Ванзаров встал.
– Вы можете с чистой совестью отправляться в столицу.
– Неужели? – фон Котен был мрачен безнадежно. – А что прикажете делать с донесениями Шмеля? Они же пошли начальству! Все ждут большого разоблачения!
– Тут я бессилен.
Ротмистр оглянулся на толкавшихся городовых
– Что это у вас здесь? – сказал он брезгливо.
– Сегодня вечером берем одного умного преступника, – ответил Ванзаров. – Сейчас будем совещаться с коллегами, как его ловчее поймать. Извините, Михаил, больше мне сказать вам нечего.
Фон Котен злобно фыркнул и выскочил вон.
На диванчике заворочался предводитель. Поднявшись кое-как, он окинул мутным взором толпящийся народ.
– Что здесь происходит? – спросил Фёкл Антонович, облизывая сухой рот. – О! Моя голова… Сколько страданий… Ванзаров, голубчик, прикажите подать стаканчик… Да хоть воды.
Под вечер набежали тучи. Стало темно и холодно, будто наступила осень. В домах светились окна. По такой погоде в саду никто не чаевничал, дачники – народ нежный. Улицы опустели, что было большой удачей.
К этому часу дом на Курортной улице был окружен со всех сторон. Макаров приказал городовым надеть темные рубахи, в темноте не выделяться и вести себя тихо. Ванзаров еще раз напомнил, что делать, и попросил двоих из резерва. Макаров шепотом приказал, кому идти. Но к пляжу добирались разными дорогами. Городовые – быстро и по кустам, а Ванзаров – неторопливо прогуливаясь с Лебедевым. Около последних зарослей они пригнулись.
– Дальше по-пластунски, – прошептал Ванзаров. – Я не виноват, сами напросились.
– Ради такого удовольствия пиджака не жалко, – ответил Лебедев. – Ползите вперед, друг мой. Буду следовать за вашими тылами. Наверняка не потеряюсь.
Трава царапала руки. Лебедев двигался тяжеловато, сопел и шуршал саквояжем. Одна надежда, что ветер заглушал звуки. Около пригорка, за которым начинался пляжный песок, Ванзаров замер и огляделся. Тут же подползли двое из засады.
– Ну как? – прошептал он.
– Точно как сказали, – ответил городовой Шемякин. – Уже роет. Минуты две, как появился. Сразу взялся, спешит больно.
– Резерв здесь?
– Здесь мы! – прошуршало сзади из кустов.
– Действуем, как условились. Обходите со всех сторон, мы с господином Лебедевым напрямик. Считаем от двадцати… Ну, начали!
Человек, стоящий на коленях, копал песок саперной лопаткой. Песчинки разлетались с тихим шорохом. Он так был занят, что не заметил, как со стороны залива появилось двое в темных рубашках и еще двое со стороны кустов. Когда услышал скрип сапог, было поздно. Бежать некуда. Он вскочил, не выпуская лопатку.
– Не делайте резких движений! – крикнул Ванзаров. – Городовые будут стрелять на поражение. Бросьте ее от греха подальше.
Лопатка скользнула из рук и воткнулась в песок.
– Обманул! – сказал человек. – Обвел вокруг пальца.
– Просчитал и поставил ловушку. Рад познакомиться, Джек Невидимка!
– Подходите ближе, не бойтесь, – сказал человек.
– Вас я не боюсь, могу в одиночку справиться. Условности обязывают.
– Хо-хо! – сказал Лебедев, разглядывая силуэт. – Ну и ну…
– И как же вы меня просчитали? Не могу в это поверить…
– Мое признание в обмен на ваше, – ответил Ванзаров.
– Высока цена, Родион Георгиевич. Боюсь, не соглашусь.
– Как хотите. У нас еще будет время побеседовать, пока вас в столицу отправят. Здесь даже хорошей камеры не имеется.
– И что же вы хотите мне предъявить? – крикнул черный силуэт.
– Убийство четырех человек. Плюс кухарка и сестра Стаси Зайковского. Но их вы вообще не считаете. Так, мелкие щепки.
– Конечно! А кто четвертый?
– Модистка Анна Анюкова.
– Ну надо же, и это пронюхали! Молодец. Умница. Только бесполезно все. Нет у вас никаких улик.
– Как же нет, когда они у вас под ногами лежат.
– Неужели?
– Не сомневаюсь, что Анька-модистка прямо здесь закопана.
– Это кто такая? – спросил Лебедев.
– Почему же здесь, а не в другом месте? – спросил Джек Невидимка.
– Был ноябрь. Земля покрыта снегом. Любой раскоп будет заметен. А на пляже ветер снег сдувает, и песок копать легче. Когда зарыли ее, следов почти не осталось, мало ли – кучка песка. В заливе не утопили потому, что лед уже стоял. Прорубь долбить не рискнули. Только не могли предугадать, что в этом месте будут павильон ставить для торжественной закладки первого камня санатория. Полгода прошло. Жарков об этом помнил и сообразил, что надо тело выкопать, пока его не нашли при строительстве. Чего доброго, делом опять займутся. А это никому не надо. Вы согласились. Договорились, когда произведете эксгумацию, так сказать. Жарков украл на заводе лопатку и штык, чтобы в песке прощупать тело. Пришли ночью, Жарков надел штык на палку. Наверно, место точнее запомнил. Тут вы его бьете по затылку. Он и охнуть не успел. Потом пырнули прямо в легкое, усадили в шезлонг, кишки выпустили. Но это так, для отвода глаз. Главное, что у вас оставалась прошлогодняя записка, – вы же собирались изобразить таинственное убийство Анюковой. Жарков тогда записку и написал. А теперь вы положили ее ему в карман.
– Для чего же мне было своего друга убивать?
– Деньги, – крикнул Ванзаров. – Жарков проговорился, что получил двадцать тысяч и начнет новую жизнь. Такой шанс упускать было нельзя. Вы воспользовались. Только денег у него не нашли. Пришли ночью в дом, все перерыли, но денег не было. Зато взяли вторую записку со всеми бумагами. Чтобы сразу почерк не узнали.
– Ну надо же! А где же деньги?
– Там же, где и были…
– Не понял, это где? – тихо спросил Лебедев, но на него не обратили внимания.
– Дальше возникли проблемы, – продолжил Ванзаров. – Стася Зайковский стал подозревать. Потому что знал, кто закапывал Анюкову. Он решил в этом убедиться. Пригласил в дом, начал задавать хитрые, как он думал, вопросы. Церемониться вы не стали: удар по затылку, как моему манекену, а дальше – керосин и спички. Сожгли тоже не без причины. Чтобы все бумаги, если Стася вдруг записи оставил, уничтожить. Еще была главная причина. Вы ее знаете. Чем били: ступкой?
– Я поражен! Даже это! Мне становится интересно! Что же дальше?
– Дальше был Усольцев. Вы не знали, что поставили его в трудное положение. Можно сказать, разгромили наголову его ячейку. Что ему оставалось? Он знал, что вы замешаны в деле Анюковой, и решил вас шантажировать. Зря его утопили. Ему только и надо было, чтобы вы подложили муляж бомбы. Пустяковое дело.
– Нельзя оставлять шантажиста в живых! – крикнул Джек Невидимка, все более теряясь в темноте. – Дорого обойдется. Это все?
– Больше всего мне жаль доктора Асмуса. Душевный был человек. Помогал мне, трупы вскрывал. Настю Порхову не выдал отцу. За что вы его?
– Это вы виноваты! Шанса мне не оставили со своим дурацким манекеном. Себя вините, что пропал хороший человек!
– Нет, не буду. Оставлю эту честь вам, Джек Невидимка.
– Ай да умница! Ну, ладно. Только все равно ничего не докажете. Как арестуете, так сразу и отпустите. Давайте уже! – человек протянул руки. Городовые топтались в нерешительности.
И вот, господин судебный следователь, настал мой черед. Не спорю, следил за ним. Давно подозревал. Хотел даже спросить, как полагается. Да только ума не хватило доказать. А тут вижу: все раскрылось, но ведь вывернется! Улик настоящих нет. Адвокаты набегут, выйдет целехоньким. Разве такое можно допустить? Разве это по справедливости будет? Нельзя, чтобы такой изверг жил. Понимаете, господин судебный следователь, у меня в голове все перевернулось. Ну, думаю, не уйдешь, гад… Так ведь господин Ванзаров закрыть собой пытался. Я уж целил, чтобы не задеть его…
Ванзаров почти бежал по Курортной улице, Лебедев поспевал за ним еле-еле. Из кустов вылезали городовые. Подбежал Макаров, удивленный внезапным изменением плана.
– Теперь я сам, – бросил на ходу Ванзаров.
Старший городовой семенил, слегка подпрыгивая.
– Родион Георгиевич, наши вроде бы выстрелы слышали с пляжа… Что там случилось? Взяли?
– Взяли.
– Неужели? А кто же таков?
– Джек Невидимка, – ответил Ванзаров с каменным лицом. – Выводите своих людей, Макаров, нет смысла прятаться. Справедливость восторжествовала. К моему большому сожалению… Этого еще не хватало!
С дальнего конца улицы бежала девушка. Прямиком к дому. Городовые переглядывались, не зная, что теперь делать. Бросившись наперерез, Ванзаров успел поймать ее как раз у самой калитки. Барышня попалась, но рвалась отчаянно и даже пустила в ход кулачки.
– Пусти! – кричала она. – Пусти меня!
Он сгреб ее в охапку и не давал шевельнуться.
– Даша, успокойся!
– Все равно убью гадину! Из-за нее Анечка погибла! Это она Жаркова с Настей свела, сводня проклятая! И у меня парня увела! И тебя тоже заберет! Пусти!
