Валерий Введенский - Мертвый час

Из стенографического отчета, опубликованного на следующий день в газете «Время»:

Свидетель Тоннер: В сентябре 1845 года я прибыл в Полтаву по поручению одного влиятельного лица. Выполнив его, я принял любезное приглашение местного губернатора погостить у него несколько дней. В один из них, когда мы завтракали на веранде, прибыл курьер из городишка Прилуки. В присланном письме тамошний городничий извещал начальство об ужасном происшествии – в местной гостинице произошло аж два смертопреступления.

Дело было так… Помещик из Воронежской губернии Зятюшков, прибывший накануне, следующим утром был найден мертвым в лучшем номере местной гостиницы. Труп обнаружили его слуга и коридорный, когда попытались Зятюшкова разбудить. Вызванного в гостиницу полицмейстера не смутила обильная рвота зеленоватого цвета, случившаяся у покойника перед смертью, он пришел к заключению, что смерть наступила по естественным причинам. Преступление осталось бы даже не зафиксированным, кабы не случайность. День выдался жарким. Чтобы утолить жажду, полицмейстер налил себе воды из стоявшего в номере кувшина и выпил. Выйдя на улицу, он пожаловался городовому на боли в животе. Тот почтительно посоветовал начальству проверенное домашнее средство – водку с перцем, полицмейстер поблагодарил его за совет и тут же, упав на колени, опорожнил на мостовую желудок, а следом испустил дух. Здесь даже туповатый городовой уловил связь между кувшином и двумя трупами. Выбежавшему из гостиницы портье он велел немедленно запереть в кладовой злосчастную посудину и послать за городничим Цехмистренко.

Тот прибыл через четверть часа, осмотрел покойников и немедля написал губернатору с покорнейшей просьбой прислать в Прилуки сведущего в ядах эксперта, а также полицианта, способного раскрыть убийства, ибо оставшиеся в распоряжении Цехмистренко городовые на то неспособны.

Прочитав вслух данное письмо, губернатор выразительно уставился на меня, зная, что я не только изучал, но и преподавал судебную медицину в Медико-хирургической академии и имею за плечами множество исследований мертвых тел. Знал и то, что всегда меня интересовало не только как, но и кем был убит человек.

Конечно, тащиться сто верст по пыльным малороссийским дорогам мне не хотелось, но и отказать гостеприимному губернатору я не смог. Так как официальным лицом я не являлся, со мной выехал его чиновник по особым поручениям Хоменко, на местные власти одна его должность напускала страх.

Прибыв поздним вечером в Прилуки, я тотчас приступил к порученному делу. Первым делом исследовал покойных. Зеленоватый оттенок предсмертных рвотных масс четко указывал на мышьяк, что и подтвердилось при вскрытии. В кувшине с водой я также его обнаружил. А вот кто и когда туда мышьяк подсыпал – это мне и предстояло выяснить.

Для опроса свидетелей час был неподходящий, все уже спали, и я, расположившись на ночлег в номере покойного Зятюшкова, принялся изучать его бумаги. И уже к утру наметил подозреваемых – офицеров расквартированного в Прилуках Драгунского полка – майора Волобуева, капитана Четыркина и поручика Мызникова. Выяснилось, что коннозаводчик Зятюшков прибыл в Прилуки по их души – полтора года назад эти ремонтеры рассчитались с ним подделанным векселем – к двум тысячам, на который тот был выписан, пририсовали нолик.

Сразу разъясню вопрос, почему Зятюшков приехал разбираться с мошенниками лишь через полтора года. Четыре месяца он ждал, пока истечет срок, на который купец Важенин выдал вексель. Предъявив его к оплате, коннозаводчик неожиданно выяснил, что Важенин скончался. Его наследники долго не могли разобраться меж собой, кто должен оплатить сей вексель, потом еще несколько месяцев проверялись учетные книги. В общем, лишь через год после получения векселя Зятюшков узнал, что тот поддельный. Сразу написал Волобуеву. Граф в ответ: мол, сам учел[153] его за двадцать тысяч. А вексель-то походил по рукам, передаточных надписей[154] десять штук имелось. Пришлось Зятюшкову списываться со всеми, выяснять, кто и за какую сумму его учел. И, лишь окончательно убедившись, что вексель подделал Волобуев, коннозаводчик выехал в Прилуки. Вернее – это очень важно, – по дороге завез беременную супругу свою на Брянщину к ее родителям, а уже оттуда отправился к графу.

Утром у портье я выяснил, что в последний свой вечер Зятюшков ужинал в ресторации «Пальмира». С чиновником по особым поручениям Хоменко мы отправились туда и опросили офицьянта, что прислуживал ему в кабинете. Тот поведал, что компанию Зятюшкову в тот вечер составили драгунские офицеры Волобуев, Четыркин и Мызников. Также в кабинете находилась возлюбленная Волобуева, вдова титулярного советника Екатерина Аннина.

Князь Тарусов встал, чтобы сделать пояснение:

– Через год после этих событий Екатерина Аннина стала выступать на сцене. Мы знали ее под псевдонимом Красовская.

Приподнялся со стула и Матюшин:

– Мне кажется, что рассказ достопочтенного свидетеля слишком далек от нашего дела…

Илья Андреевич посмотрел на него из-под стекол очков и строго сказал:

– Когда кажется, следует перекреститься.

Матюшин возмущенно сжал кулаки, однако сел.

Тоннер, откашлявшись, продолжил.

Из стенографического отчета, опубликованного на следующий день в газете «Время»:

Свидетель Тоннер: Разговор в кабинете офицьянту дружеским не показался, офицеры с помещиком кричали друг на друга, однако причину их трений он не понял, так как не знает французского. Зятюшков пробыл в ресторации недолго и ушел оттуда весьма и весьма раздраженным.

Из «Пальмиры» мы с господином Хоменко отправились к командиру Драгунского полка Навроцкому. Коротко изложив суть дела, я попросил разрешения опросить вышеназванных офицеров. Он не возражал. Кроме самого Навроцкого, на разговорах с офицерами присутствовал аудитор полка Анатолий Вигилянский.

Сначала опросили капитана Четыркина. Тот подтвердил, что полтора года назад на деньги, выданные им на закупку лошадей, они с Мызниковым и Волобуевым приобрели первостатейный вексель. Причина? Хороший дисконт. Этим векселем они рассчитались с Зятюшковым, которого майор Волобуев хорошо знал. Четыре дня назад коннозаводчик неожиданно прибыл в Прилуки и предложил офицерам отужинать с ним в ресторации. Те с радостью согласились. За ужином Зятюшков огорошил драгун сообщением, что вексель оказался подделкой, однако тотчас заверил, что виновными господ офицеров не считает и прибыл лишь затем, чтобы получить их показания, заверенные нотариусом. Без этого, по его словам, нельзя уголовно преследовать черниговского купца Михеенко, у которого Волобуев со товарищи приобрели вексель. Зятюшков, наскоро отужинав, вернулся в гостиницу, сославшись на усталость после дороги. А друзья-офицеры еще немного покутили.

Такие же слово в слово показания дали Мызников и сам Волобуев. Но документы, найденные мной в бумагах покойного Зятюшкова, противоречили их словам. Коннозаводчик действительно собрал со всех владельцев злополучного векселя показания, заверенные нотариусом, в том числе и с Михеенко. Тот рассказал любопытную подробность – драгуны долго выбирали, какой из имевшихся у него векселей им купить, и выбрали тот, в котором передаточных надписей оказалось больше всего. Кстати, продажу купцом Михеенко этого векселя за две тысячи рублей подтвердили его приказчики, присутствовавшие при сделке.

Я предложил полковнику Навроцкому посадить офицеров на гауптвахту и каждый день учинять им опрос по новой. Командир полка выхватил саблю и чуть было не покрошил меня в винегрет. По какому праву я подозреваю его офицеров и смею сомневаться в их словах?

Но меня неожиданно поддержал аудитор Вигилянский, объяснивший полковнику, что ремонтеры, как ни крути, совершили должностной проступок: не имели они права на казенные деньги покупать ничего, кроме лошадей и фуража, поэтому отправка их на гауптвахту юридически правильна и обоснованна. Навроцкий был вынужден согласится. Чиновник по особым поручениям Хоменко, знакомый с полицейским делом, внес предложение содержать офицеров раздельно – де, лишенные товарищеского плеча, они начнут нервничать, подозревать друг друга в предательстве и рано или поздно кто-то из них сознается в подделке векселя, а может, и в убийстве Зятюшкова.

Полковник, скрипя зубами, согласился и с этим предложением.

Распрощавшись с Навроцким и Вигилянским, мы с Хоменко вернулись в гостиницу. Я уже был абсолютно уверен, что именно Волобуев со товарищи отравил Зятюшкова. И сделал очевидный вывод: кто-то из них должен был зайти в тот вечер в гостиницу, проникнуть в номер и подсыпать мышьяк. А значит, коридорный или портье обязаны были его заметить. Однако в ходе их опроса выяснилось, что никто из подозреваемых в тот день в гостиницу не заходил.