– Прощения просим, задержамшись, кобыла завязла, – сказал извозчик, поворотясь к седоку и натягивая варежку. – Не печальтесь, барин, мигом доставим…
Ванзаров попросил не спешить и ехать как можно медленней. За неторопливый ход обещал дать на чай.
– Не требуется! – извозчик хмыкнул. – За все заплочено, мы не питерские, лишнего не берем. Все по чести, значит…
– Кто же тебя нанял, любезный?
– Так это, как полагается: в «Курорте». Дело обычное: летом пассажиров на станции встречаем, на колесах, значит, а зимой какие колеса, на полозьях бы проехать. Ишь, сколько навалило…
– Значит, тебя прямо за мной подрядили?
– А то как же. Сказано: встречай гаспадина Вазарова… Я выехал, а тут такая неудача вышла. Подвела кобылка, ну ничего…
– Так кто тебе это сказал?
– Да в «Курорте», говорю же. Нас как наняли, артельщик мой и говорит: встретишь, значит, етого гаспадина… Как положено. Незадача вышла. Так что, барин, трогаем?
Ванзаров не возражал.
Сани шли медленно. Извозчик терпел и не подгонял, только часто стряхивал со спины налипающие холмики. В лесу ветра не было. Снег падал крупными хлопьями. Сползала темнота. Ванзаров полулежал в санях, деревья уже смутно угадывались, смешиваясь с пургой. И казалось, что едет он не по лесной дороге, а спускается по черному лабиринту в глубины пещеры, где прячется хищный Минотавр, питающийся человеческим мясом. Чего ни привидится под вечер в лесу. Снег мысли путает.
Записная книжка Г. П.
Только представьте, дорогая Агата, что пригородный поезд может просто встать посреди заснеженного поля и пассажирам будет приказано добираться как им вздумается. Замечу: посреди яростной метели. Но в России это – в порядке вещей.
Проводник доложил, что впереди занос, поезд не может двигаться и будьте любезны покинуть вагон. Разумеется, все взбунтовались. Произошел омерзительный скандал, несчастного проводника чуть не пристрелили, я видел, как ему угрожали ножом. Не знаю, чем бы кончилась эта удручающая сцена, если бы не случилось маленькое чудо, на которое так щедра эта страна.
Из леса, как в доброй сказке, вдруг выехала целая вереница низких экипажей на полозьях, которые здесь называются «sani». Нам было предложено добраться до цели моего путешествия подобным экзотическим способом. Но это все равно лучше, чем замерзать в вагоне посреди дремучего леса. Полагаю, в России годы бедствий воспитали недурную традицию посылать к застрявшему в сугробах поезду спасательную экспедицию.
В экипаже место было для двоих. И хоть я предпочитаю ездить один, но обстоятельства заставили быть джентльменом. Ко мне уселся господин в коротком полушубке и сразу стал навязывать свое знакомство. Деваться мне было некуда. Я представился, впрочем, умолчав о месте службы. Мой спутник сообщил, что он тоже скромный обыватель. Хоть фамилия у него Францевич, по-французски он изъясняется чудовищно. Только моя вежливость не позволила сделать ему замечание. Я не мог не заметить у него под полой кобуру с револьвером. Этот факт в сочетании с общим подтянутым видом господина говорит мне, что «просто обыватель» на самом деле является офицером русской тайной полиции, о зверствах которой мы столько наслышаны. Это важное обстоятельство заставляет меня быть осторожным. Но лучше уж встречать опасность с открытыми глазами. Теперь я лично убедился, что в России агенты тайной полиции на каждом шагу.
Дорога была необычной. Мы неслись по лесу так, что в ушах ветер свистел. Или это выли волки. Под огромным покрывалом, защищавшим от снега, было тепло. Вскоре лес кончился, и я увидел тот самый «Курорт», о котором столько трубят. Русские хотят уверить нас, что это – Северная Ривьера. Но до Ривьеры этому месту далеко, как до луны. Главное здание санатория – курзал – представляет собой огромный, безвкусный купол, от которого раскинулись два корпуса. Пляжа под снегом не видно. Он буквально сливается с заливом в одно неразличимое белое пятно. Возможно, летом природа берет свое, но сейчас место это выглядит не менее диким, чем Северный полюс.
Нас встретил доктор с ужасающей фамилией. Он пояснил, что зимой «Курорт» фактически не работает, не сезон. Многие помещения закрыты. Но для приехавших гостей будет сделано исключение, и они ни в чем не будут нуждаться. Питание будет организовано в столовой, расположенной в левом крыле курзала. А проводить время можно в соседних помещениях: бильярдной, гостиной, курительной и читальне. Прислуги осталось немного, но доктор обещал, что это не скажется на комфорте нашего проживания. В чем я искренно сомневаюсь. Из-за зимнего периода жить можно только в корпусе, называемом «Морской пансионат». Его достоинство только в том, что он в двух шагах от эспланады курзала. То есть прогулки по снегу будут минимальны. Должен сознаться, дорогая Агата, что я допустил оплошность и надел бальные туфли. О чем сильно сожалею. Однако, помня, зачем я здесь, такое неудобство несущественно.
Я наконец смог отделаться от липкого господина Францевича и закрылся в своем номере. К некоторому удивлению, я нашел в нем все, к чему привык в своей жизни. Не забыты даже мои любимые папиросы. Но не об этом речь. Выйдя из номера, я обнаружил, что все пассажиры несчастного поезда расселились в бельэтаже и на первом этаже. Мне остается только разузнать о других постояльцах, чтобы начать розыски того, что мне поручено.
В этом деле меня тревожит не только неизвестность, но некоторая странность моего положения. Оказаться в чужой стране в роли частного сыщика – дело неблагодарное. И все же мне кажется, что усилия мои принесут результат. Если преступник ехал со мной в вагоне, что я вполне могу допустить, то все эти персонажи мною изучены досконально и расставлены в порядке вероятности. Новые лица, которые, несомненно, окажутся здесь, будут изучены не менее придирчиво. Действительно, я сильно ограничен во времени. Мне надо разгадать загадку от силы за два дня, чтобы успеть вернуться в столицу на бал, где, как я понял, меня ожидает вознаграждение. Надеюсь, к этому времени дорогу расчистят от снега. Для меня будет страшным ударом, если обнаружится, что здесь принято дожидаться, когда снег растает сам собой. Хотя в России можно ожидать всего.
Сделав первый осмотр курзала, я обнаружил, что в нем довольно холодно и неуютно. Но, кажется, от холода страдаю только я. Господа, собравшиеся на ланч, будто не замечали низкой температуры. Только сейчас я понял, что так смущало меня в вагоне. И это касается прекрасной Марго…
Сани подкатили к боковому входу в курзал.
– По зиме у них тут всё в одном… Лишнего топить не хотят, что ж, дело разумное, – сказал извозчик, откидывая одеяло, чем поднял миниатюрную метель. – Приехали, значит, барин…
Ванзаров поблагодарил за мягкую дорогу и вошел в величественное строение, которое газеты беззастенчиво называли «гордостью современной архитектуры». С мороза показалось тепло, но далеко не жарко. Уголь действительно экономили.
За конторкой стоял господин среднего роста в длиннополом сюртуке. Шею его подвязывал аккуратный галстук, а нос украшало золоченое пенсне. Он просматривал конторскую книгу и делал в ней пометки карандашом.
– А, вот и вы! – сказал он довольно радостно, заметив вошедшего.
– Мы знакомы?
Господин провел пальцем по странице.
– Имею честь видеть господина Ванзарова? Родион Георгиевич?
От такой чести отказаться было никак нельзя. Гость только хотел узнать, каким образом его фамилия раньше него оказалась в книге гостей.
– Но вы же должны были приехать!
Господин в пенсне сказал это таким тоном, как будто под сомнение были поставлены законы мироздания.
– Позвольте представиться: доктор Могилевский! – продолжил он с поклоном. – Сейчас не сезон, у нас сокращение штата, так что я и за портье, и за хозяйство, и за лечение. Да, и позвольте приветствовать вас в лучшем санатории России, а вскоре и Европы. Наш профиль – нервные болезни. Но зимой мы закрыты.
– Как же нервным людям пережить зиму? – спросил Ванзаров.
Вопрос лишь на миг привел в замешательство, доктор воспитанно улыбнулся и заверил, что для гостей они делают все возможное.
– Заодно спасаете пассажиров дачных поездов, застрявших в снегу.
– Простите? – Доктор искренно не понял, что от него хотят.
– Какая волшебная предусмотрительность: послать караван саней к нам на выручку.
– Ничего удивительного: мы ждали гостей. Со станции телефонировали, что пути завалены, поезд пробиться не сможет. Извозчикам было приказано ехать лесом.
– Редкая способность просчитывать на два хода вперед, – сказал Ванзаров, дернув за усы. Что было недобрым знаком для тех, кто знал его повадки.
Доктор принял комплимент с благодарностью и принялся объяснять гостью, что ему полагается номер в пансионе, вскоре будет обед, весь санаторий к его распоряжению, но администрация заранее приносит свои извинения: многие помещения закрыты на зиму.
