– Логично, – согласился Аполлон Григорьевич. – И на этой ошибке все построили?
– Ну и конечно, палка.
– Палка? – переспросил Николя.
– Обломок хранится в участке.
– И что в ней такого? – спросил Лебедев.
– Штык оставлен в теле. Понятно, что рукой так ударить невозможно, нужно что-то, на что его насадить. То есть палка. Все очевидно. Нет смысла прятать. Но зачем тогда вынимать ее, разламывать пополам и вообще стараться от нее избавиться? Только затем, чтобы помешать простому выводу: штыком – не убивали. Штык – это щуп, чтобы найти что-то в песке. Кстати, забыл песчинки с лезвия вычистить.
– Да, теперь это кажется таким простым, – Лебедев толкнул Николя, дескать, учись мыслить, юный коллега. – Только как же вы догадались, что он в палате душевнобольных скрывался?
– Самое надежное место, – ответил Ванзаров. – Пришел к своему приятелю, показал изрезанную руку, рассказал страшную историю о нападении. Умолял спасти и укрыть, пока все не уляжется. Барон ему поверил. Даже подстриг под сумасшедшего.
– Узнали под простыней?
– Знал, где искать. Маскарад в его доме был устроен с большим перебором. Он, конечно, крови своей не пожалел, но вещи надо было переворачивать с грохотом. Надо, но нельзя. Вот в чем закавыка. Грохот услышали бы соседи, прибежали. Вот он тихонько все и раскладывал. Вы же знаете, что это сразу заметно.
Лебедев согласно кивнул.
– Мне тоже показалось натянуто. Только как же он не понял, где деньги?
– Тут талант на талант наехал. Катерина Ивановна так изумительно, так бесподобно умет врать, что провела и его. Он поверил, что деньги отданы Жаркову. Пока додумался, время вышло. И ему пришлось изображать собственное похищение. Залег в земской больнице, откуда мы его и выкурили. Совместными усилиями. За что вам, Аполлон Григорьевич, особое спасибо.
Лебедев комплимент не принял и даже возмутился.
– Что вы за человек! Ведь ничего толком не объяснили. Как слепая игрушка в ваших руках. Надо же такое предложить: рассказать в палате душевнобольных про побег Катерины Ивановны!
– Мы ему выбора не оставили, – сказал Ванзаров. – Я сам приставу рассказал и про снятие поста, и прочее.
– Но мне-то надо было объяснить!
– Зато как блестяще сыграли! Вам неведение помогло.
Аполлон Григорьевич в отчаянии отправил в небеса гневную молитву. Чтоб обратно она упала чем-нибудь тяжелым на голову этого жулика.
– А почему же вы его прямо в больнице не взяли? – спросил Николя. – Увидели его, тут же и повязали бы.
– Бесполезно, – ответил Ванзаров. – Нечего предъявить. Ну, спрятался человек в палате душевнобольных, и что такого? Он заявил бы, что скрыться просил я. Что было бы чистой правдой.
– Зачем же ему скрываться предложили? – спросил Лебедев.
– Небольшая психологическая ловушка. Он не мог сбежать, и не только из-за денег Катерины Ивановны. Знал, что на пляже осталась одна улика.
– Это какая же?
Из кармашка появилось скромное обручальное колечко, все в царапинах и сколах.
– Откуда оно у вас? – спросил Лебедев, разглядывая гравировку на внутренней стороне. – Надо же, фамилия с инициалами. Да, эта вещь стоила, чтобы за ней вернуться.
– Не один раз вернуться, – согласился Ванзаров. – Ему мешал пост с шалашом. Даже нападение устроил на городового. Недаром я приказал его оставить.
– Где же ее взяли, эту улику? – не удержался Николя.
– В песке. При первом осмотре. Верните… Надо в участок сдать.
– Так что же, все это время вы знали? – поразился Аполлон Григорьевич. – Знали, кто, и все равно продолжали розыск?
– Ну, знал. И что? Мало ли, обронил кольцо. Надо было причины понять. А вот когда стало ясно, что под песком спрятано тело Анюковой, погибшей от аборта, все стало на свои места.
– Играли с ним?
– Я с ним. Он – со мной. Чем еще заниматься на отдыхе?
– Он – настоящее чудовище! – заявил Николя и топнул ногой. – Поделом ему досталось.
– Вот как? – сказал Ванзаров. – Думаете, Гривцов, у него в душе царит ад и кромешная тьма?
– Но ведь он же убийца!
– Не спешите с выводами.
– Желаете поиграть в адвоката? – спросил Лебедев и подмигнул.
– Свою роль я сыграл. Не блестяще, как умею, – ответил Ванзаров. – Это не мешает разобраться. Не простить, а понять. Вам, Гривцов, это будет полезно. Представьте: приводят к нему Анюкову и просят сделать аборт. Он прекрасно знает, от кого ребенок. Тут сразу много выгоды: и Жарков в долгу, и Катерина Ивановна замазана. Он делает аборт, но неудачно. Анюкова умирает от потери крови. Что делать? Надо поступить наиболее расчетливым образом: при помощи Жаркова и Стаси Зайковского закопать тело на пляже, где не найдут. А чтобы напустить тумана – разбросать вырезанные органы. Готовы и записки. В тот раз они не пригодились: подвернулся пьяница Лапин. Каждый из них стал свидетелем. И еще предводитель руку приложил, потому что у него нос был в пуху – Анюкова числилась его любовницей. Ему дело надо было скорее закрыть. Все вышло блестяще. Осудили невинного человека.
– И он стал преступником! – закончил Николя.
– Он получил опыт, что рациональные поступки приносят результат. А дальше случилось то, что случилось. Уездный врач все про всех знает в городе, у него половина жителей лечится, ему все рассказывают. Он знал, что Настя Порхова забеременела от Жаркова. Он знал, кто это устроил. И он узнал, что Жаркову предложили исчезнуть навсегда. И вот у него на руках все козыри: Катерина Ивановна – целиком замазана. Жарков – думает, что он его верный и бескорыстный друг. Деньги совсем рядом, только руку протяни. Как должен поступить холодный и рациональный ум? Устроить все, как в первый раз. Жаркова испугать разоблачением и заставить прийти на пляж со штыком и лопаткой. Убить – легко, изобразить жертвой Джека Невидимки и обыскать ночью его комнату. Тут случилась первая осечка. Денег у Жаркова не было. Наутро была обнаружена пропажа кольца. Это его мало беспокоило, пока я не ввязался. Тогда он взялся за Катерину Ивановну. Но она умеет сыграть честность. Что оставалось? Выжидать. Тут подоспел Стася со своими подозрениями. А за ним и Усольцев. С ними пришлось поступить тоже рационально.
– Какой мерзкий, циничный негодяй! – сказал Николя.
Ванзаров дернул ус и вздохнул.
– Всего лишь уездный врач. Живет один, жены давно нет. Зарплата крохотная. Работа опротивела. Надежд никаких. Впереди – старость. И вдруг шанс начать новую жизнь. Не знаю, Николя, как бы вы поступили, окажись на его месте. И каждый из нас. У него был всего лишь холодный расчет. Кстати, его коллеги-доктора убивают пациентов медленно и мучительно своим лечением. Он, в некотором смысле, был куда милосерднее: убивал без мучений. Быстро и сразу.
Николя хотел было возразить горячо и яростно, но почему-то промолчал. Что было разумным поступком.
– Кстати, Аполлон Григорьевич, где ваша милая Фру-Фру? – спросил Ванзаров.
Лебедев только рукой махнул.
– Подарил Феде Старикову. Хороший парнишка, награда за дуэль.
– Как подарил?!
– Так же, как и выиграл. Что тут такого? Она была не против, мальчик хороший. А мне все эти тонкости, шляпки, сю-сю, вот где… – палец криминалиста мазнул по горлу.
– Родион Георгиевич, а про брата Анюковой, что в Невидимку весь барабан засадил, тоже знали? – спросил Николя.
На эту тему Ванзарову не хотелось говорить. Но пересилил себя.
– Нет, это была та случайность, которую нельзя предвидеть. Хотя я заметил его в больнице.
– И я! – подхватил Лебедев. – Устроился санитаром. Работа грязная, копеечная, но никто вопросов не задает. Что, по-своему, умно. Вернулся, чтобы отомстить за сестру. Подозревал, но доказательств не было. А тут наш Невидимка сам появляется. Ему только и осталось, что за ним ночью пойти. И ведь никто его появление в городе не заметил.
– Был один, кто заметил, – сказал Ванзаров. – Вон он. Ну, все, держитесь…
Застукав того, кого искал с раннего утра, Аркаша набросился на Ванзарова голодным коршуном.
– Ванзаров! Вы… Мне… Обещали! И что же? Ночью такое творилось, а я обо всем узнаю последним! Как же так? И это за все мои услуги розыску! Да у вас сердца нет!
– Некоторые считают, что оно изо льда, – ответил Ванзаров. – А вот, кстати, познакомьтесь: тот самый Лебедев. Ответит на любые вопросы.
Аполлон Григорьевич восстал из шезлонга. Что-то неуловимо общее было у великого криминалиста с не менее великим репортером. Они принялись болтать, взаимно наслаждаясь беседой. Аркаша был счастлив поймать звезду криминалистики, а Лебедев никогда не отказывался от приятных мгновений мирской славы. Беседа становилась столь интересной, что им было уже ни до кого.
Ванзаров тихонько встал и пошел вдоль кромки залива, удаляясь от дачников в шезлонгах, кабинок для купания и прочей суеты. Он шел туда, где можно быть одному.
Где никто не спросит: «А не жалко ли тебе и Усольцева, и Стасю с семьей?»
