставались еще барышни. Я сразу поняла, что Ланская — умна и сообразительна, а Уварова глуповата. Переодевшись в крестьянина, я выследила, где живет Ланская, и на улице встретила ее. Поначалу она не хотела со мной разговаривать, но, услышав слово «сома», испугалась. Я сказала, что я не враг, а такой же революционер, как и она. И вместе мы сможем сделать многое. Она согласилась и стала помощником революционера второй степени, как учил великий Нечаев.
Что касается Уваровой, то я сделала ее помощником революционера всего лишь третьей степени. Она выпила сомы и стала моим рабом».
10
Ванзаров переглянулся с Лебедевым. На эксперта история Кабазевой произвела впечатление. Джуранский от удивления покачивал головой. Несгибаемая старуха, прислонившись к книжному шкафу, гордо смотрела на сыщика.
— Ну как, Ванзаров, понравилось? — с усмешкой спросила она.
— Любопытно! — добродушно согласился Родион Георгиевич. — Только вы упустили маленькую деталь. Не так ли?
— Это как я тебя стулом по голове угостила? — ехидно спросила старуха.
— Так это вы, Надежда Константиновна? — приятно удивился сыщик. — Что ж, благодарю за откровенность. Только и это не все…
Кабазева насторожилась.
— Почему вы не рассказали, как трижды телефонировали мне домой с угрозами?
— Убить полицейского — грехом не считается! — мрачно пробормотала Кабазева.
— А телефонировать-то зачем? — не отступал Родион Георгиевич.
Старуха удивленно уставилась на него.
Сыщик вынужден был признать, что стойкая революционерка не знает, о чем идет речь. То есть, выходит, не она звонила? Неужели все-таки Валевска так тонко обыграла его? Да и откуда старуха бы телефонировала? В квартире профессора аппарата нет.
— Ну, хорошо, — Ванзаров в задумчивости почесал подбородок. — А как насчет денег?
— Каких денег? — еще больше удивилась Кабазева.
— Ну, тех самых, которые вы решили отобрать у эксплуататоров? Чеки… Банковские чеки… Разве это была не ваша идея?
— Вот что, господин полицейский! — гордо заявила Кабазева. — От своего не откажусь, но и чужого не возьму!
Родион Георгиевич пристально посмотрел на старуху.
— Может, скажете, это не вы вместе с польской красавицей замыслили подлить в пиво сомы, а затем насладиться видом народного бунта, дикого и беспощадного?
Вот тут Ванзаров попал в точку!
— Ты врешь, ты не можешь этого знать! — революционерка смотрела на сыщика с нескрываемой злобой. — Ольга ничего не сказала бы и под пыткой!
— Под пыткой, может быть, и не сказала! — согласился сыщик. — А вот в доверительной беседе чего только не поведаешь! Тем более когда так хочется произвести впечатление: дескать, смотрите, сатрапы, все вам расскажу, все узнаете, а все равно сделать ничего не сможете! Тоже своего рода удовольствие!
Ненависть исказила лицо старой каторжанки.
— Что бы ты, Ванзаров, ни говорил, но ты опоздал! Возмездие народного гнева уже близко! Сома пришла к народу! — и Кабазева зло усмехнулась.
— Ошибаетесь, милейшая! — тихо произнес Ванзаров. — Я думаю, вы провели вместе с мадам Ланской — Валевской для Роберта Эбсворта церемонию, похожую на ту, что придумал профессор. Наверное, это выглядело потрясающе! Жрица и посланник бога Сомы! Конечно, у юноши все смешалось в голове. И как все точно рассчитано! Устроить посвящение прямо здесь, где никто искать не будет!
В кабинете воцарилась напряженная тишина.
— Но одно вам не удалось, — продолжил Ванзаров, физически ощущая, как в Кабазевой нарастает бешенство, — Эбсворт-младший сейчас приходит в чувство в полицейском участке, а сома, выданная ему, находится у моего коллеги в кармане. Вся, до единой капли!
— Ты врешь, Ванзаров! — прорычала старуха.
— Аполлон Григорьевич, продемонстрируйте!
Лебедев засунул руку во внутренний карман шубы и медленно, как фокусник, вытащил хрустальный пузырек.
