— А Валевска знала, что Кабазева и старик — одно лицо?
— Конечно же нет! Более того, я уверен, что Валевска не знала, кто убил Марию Ланге и профессора. Кабазева тонко умела разделять и властвовать. Она специально бросала тень на Бронштейн, чтобы Валевска случайно с ней не договорилась. А скорее всего наговаривала и Фаине на Хелену.
— А сама Бронштейн?
— Думаю, Кабазева опоила Фаину сомой, чтобы та выполняла мелкие поручения. Но не успела использовать ее по-настоящему. Ведь важнейшее задание — отравление семьи полицейского — было поручено Валевской!
— Ну и ну! — присвистнул эксперт. — Столько коварства и изощренности в женщине, которая выдержала пятнадцать лет каторги. Уму непостижимо!
— План должен был сработать. Кабазева могла получить огромные деньги и заодно устроить в Петербурге светопреставление. А потом отправиться за границу. Но по случайности я заметил на книжной полке вот эту фотографию, — Ванзаров вынул потрепанный снимок. — Это и решило дело.
— Почему?
— Кабазева не знала, что у нас есть копия снимка, иначе она давно бы разделалась с девушками. Она приказала Валевской забрать негатив из ателье. Полька выполнила приказ. О чем призналась на допросе. Вот тут я и понял, что Хелена и Фаина просто марионетки.
— Значит, фотография не только спасла вашу семью, но и смогла указать на главного преступника, которого нет на снимке? Удивительно! — Лебедев взял карточку и стал разглядывать групповой портрет.
— Нет, спасла всех нас простая логика. — Ванзаров поднялся. — Пойдемте, пора по домам.
Подошел Джуранский, который помогал приставу составлять протокол осмотра места преступления, а также подписывал бумаги от имени сыскной полиции.
— Родион Георгиевич, полицейская пролетка еще внизу! Может, вас и Аполлона Григорьевича подвезти?
— Спасибо, голубчик, мы проветримся, — Ванзаров пожал руку своему помощнику. — Езжайте и высыпайтесь! Вы сегодня великолепно потрудились.
Уже выходя, Ванзаров обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на проклятую квартиру. Пристав дышал на штемпель — он готовился опечатывать дверь.
Родиону Георгиевичу вдруг показалось, что он опять упустил что-то важное.
— А что вы говорили про кавказские крови Кабазевой? — неожиданно спросил он Лебедева.
— Да у нее, кажется, мать грузинка, то ли Джугашвили, то ли Джунашвили, не помню. А что такое? — встревожился эксперт.
— Да нет, ничего, — Ванзаров решил, что заболел излишней подозрительностью.
13
Эксперт и сыщик вышли на пустую морозную улицу. Наступило 9 января. Воскресный город спал, затихнув, словно перед бурей.
Аполлон Григорьевич взял под руку Ванзарова.
— Какая ирония: плодами трудов великого Фауста всегда успевает воспользоваться ничтожество! — размышлял эксперт. — Все-таки Серебряков сделал гениальное изобретение. А безумная старуха воспользовалась им ради преступления. Как несправедливо!
— Между профессором и каторжанкой нет никакой разницы, — жестко сказал Ванзаров. — Одна и та же сила, которая хочет зла…
— Но вечно совершает благо? — подхватил Лебедев.
— Нет, Серебряков и Кабазева — сила, которая хочет и совершает зло! Они — зло в кристально чистом виде!
— Ну, уж вы скажете! Серебряков ученый, а значит, по-своему стремился к истине. А силе убеждений Кабазевой тоже надо отдать должное. И не их беда, что бог Сома так жестоко посмеялся. В общем, их надо пожалеть…
— Я не буду этого делать! — упрямо заявил Ванзаров. — Я считаю, что они и есть простое и конкретное зло. Те, кто насильно хочет привести человечество в рай, неизбежно пойдут по трупам.
— Что делать! Они — революционеры!
— Они — убийцы! — Ванзаров сказал это с холодной ненавистью. — Им нет прощения и понимания! Серебряков мог бы отправить себя к богу Соме самостоятельно. Но ведь он хотел утащить за собой всех! А Кабазева? Ради чего она погубила свою жизнь, пошла на каторгу, а потом стала беспощадно мстить? Идейки революционные — это все ерунда! Кабазева была очарована силой зла и разрушения. Только этой силе она и служила. И умерла от ненависти и бессилия. Я же видел, как ей хотелось вцепиться мне в горло!
— Да, уж не думал, что вы… — Лебедев не стал договаривать.
— Поймите, Аполлон Григорьевич, я не палач, жаждущий крови борцов за народное счастье!
— Надеюсь! — пробормотал Лебедев.
— В этом деле я впервые столкнулся с нашим самым грозным врагом! — продолжил сыщик. — И враг этот не революция, а Зло как таковое! Да, да именно так! И я впервые почувствовал, что у меня не хватит сил противостоять ему в одиночку.
— Позвольте! — возмутился эксперт. — А я?! А Джуранский?! А Курочкин с подстреленным крылом, в конце концов?!
— Все так! Но только теперь за каждым преступлением, даже самым мелким, я буду видеть присутствие силы, которая все больше и больше овладевает людьми.
— Да, господин сыщик, зло многолико! — торжественно провозгласил эксперт.
— Нет! — крикнул на всю улицу Ванзаров. — Зло всегда одинаково! Люди, оправдывая себя, говорят: Зло многолико, мы ничего не можем сделать. А Зло всегда имеет конкретное лицо! И с ним надо бороться.
— К сожалению, далеко не все такие крестоносцы, как вы… — грустно произнес Лебедев. — Хотя побеждать зло и я не против!
— Мы с вами не сможем его победить… — тихо сказал Ванзаров. — И никто не сможет. Но каждому из нас остается выбор: если ты со злом, то свободен и можешь все, ты сверхчеловек. А если нет — стисни зубы и сражайся до конца.
— Но позвольте, а как же победа добра, которая должна быть в итоге?
— Нет, Аполлон Григорьевич, зло сильнее. К сожалению, оно всегда побеждает.
— А зачем тогда нужны мы? — растерянно спросил Лебедев.
— А мы нужны для того, чтобы победа досталась злу дорогой ценой! — с глубокой убежденностью произнес Ванзаров.
— Ну-ну! — пробормотал Лебедев.
14
За разговором они незаметно миновали стрелку Васильевского острова и перешли Дворцовый мост.
Из-под арки Генерального штаба на площадь у императорского дворца втягивался эскадрон. В ночной тишине раздавалось мерное цоканье. За спинами кавалеристов покачивались винтовки.
— Гляньте-ка! — кивнул Лебедев. — Войска к Зимнему подтягивают. Готовятся к утренней демонстрации. Слышали, рабочих поведет их лидер — поп Гапон?
— Да, надеюсь, к полудню все разойдутся, — рассеянно ответил Родион Георгиевич. — Слава богу, уже воскресенье! Высплюсь, а днем пойду с дочками гулять в Александровский сад.
— И правильно, зло от нас никуда не денется! — Лебедев протянул сыщику руку.
— Думаю, с ним придется встретиться очень скоро! — Ванзаров пожал крепкую ладонь эксперта.
Аполлон Григорьевич отправился к себе на Гороховую, а Родион Георгиевич медленно двинулся по Невскому.
На Полицейском мосту он остановился и посмотрел, как гвардейская кавалерия цепью перекрывает проспект.
Ванзаров вздохнул и пошел домой.
15
В квартире все спали. Родион Георгиевич надел любимый поношенный халат, сел за письменный стол и закрыл глаза. Ему почему-то пришло на память письмо Герасимова. А за кем был отправлен следить агент Озирис? Стоп!
Коллежский советник подскочил в кресле и хлопнул себя по лбу. Так ведь Озирис следил за Гапоном! А это значит, что слова Валевской о смертельной ране империи могут означать не только отравление пива сомой! Она не только отправила Эбсворта-младшего по наущению Кабазевой, но еще и могла подстраховаться! Опоенный сомой отец Гапон значительно страшнее сотен, даже тысяч рабочих, выпивших отравленного пива! Один бесноватый лидер может повести за собой миллионы!
Ванзаров вскочил и принялся ходить по кабинету, обдумывая положение. Однако скоро он пришел к выводу, что один Гапон ничего не сможет сделать. Не сыск, так Герасимов сумеет остановить попа. Все равно у Валевской ничего бы не вышло! Ванзаров победил! Он знает Истину! Он знает, кто убийца.
И вдруг в сознании Родиона Георгиевича всплыла одна маленькая деталь. Он подбежал к диванчику, на который кинул пиджак, сунул руку в карман и вынул мятое письмо. Сыщик быстро прочитал первую строчку и все понял.
Он совершил чудовищную ошибку! Старуха не виновна! Нет, конечно, убивала она. Но Кабазева лишь слепое орудие в руках умнейшего организатора, такая же марионетка, какими в ее руках были Валевска и Бронштейн.
Только теперь Ванзаров понял, на кого намекала ему Хелена.
Сыщик держал в руках несколько подсказок, на которые он просто не обратил должного внимания. Умнейший преступник играл с ним пятиходовую комбинацию с двойными перевертышами, а он думал, что игра идет в «дурака». Дураком оказался Родион Георгиевич.
Все мелкие детали, упрямо противоречившие друг другу, сразу встали на свое место. И сома в этой игре оказалась всего лишь разменной пешкой. И никакими силами Ванзаров не сможет теперь наказать настоящего убийцу.
