Судя по шрамам, он побывал не менее чем в дюжине драк с поножовщиной, но что по-настоящему портило его мордашку, так это прыщи. Мальчишка был одет в грязную зеленую тунику, подпоясанную кожаным ремнем. Правую руку он держал за спиной, что, конечно же, не сулило ничего хорошего.
— Неужели он не сможет уделить мне немного времени?
У меня в руке как бы случайно возникла золотая монета. Я повертел ее между пальцами, но, когда юнец наклонился вперед и впился в нее взглядом, монета исчезла. Я продемонстрировал ему пустую ладонь и с хитрым видом пожал плечами:
— Вассос должен встретиться со мной.
— Он встретится с тобой.
Мальчишка трижды постучал в дверь, и та бесшумно открылась внутрь. Отвесив мне шутовской поклон, он жестом пригласил меня войти в дом.
Оказавшись в полутемной комнате, я увидел, что меня не так уж сильно обманули: Вассос действительно был занят и только что закончил свое дело, а сейчас обертывал вокруг раздобревшей талии кусок ткани и вытирал пот с груди, поросшей черными волосами. Рядом с ним молодая женщина неспешно натягивала платье на грудь, не слишком заботясь о скромности. На кровати, видневшейся у нее за спиной, лежала на животе вторая девушка, бесстыдно обнаженная, с блестящей от пота кожей. На мгновение я позволил себе выразить откровенное восхищение ею, надеясь склонить Вассоса на свою сторону; к тому же прошли годы с тех пор, как я участвовал в подобных развлечениях, а ведь у меня были те же желания, что и у любого другого мужчины. Потом я заметил красные линии, процарапанные по изгибу ее спины, худобу ее бедер и гладкость кожи и внезапно осознал, что она лишь ненамного старше моей Елены, если вообще не ровесница ей. Мне стало не по себе, и я поспешил отвести глаза в сторону.
Вассос неправильно истолковал мой взгляд.
— Не в твоем вкусе, да? Не волнуйся, у меня их много. Каких ты предпочитаешь? Деревенских девчонок из провинции, которые трахаются как мулы? Или смуглых арабок из челяди султана, знающих семьсот способов, как удовлетворить мужчину? А может, златовласых девственниц из Македонии? Если ты чувствуешь прилив патриотизма, могу предложить тебе даже норманнскую шлюху — ты сможешь выместить на ней свое негодование предательским поведением ее народа. Но если после этого я больше не смогу ее использовать, это встанет тебе дороже.
Я смотрел на этого монстра, едва прикрытого тканью. На его звериные плечи ниспадали длинные жирные волосы, обрамлявшие лицо с плоским носом и мощными челюстями, более подобающее быку, нежели человеку. Толстыми пальцами он перебирал висевшую у него на шее массивную золотую цепочку. С каким наслаждением я сейчас врезал бы ему!
— Я пришел сюда не за девицами, — ответил я. — Мне нужны…
— Мальчики? — довольно усмехнулся Вассос. — Могу помочь тебе и в этом, мой друг, если ты предпочитаешь коринфские удовольствия. Я и сам иногда позволяю себе это лакомство: должен же я понимать вкусы моих клиентов! Правда, тебе придется немного повременить, так как мальчики сейчас все заняты.
Молодая женщина вышла из комнаты, но тут же вернулась, неся в руках дорогой, украшенный разноцветными каменьями кубок. Она подала его Вассосу. Тот опорожнил его одним глотком и небрежно швырнул кубок на пол, а я, воспользовавшись этой паузой, вновь заговорил:
— Мальчики меня тоже не интересуют. Мне нужны мужчины, причем не для плотских удовольствий, а для опасной работы. Я слышал, что такой товар у тебя тоже водится.
Я почти не надеялся на успех. И поделом мне: в другой раз не буду доверять словам какого-то жалкого шарлатана и его собаки.
Но Вассос внезапно замер.
— Мужчины для опасной работы? — задумчиво повторил он. — Более опасной, чем подставлять тебе зад?
— Я говорю о работе для мужчин, а не для шлюх.
— Я мог бы продать тебе мужчин для любой работы. — Вассос взвешивал каждое слово. — Любой работы, которая нравится мне. Но я почему-то не уверен, что мне нравится эта твоя работа.
— Но ведь ты продаешь подобные услуги и другим, — предположил я.
— Мои дела с другими тебя не касаются! А мое дело с тобой… — Он немного помедлил. — Я не хочу иметь с тобой дела. Ты знаешь условную фразу и говоришь об опасности, но, по-моему, ты и сам опасен, дружище! Пожалуйста, покинь мой дом.
— Скажи, кто приходил к тебе с такою же просьбой в течение последней недели или последнего месяца? За эти сведения я заплачу тебе немалые деньги!
В моей руке опять на мгновение возникла золотая монета.
Вассос захохотал. При этих ужасных звуках лежавшая на кушетке девушка вздрогнула и испуганно посмотрела в мою сторону.
— Ты можешь купить моих девочек, но у тебя не хватит золота, чтобы купить меня. Я дорожу своей репутацией, — важно пояснил Вассос. — А теперь уходи.
— Скажи, кто хотел купить у тебя наемников, и я…
Вассос засунул пальцы в рот и пронзительно засвистал.
— Тебе все-таки придется убраться из моего дома, — произнес он с гнусной ухмылкой. — Все наслышаны о гостеприимстве Вассоса, но это не значит, что им можно злоупотреблять. Тебя проводят мои ребята.
Я не двинулся с места. Снаружи послышался топот бегущих ног, чьи-то истошные крики и звуки ударов. На лице Вассоса возникло недоумение, но не успел он что-нибудь предпринять, как дверь с треском распахнулась и в комнату ввалились два великана. Словно львы на арене цирка, они одним прыжком преодолели пространство и припечатали Вассоса к каменной стене. Обух боевого топора безжалостно вжался в его жирный живот, и торговец живой плотью взвыл от боли. Ткань соскользнула с его бедер и упала на пол, явив миру его съежившиеся органы. Затем рукоять второго топора надавила ему на шею, едва не сломав гортань, и вопли сразу оборвались.
В проеме разбитой двери возникла третья фигура — всего лишь темный силуэт на фоне дневного света, но это огромное туловище и мощные руки были мне уже хорошо знакомы, и принадлежали они Сигурду, командиру варягов. Он приставил топор к скамейке и, сняв с пояса страшную булаву, направился к съежившемуся возле стены жирному своднику. При его появлении женщина, подававшая Вассосу кубок, с визгом юркнула в соседнюю комнату, а девушка, лежавшая на кровати, поспешно села, позабыв про свою наготу.
Сигурд взглянул на ее тощие ребра и едва наметившуюся грудь, поднял с пола ткань, в которую был завернут Вассос, и набросил на девушку, приказав ей:
— Прикройся!
Я сомневался, что она поймет его, так как полагал, что Вассос обычно использует для своих грязных делишек чужестранцев и переселенцев. Однако девушка прижала ткань к груди и закутала в нее голые плечи. Сигурд, кажется, остался доволен.
— Ну, — грозно сказал он, поворачиваясь к Вассосу, — хочешь, чтобы я сделал тебя еще уродливее, чем ты есть? Говори, кто нанимал у тебя людей, пытавшихся убить императора?
Я заморгал: это была совсем не та тактика, к которой я собирался прибегнуть, но, с другой стороны, в моем распоряжении не было ни булавы, ни двух дюжих подручных, прижавших Вассоса к стенке. Поэтому я продолжал молча наблюдать за происходящим.
— Я такими вещами не занимаюсь, — захныкал Вассос — Я люблю нашего императора и…
Сигурд отвесил ему тяжелую пощечину. Варяги носят на руках много колец, и рука Сигурда после удара оказалась запачкана кровью.
— Ты не любишь императора, — сказал он Вассосу. — Это я его люблю. А вот ты готов убить его за пригоршню серебра.
Вассос посмотрел на варяга с нескрываемой ненавистью и попытался плюнуть ему в лицо. Однако горло сводника было слишком сильно сдавлено рукоятью топора, и он сумел добиться лишь того, что кровавая слюна потекла по его подбородку.
Сигурд смерил его презрительным взглядом.
— Это ты зря сделал, — предупредил он. — Попади на меня твоя слюна, я бы вышиб тебе разом все зубы.
Он твердой рукой поднял булаву и ткнул утыканной шипами головкой в лицо Вассосу. Тот захныкал, как младенец.
Девушка, сидевшая на кровати, неожиданно пошевелилась.
— Сюда приходил монах.
Ее вмешательство было столь неожиданным, что булава в руке Сигурда дернулась, оцарапав Вассосу угол рта. Девушка дрожала — видимо, от страха, предположил я, потому что она закуталась в покрывало по самое горло и холодно ей уж точно не было, — но голос ее звучал уверенно.
— Монах, говоришь? Что за монах? Наш, ромейский?
Она пожала плечами, при этом покрывало соскользнуло с одного плеча.
— Просто монах. Я была здесь. Вассос позволил ему использовать меня, потому что он заплатил уйму денег. — Голос ее стал несчастным. — Монах взял меня как мальчика. Как животное.
Сигурд воспринял это сообщение молча, хотя, судя по сжатым челюстям, его смутило признание девушки. Воспользовавшись наступившей тишиной, я ласково спросил:
— Как тебя зовут?
— Ефросинья, — ответила девушка, удивленная тем, что кому-то это может быть интересно.
