Чтобы оградить себя от возможных предложений, она решила заняться шифром.
Так, думала графиня, он почти разгадан. Оставались всего четыре символа, которые не имели никакого разумного смысла и располагались так близко друг к другу, что могли сойти за два. Графиня нарисовала их на обороте использованного листка:
и
— Меркурий плюс Венера, Меркурий плюс Венера, — повторила она вслух. — Меркурий плюс Венера. Ртуть плюс Венера. — Вздохнув, она подняла глаза. Кое-кто из посетителей как-то странно на нее поглядывал. Отлично, подумала она. Если они думают, что я ненормальная, они станут держаться от меня подальше. — Венера, Венера, Венера. Богиня любви. — Она посмотрела на листок. — Богиня любви. Меркурий… крылатый посланец богов. — Минуточку, что там говорил Ньютон об алхимии и крылатом посланце богов? Герметическое искусство, названо так в честь Гермеса. Точно. Греческий посланец. Венера была римской богиней любви. А как же звали другую — греческую богиню любви? Она ломала голову. Как же ее звали, греческую-то?
Щелкнув языком, она одними губами прошептала имя: — Афродита. Гермес плюс Афродита. Гермес Афродита.
Это было столь же абсурдно, как и Венера Меркурий.
Попробовать, что ли, заменить римских богов греческими: Арес, Афродита. Нет.
Но графиня уже встречала раньше этот знак. Он был на тех бумажках, в которые Бо заворачивал порошки, приготовленные для жены от ее женских болезней. Знак для женщин. А знак Марса — это знак для мужчин. Она снова посмотрела на листок Элпью.
Ее словно молнией ударило.
Мужчина/женщина. У этого мужчины-женщины есть единственный выживший ребенок.
Ее взгляд метнулся к предыдущему знаку. Гермес Афродита.
Она даже задохнулась от внезапно нахлынувшего просветления. Смысл головоломки дивным образом прояснился.
Гермафродит. Мужчина-женщина.
Миссис Рой! Мужчина-женщина.
Она прочитала уравнение, пытаясь как следует его осмыслить.
Осторожно! Мужчина-женщина спит с королем, что равно хаосу. У мужчины-женщины есть единственный выживший ребенок. Король, отец этого единственного выжившего ребенка, умер, затем игра заканчивается. Игра достигает своей кульминации во время затмения в сентябре. Младенец, единственный выживший ребенок, должен родиться в сентябре!
В этом был смысл. Наследника у короля не было. Если он не обзаведется ребенком, трон перейдет к его свояченице, принцессе Анне. Графиня почесала лоб. Но у Карла было множество незаконных детей, и они ему не наследовали. Вильгельму придется жениться на матери. Ребенок должен быть законным, чтобы наследовать. Графиня подумала о детях Нелл Гуин и об обреченном ребенке Люси Уолтер — герцоге Монмутском.[82] Никто из них не унаследовал трон, но, ничего не скажешь, им щедро отвалили герцогства, состояния и поместья. И конечно, горячий Монмут предпринял решительную попытку украсть корону у брата Карла, Якова.
Все их матери тоже получили огромные состояния. Они с Пигаль явно проиграли, не произведя на свет отпрысков милого короля Карла. Только подумать о Нелл Гуин и ее проклятом безусловном праве собственности!
Графиня вернулась к бумагам.
Если посчитать, что она права, то картина ясна. Эта миссис Рой предпринимает отчаянную попытку. Она собирается родить Вильгельму ребенка в сентябре и… Бег мыслей ее светлости остановился.
Но если миссис Рой — мужчина, как она это сделает? Даже если он — или она? — настоящий гермафродит, насколько графиня знала, надежды произвести ребенка у такого существа нет. Должно быть, она ошибается. Миссис Рой — женщина. С чего это ей в голову лезут противоестественные предположения?
Что бы там ни происходило, что бы такое ни раскрыл Бо Уилсон, в чем бы он ни принимал участие, — это был обман. Обман, направленный против короля, против народа. Но что это за обман и почему из-за него должны были погибнуть Бо Уилсон и его служанка Бетти, графиня представить не могла.
Перешагнув через тело, Элпью отдернула запятнанную кровью занавеску. Ей открылся короткий, без окон коридор, вдоль которого выстроились полки, заваленные бумагами и книгами. Она сделала глубокий вдох. В воздухе стоял запах ландыша, фиалок и мускуса. Затем послышался шорох ткани, и, бросившись туда, во тьму, Элпью увидела взметнувшийся на повороте подол сине-белой юбки. Сыщица устремилась вперед, желая поймать убегавшего человека, кем бы он ни был.
Единственным источником света оказалась свеча, горевшая позади нее в кабинете Коули. Элпью сообразила, что из-за этого ее тень бежит впереди нее, и каждое движение видно тому, кто, может быть, притаился за углом. Элпью подалась еще ближе к стене, практически вжавшись в полки, и бочком стала продвигаться к углу, наступая на собственную тень. Собравшись с духом, она сделала шаг, не зная, что или кто ждет впереди. Сердце ее глухо стукнуло, когда она обогнула угол и увидела спину женщины, сворачивавшей за следующий угол. Сине-белое платье. По виду дорогое. Где-то она его уже видела. Каштановые волосы женщины были уложены в высокую прическу. Да и весь ее облик показался знакомым.
Постойте-ка! Но как такое может быть? Элпью увидела только спину женщины, завернувшей за угол, но ясно вспомнила, где в последний раз видела это платье. Оно было на миссис Элизабет Уилсон, жене Бо, в ту ночь, когда она впервые появилась на Джермен-стрит со своей душещипательной историей о неверном муже. У Элпью пошла кругом голова. Всего несколько часов назад она видела миссис Уилсон в тюрьме. Она что, сбежала?
Элпью кинулась в сгущавшуюся тьму. На бегу ее вдруг осенило, что у нее нет не только света, но и оружия. Ей нечем было себя защитить, тогда как у той, кого она преследовала, наверняка был нож. И кроме того, эта женщина, кто бы она ни была, хорошо ориентировалась в лабиринте коридоров.
Элпью свернула за второй угол. Там царила полная тьма. Вытянув одну руку перед собой, а другой держась за стену, она со всей возможной скоростью поспешила дальше. И вдруг обо что-то споткнулась и упала на пол. Шаря вокруг, она поняла, что налетела на груду книг, кроме того, что-то попало ей в глаз. Кое-как поднявшись, Элпью достала из кармана носовой платок. Коридор внезапно осветился тусклым желтым светом. Заколдованный платок Бо! Держа его перед собой, как фонарь, Элпью двинулась вперед.
Неясно различаемый силуэт исчез из поля зрения, очевидно спускаясь вниз по лестнице. Контуры фигуры весьма напоминали миссис Уилсон. Но как же так? Миссис Уилсон находится в тюрьме. С другой стороны, когда Элпью была уверена, что Подлец надежно заперт в тюрьме, он оказался очень даже свободен и гонялся за ней по Ньюгейтскому рынку. Кто знает, каким хитроумным способом эта женщина могла бежать или освободиться? Теперь, обдумывая все происшедшее, Элпью вспомнила, как Коули рекомендовал ей не тревожиться за миссис Уилсон. Возможно, он знал, что она ждет его за занавеской прямо у него в кабинете? Может, он был прав, и эта женщина страшнее, чем Элпью всегда считала, и, убив двух человек, запросто убила и Коули… А теперь? Собственное будущее показалось ей малообещающим.
Спеша по коридору, Элпью решила постучать в одну из множества дверей, мимо которых пробегала, но все, кто мог бы находиться здесь днем, наверняка уже ушли. Коули как раз волновался, что останется последним.
Добежав до верхней площадки лестницы, Элпью остановилась и прислушалась. Тишина. Подобрав юбки, она заторопилась вниз. Это была каменная винтовая лестница с очень неровными ступенями, и бежать по ней было нелегко. Элпью начала перепрыгивать разом через три ступеньки и, хватаясь для равновесия за стену, уронила носовой платок.
В тот момент, когда она нагнулась, чтобы поднять его, из маленькой ниши с молниеносной скоростью высунулась рука и схватила Элпью сзади за шею. Сыщица потеряла равновесие и зашаталась на краю ступеньки. Вторая рука схватила ее за горло спереди и потянула вверх с такой силой, что оторвала от земли. Элпью извивалась и пиналась, но хватка только усиливалась. Она начала задыхаться и ничего не видела — женщина напала на нее сзади. Элпью со всей силы навалилась на преступницу, заставив ее тоже потерять равновесие, поскольку та, видимо, опиралась на подоконник маленького готического окошка во внешней стене. Женщина продолжала держать Элпью за горло, но под весом сыщицы они не устояли на ногах и вместе покатились вниз по лестнице, виток за витком, задевая за грубые стены, молотя руками и пересчитывая ребрами истертые каменные ступени.
Борясь с женщиной, Элпью вцепилась ей в волосы. Они слетели и покатились вниз впереди них. Это оказался парик.
По-прежнему сражаясь, обе они со стуком приземлились на деревянный пол у подножья лестницы. В плотной темноте ничего нельзя было разглядеть. Элпью, моргая, протирала глаза. Тьма казалась осязаемой — словно на глаза ей давил черный войлок. Затем в щеку Элпью впечатался кулак. Она перекатилась на бок, стараясь защититься. Женщина перевалилась через нее и бросилась прочь.
