Диана Стаккарт - Портрет дамы

Он поднялся из-за стола и принялся мерить шагами комнату, как всегда делал, когда давал нам лекции в мастерской.

— Как ты знаешь, я присоединился к нашему многоуважаемому хирургу, — при упоминании давнего недруга он поджал свои аристократические губы, — и осмотрел тело несчастной жертвы. Известно ли тебе, Дино, что происходит с человеком, когда он — или она — падает с большой высоты?

Я молча покачала головой, не испытывая особого желания быть просвещенной в этом вопросе, но зная, тем не менее, что выбора у меня не было.

Не замечая моего испуга, он взял одну из глиняных моделей. На той же полке лежал сложенный холщовый мешок. Он завернул в него статуэтку.

— Здесь играют роль множество факторов, — продолжил он, оборачивая мешок веревкой. — Таких, как угол падения, поверхность и, разумеется, высота. Смерть может быть вызвана разными причинами. Часто человек ударяется непосредственно головой, что обычно приводит к перелому шеи. Иногда позвоночник и кости бывают раздроблены. В других случаях причина смерти может быть менее очевидна, — добавил он, вдруг выронив из рук мешок.

Я вскрикнула, увидев, как сверток с глухим треском упал на деревянный пол. Он спокойно наклонился и поднял мешок, и я поняла, что он сделал это нарочно. Драматическим жестом он развязал веревку и высыпал осколки статуэтки на стол.

— Как ты видишь, сам мешок остался неповрежденным, — объявил он, показывая мне полупустой куль, — но, к несчастью, модель внутри настолько повреждена, что ее уже нельзя восстановить. То же самое происходит с человеком, который падает со значительной высоты.

Он пожал плечами.

— Вот если бы она упала с другой стороны башни, то могла бы выжить. С внешней стороны замка у подножия башни просто земля. Но внутри есть большой портик. Его крыша замедлила бы скорость ее падения, и, возможно, она бы осталась жива, хоть и получила бы серьезные травмы.

Несмотря на эти уверения, я судорожно сглотнула, неотрывно глядя на глиняные осколки, когда-то бывшие красивой статуэткой. Просто удивительно, как с помощью холщового мешка, кусочков глины и силы слов учитель может нарисовать картину ужасной смерти.

— И это возвращает нас к вопросу о погибшей женщине, — продолжил он, выкидывая мешок. — Я выяснил, что ее звали Беланка. Она была горничной воспитанницы герцога, Катерины, дочери покойного графа ди Сасина. Поскольку у графа не было сыновей, Катерина унаследовала титул. Как бы то ни было, отсутствие Беланки не осталось незамеченным. Одна из служанок Катерины опознала тело.

Значит, я правильно определила положение и род занятий женщины. И все же я чувствовала, что с ее смертью связана какая-то тайна. И я уже начала догадываться, какая.

— Что вы обнаружили, когда вместе с хирургом осматривали ее? — спросила я с беспокойством. — Вы смогли определить, сама ли она выкинулась из окна или просто упала?

Леонардо позволил себе пренебрежительный смешок.

— Даже у нашего многоуважаемого хирурга хватило ума, чтобы понять, что женщины, как правило, не склонны беспричинно выпадать из окон башен. Он не стал утруждать себя вскрытием тела, ограничившись лишь поверхностным осмотром, после чего сделал вывод, что она покончила с собой.

— А вы не согласны с ним, учитель?

— Я согласен с тем, что это падение не было несчастным случаем, но не уверен, что это было самоубийство.

Слова Леонардо застали меня врасплох. Хотя я и подозревала, что женщина на самом деле могла добровольно расстаться с жизнью, мне и в голову не приходило, что за этой трагедией может скрываться что-то еще более мрачное. Я подалась вперед, мою сонливость как рукой сняло.

— Это было не самоубийство? — повторила я. — Вы хотите сказать, что ее убили?

— Это вполне вероятно, и мы не можем игнорировать подобную версию. Скажи, Дино, заметил ли ты что-нибудь подозрительное в ее одежде?

— Один из рукавов ее платья оторвался, зацепившись за выступ окна, — быстро ответила я, вспомнив яркий кусок ткани, развевавшийся словно флаг.

Учитель кивнул.

— Да, а еще что?

По его нетерпеливо-ободряющему взгляду я поняла, что он ждал другого ответа. Закрыв глаза, я попыталась мысленно воссоздать эту жуткую сцену, ища нужное воспоминание. Как я ни старалась, я не могла припомнить никакой детали ее одежды, которой не должно было быть.

Тогда, возможно, все дело в том, что отсутствовало.

Едва эта мысль промелькнула в моем сознании, как я вспомнила, чего не хватало. С триумфальным возгласом я открыла глаза.

— Ее башмаки, на ней не было башмаков!

— Очень хорошо, Дино, — поздравил он меня. Я зарделась от удовольствия. Его одобрение было для меня дороже любого подарка, который мог бы мне пожаловать герцог. — Я тоже нашел их отсутствие очень странным. Но я слишком забегаю вперед.

На его лице промелькнула тень раздражения.

— Я все время забываю, что люди, не увлеченные изучением человеческой анатомии, часто воспринимают смерть с меньшим хладнокровием, чем я. Женщины особенно склонны давать волю эмоциям при виде трупа. В этот раз, однако, дело дошло до настоящего безумия. Женщина, которая опознала тело, — кажется, ее имя Лидия, — была вне себя от горя, увидев подругу мертвой. В самом деле, ее горе было таково, что хирург был вынужден вывести ее из комнаты и проводить домой. Разумеется, пока он отсутствовал, я воспользовался представившейся возможностью и более тщательно осмотрел усопшую.

Рассказывая, он возобновил хождение по маленькой комнате, в своей черной одежде он походил на пантеру. Тем временем я слушала его с возрастающим напряжением, поскольку его рассказ с каждым словом становился все более безжалостным к моим ушам.

— Когда осматриваешь останки человека, умершего не своей смертью, — принялся объяснять он, — часто нелегко определить, были ли синяки на теле еще до смерти, или они нанесены убийцей. Как ты можешь догадаться, на теле Беланки были повреждения, которые естественны при таком ударе о землю. Но при более тщательном осмотре я обнаружил отметки на ее руке и горле, которые, возможно, были нанесены ей, когда она еще была жива. Я бы сказал, что велика вероятность, что на несчастную Беланку напали, может быть даже, что ее душили и затем выкинули из окна.

Я невольно потеряла дар речи. Если учитель был прав, то случай, что казался просто трагическим происшествием, являлся на самом деле преступлением.

— Но кто мог сделать подобное? — вслух спросила я, сразу осознав глупость этого вопроса.

К моему облегчению, учитель не отнесся к моим словам с пренебрежением, которого они заслуживали. Сев напротив меня, он сказал:

— Я тоже задаюсь этим вопросом. Как я уже сказал, у меня было лишь несколько минут, чтобы произвести осмотр тела, и все же я успел сделать несколько рисунков на клочке бумаги, который там же и нашел. Едва я закончил, как вернулся наш добрый друг лекарь.

— Разумеется, он не обнаружил ничего подозрительного. Он был слишком занят собой: бедняжке пришлось оказывать помощь простой служанке, в то время как он привык лечить самого Лодовико! Он не преминул заметить, однако, что все же предпочитает эту черную работу моему обществу.

Учитель презрительно фыркнул.

— Я был не менее рад покинуть хирургическую, чем он — избавиться от меня. Меня до сих пор преследует запах этого мясника.

Я кивнула, зная мнение Леонардо об умениях хирургов в целом и придворного лекаря в частности. Многие из них начинали свою карьеру в качестве цирюльников, перейдя от бритвы к скальпелю безо всякого обучения. И даже те, кто обучался искусству врачевания, не обладали практическими знаниями анатомии, во всяком случае, им было далеко до учителя. В результате больные или получившие травмы умирали от лечения ничуть не реже, чем от болезней и травм!

Его минутная вспышка негодования прошла. Вновь обретя чувство юмора, он продолжил:

— Поскольку я был не согласен с выводами хирурга, я решил провести небольшое расследование. Я дождался темноты и наведался в ту башню, из окна которой упала Беланка.

— Так, значит, это вы ходили там со свечей! — воскликнула я, обрадованная тем, что свет в окне имел не потустороннюю природу. — Вы нашли что-нибудь?

— Немного терпения, мальчик мой, и я все тебе расскажу.

Он взял со стола два осколка статуэтки и спокойно принялся соединять их вместе.

— Больше всего я волновался, как бы кто-нибудь из солдат меня не увидел. Если бы меня обнаружили, я бы без труда убедил их, что действую по поручению Моро. Но это насторожило бы убийцу, учитывая, что им вполне мог оказаться один из этих людей.

Он приставил ногу глиняной лошади к кусочку тела. Взяв вторую тонкую ногу и осколок бока, он продолжил: